Сомниум - Михаил Викторович Гречанников
На следующий день после странного происшествия он и не вспоминал о «странном сне» до той самой минуты, пока его не привели в лабораторию. Он успел ещё мельком подумать, что интересно было бы испытать нечто подобное снова, когда кровать уже задвигалась в капсулу, а потом резко отключился.
И снова он осознал себя в небытии сна. Без чувств, без ощущения пространства, без понимания, реально ли то, что происходит, или это просто сон.
На этот раз приступа паники, как в прошлый раз, уже не было. Эмоции и вовсе притупились, а разум, напротив, приобрёл пугающую чёткость. А ещё Артур почувствовал что-то странное, чего не мог понять. Ощущение постоянного расщепления на части и воссоединение этих частей в единое целое. Очень быстрое, ежесекундное, если время вообще было в этом месте. Словно кто-то разбирал Артура на кирпичики, а потом собирал снова, с невероятной, невозможной скоростью.
Из капсулы Артура достали без вчерашней спешки, но внимательные взгляды Максима и нескольких человек в белых халатах он на себе заметил.
— А как ты себя чувствуешь сегодня? — вкрадчиво спросил Максим.
— Нормально. А что?
— Что-то странно происходит с твоим разумом. Возможно, это ещё одна ловушка Гайнце, кто знает... Нам нужно увеличить время, которое ты проводишь в капсуле. Мне не хватает данных. Ладно, пока что можешь идти.
— Вы сказали про ловушку? — переспросил Артур. — Как у тех ребят из поезда, вы имеете в виду? Которые умерли, потому что такой приказ им записал в мозги Гайнце?
— Да, именно это я и имел в виду. Но мы будем аккуратно исследовать твой разум, не переживай. Я уже распутывал подобные клубки. Всё, Артур, до завтра.
— А когда я смогу видеть остальных?
Максим непонимающе уставился на Артура. Видно было, что он уже начал думать о чём-то своём, и теперь с трудом переключается на Артура.
— Что, прости?
— Когда я смогу видеть других людей? — повторил Артур вопрос. — Просто я никого не вижу, ни с кем не разговариваю. Иногда мне кажется, что я схожу с ума в этой комнате. Ведь у меня только комната и эта лаборатория, лаборатория и комната. И уже давно. Я не помню уже, сколько дней прошло с того времени, как меня сюда привезли, это какой-то кошмар. Мне надо чем-то заняться. А у меня даже телевизора нет.
— Элемент сенсорной депривации обязателен в наших исследованиях, Артур, — ответил Максим. — Так уж вышло, что телевизор или другие развлечения могли бы создать ряд проблем для наших исследований. А мы этого, как ты можешь догадаться, не хотим.
— А общение с людьми? — не унимался Артур.
— Не уверен, что уже можно, но я подумаю над этим.
— Гайнце же проводил свои исследования, когда мы общались друг с другом.
Максим удивлённо уставился на Артура.
— Что-что ты сказал?
— Ну, Гайнце. — Под внимательным взглядом Максима он стушевался. — Он ведь разрешал нам видеться. Хотя бы в столовой. Я видел других людей, перекидывался с ними парой слов. Не сразу, конечно, но и здесь я уже долго один живу.
— Ты что это, хочешь сказать, что мы — хуже Гайнце? — медленно спросил Максим, не отводя от собеседника взгляда.
— Нет! Нет, я вовсе не об этом! — Артур смутился ещё сильнее. — Блин... Нет. Просто... Вы сами-то пробовали жить в запертой комнате? День за днём, неделю за неделей? Это же просто с ума сводит. Мне надо с кем-то разговаривать. Я бы хотел поговорить с Богданом. Или с Катей. Да хоть с Анжелой или с кем угодно другим, со знакомым или нет. Просто видеться, разговаривать.
— Мне всегда казалось, что ты, Артур, не очень-то социальный человек и предпочитаешь держаться в стороне от людей.
— Так было раньше, — согласился Артур. — Когда я работал на заводе. Но тогда я постоянно с кем-то общался. Парой слов, там, с ребятами перекинешься. С кассиром в магазине. В интернете почитаешь новости, комменты. Сам где-то что-то напишешь. А здесь ведь ничего этого нет!
Максим молча смотрел на него, подняв брови.
— Слушайте, я не жалуюсь, — продолжил Артур. — Но ведь я тут реально с ума сойду. Мне кажется, у меня крыша поедет из-за одиночества.
— Я тебя услышал, — сухо ответил Максим. — И я подумаю. А теперь возвращайся к себе. Я уже третий раз тебя об этом прошу.
Уснуть на этот раз оказалось труднее. Воспоминание было ещё чётче, ещё живее, чем в прошлый раз, и возможность осознания себя во сне пугала, хоть и завораживала. С одной стороны, было страшно, а с другой, это хоть какое-то разнообразие. В отсутствие других занятий почувствовать себя иначе было интересно. Кто знает, думал Артур, что приснится ему завтра?
Сердце долго не унималось, заходясь от волнения. Когда же Артуру удалось уснуть, его ждал долгий и спокойный сон без сновидений. Так что наутро он проснулся разочарованным.
«Может, это было редкое исключение? — думал он. — Или же такое чувство возникает только в капсуле?»
Охранник пришёл чуть раньше обычного. Еды у него с собой не было.
— Вставай, — приказал он. — Пойдём на завтрак в столовую.
От этой новости все мысли об осознанных снах отодвинулись на задний план. Завтрак в столовой! Он в кои-то веки прогуляется не только в сторону лаборатории, а за едой, возможно, даже сможет с кем-то поговорить!
— А я один буду завтракать? — спросил Артур у охранника, когда они шли в столовую. — Или кто-то ещё будет?
— Не знаю, — ответил охранник.
Артур очень надеялся, что встретит Богдана. С кем, как не с ним, знающим всё Богданом, можно обсудить своё пребывание в этом месте, исследования, которые над ними проводят в капсулах, да и просто поболтать? Да и эти странные, непонятные ощущения во сне — Артур был уверен, что Богдан сможет ему всё объяснить.
Однако, зайдя в пустую столовую, Артур увидел за столиком не Богдана. Там сидела похудевшая, изменившаяся в лице, но всё такая же огненно-рыжая Катя. Она увидела Артура и встала от волнения, робко и глупо улыбаясь.
— Идите, — сказал охранник.
Он остался у входа,
