Павел Корнев - Сиятельный
– Поверю на слово, – вздохнул Рамон. – А вывод о перепачканной кровью одежде ты сделал на основании того, что он разделся перед убийством и вымылся после? Он учел предыдущий опыт?
– Да, это подтверждает мою теорию.
– Хорошо, а боль?
– Всякое обращение в зверя и обратная метаморфоза сопровождается болью. В полнолуние она слабее, на малой луне – просто запредельная. Если оборотень не носит с собой дозу морфия, в чем я очень сомневаюсь, способ понизить чувствительность только один – напиться.
– Откуда ты все это знаешь?
– Знаю и все.
– Предлагаешь искать обжору и пьяницу? – Констебль встал из-за стола и взял брошенный на пол вещевой мешок с формой.
Я поднялся следом, рассчитался и прихватил газету.
– Рамон, послушай! – произнес, нагнав приятеля в дверях. – Нам просто надо обойти питейные заведения неподалеку от места преступления. Вряд ли сыщики уделили много времени проверке закусочных, ведь всякий нормальный убийца поспешит убраться с места преступления как можно дальше.
– Ладно, – сдался констебль, – походим, поспрашиваем. Один черт, топтать улицы до самой ночи.
– Только договорись насчет лупары.
– Всенепременно, – пообещал Рамон. – Без лупары я и близко к этой твари не подойду. С тебя десятка.
Мы условились встретиться в шесть вечера у ближайшего к месту преступления входа в императорский парк, и Рамон Миро отправился на службу. Я проводил его задумчивым взглядом и проверил содержимое бумажника.
Если не изловим убийцу в самое ближайшее время, придется побираться.
Или ограбить банк.
Надо сказать, последняя мысль особого отторжения уже не вызвала…
Бездельничать в ожидании вечера я не стал. Для начала прочертил на карте вокруг места преступления несколько кругов разного диаметра, затем отметил выходы из парка и выспросил у местных мальчишек адреса всех таверн, баров, кофеен и закусочных, которые работали допоздна. Заодно интересовался гостиницами и доходными домами.
Обход начал с ближайших питейных заведений и ожидаемо ничего интересного не выяснил. Высокого хромого левшу никто припомнить не смог, зато через раз упоминали о недавнем убийстве, назойливых газетчиках и наводнивших округу полицейских.
В свое время мне частенько доводилось слышать от отца, что волка ноги кормят; я вспоминал это высказывание за время службы в полиции не раз и не два, но лишь сегодня в полной мере прочувствовал его на собственной шкуре.
Вот уж кого действительно ноги кормят, так это частного сыщика.
Ходить, ходить и снова ходить.
А еще – спрашивать.
«Здравствуете! Не заглядывал к вам пару дней назад очень высокий и худой господин в грязной или мокрой одежде? Мог много пить или заказать еду на компанию, ужинать в одиночестве. Почему интересуюсь? Я частный сыщик, вот патент, этот дебошир повздорил с моими клиентом и вывозил его в грязи. В парке, представляете? Не припомните такого? Точно? Он левша, может, обратили внимание? Пьяница, спиртным от него так и разило. Нет, не было? А не подскажете, где подобная публика собирается? Одну минуту, записываю».
И снова на улицу. А улицы просто бурлили. Утром еще никто ничего не знал, а во второй половине дня вышли свежие газеты, и на каждом углу только и слышалось: «Экстренный выпуск! Новое злодеяние Прокруста! Бойня в иудейском квартале! Десятки убитых! Разорванные тела!»
Я страдальчески морщился и брел от одного питейного заведения к другому. Без трости отбитая нога давно бы уже отнялась окончательно и бесповоротно, да и так после нескольких часов блужданий по мощенным брусчаткой улочкам мне хотелось лишь одного: присесть где-нибудь и перевести дух.
Но времени на это уже не оставалось; пора было идти на встречу с Рамоном.
Когда подошел к условленному месту, констебль сидел на лавочке с лупарой на коленях и наблюдал за покидавшей парк публикой. Сгущались сумерки, уличные торговцы понемногу сворачивали торговлю.
Я купил стакан газированной воды с сиропом и промочил пересохшее горло, потом уселся рядом с напарником и с облегчением перевел дух. Ноги так и гудели.
– Вымотался, сил никаких нет, – пожаловался Рамону, доставая карту. – Смотри, вот эти улицы я уже обошел.
Констебль оценил проделанную мной работу и спросил:
– Никаких зацепок?
– Никаких, – подтвердил я.
– А я тут пообщался с нашими, – задумчиво произнес Рамон. – Говорят, по убитому никто слез лить не станет. Полный букет: торговля морфием, уличные грабежи, поножовщина. Как его занесло в тот район – непонятно.
– Еще что говорят?
– По следу пускали ищеек, но уже на следующий день. Собаки смогли довести только до прудов.
– Это где? – заинтересовался я, нашел нужное место на карте и кивнул. – Ага, понял.
– Там нашли место, где убийца смывал кровь. Получилось залить гипсом отпечатки ботинок. Ты был прав – если судить по размеру обуви и длине шага, убийца чрезвычайно высок. Но самое интересное не это: рисунок протектора характерен для теннисных туфель. Последний писк моды в Новом Свете.
– Вот оно как? – задумался я и поведал приятелю историю, которую скармливал владельцам питейных заведений и официантам.
Рамон поморщился.
– Не пойдет.
– Почему?
– Никто не сдаст сыщику клиента, если тот не доставил хлопот и расплатился по счету. По крайней мере, не станет напрягать память. Инспектор Уайт всегда говорил: желаешь что-нибудь разузнать, сделай так, чтобы люди сами захотели тебе помочь.
– Легко сказать!
– Убийца чрезвычайно высок, ты тоже. Быть может, вы родственники?
Меня аж передернуло.
– Не шути так!
– Вы родственники, – продолжал гнуть свою линию Рамон Миро. – Твой дядя, приехал из Нового Света и пропал. А лучше не дядя, а кузен. Это звучит более правдоподобно.
Я кивнул.
– Может сработать, – решил я, обдумав это предложение со всех сторон. – Кузен отличается пристрастием к алкоголю, и один наш общий знакомый видел его несколько дней назад в императорском парке, где тот свалился с мостков в воду на потеху публике.
Констебль поднялся с лавочки и закинул лупару на плечо.
– Предлагаю начать от ближайших к прудам ворот, – предложил он.
У меня возражений не было, и мы отправились в путь.
Думаете, нам сопутствовала удача? Черта с два! Поиски человека в Новом Вавилоне напоминают поиски иголки в стоге сена, когда у вас нет ни спичек и сита, ни магнита. Всей полиции метрополии порой непросто разыскать уже известного преступника; что уж говорить о двух любителях, лишенных даже словесного портрета подозреваемого!
Высокий худой левша. Грязный, сильно пьющий чревоугодник. Новый Свет.
Вот и все, чем мы располагали вначале. И только этим мы располагали в конце.
– Давай плюнем на все, а? – страдальчески поморщился Рамон Миро после четырех часов безрезультатных блужданий по злачным местам.
– Можешь позволить себе плюнуть на три тысячи франков? – хмыкнул я, хотя сам едва переставлял от усталости ноги.
– Пройдем этот квартал – и баста! – решил констебль. – Надо еще форму сдать. У меня последний день на службе, не забыл?
Особых надежд отыскать оборотня прямо сегодня у меня не было с самого начала, но субботним вечером шанс наткнуться на нужного человека был высок как никогда, поэтому я поправил приятеля:
– Этот квартал и следующий. До полуночи еще два часа.
– Черт с тобой, – сдался Рамон и указал на вывеску «Роза Дуная». – Заходим?
Я спустился на три ступеньки, распахнул дверь и шагнул в полуподвальное помещение, освещенное тусклым светом керосиновых ламп. Пахнуло аппетитным ароматом незнакомой стряпни, и сразу желудок подвело, а рот наполнился слюной.
Словно в подтверждение отменного качества местной кухни, свободных мест в закусочной не оказалось вовсе. За столами сидели черноволосые мужчины средних лет, они неспешно ужинали, выпивали и переговаривались на каком-то гортанном языке.
Мадьяры или румыны?
Я попытался остановить мальчишку-разносчика, но он лишь мотнул головой и убежал, сгибаясь под тяжестью заставленного тарелками подноса. Прошел к стойке, да только выглянувший с кухни повар смущенно развел руками; меня он не понимал. Или делал вид, что не понимает.
В подобных местах не разговаривают с полицейскими, частными сыщиками и просто чужаками. В таких местах не любят, когда люди со стороны суют нос в дела их маленькой общины, и неважно, мадьяры это, китайцы, итальянцы или русские.
Это не страх, вовсе нет. Просто так заведено.
Я обернулся к Рамону и во всеуслышание объявил:
– Сколько мы еще будем его искать? Уже ночь на дворе! Этот пьяница позорит семью!
– Не стоит так говорить о своем кузене, – привычно укорил меня констебль.
