Влада Воронова - Пути предназначения
— Мой государь…
— Повесить! Всех повесить! — бесновался Максимилиан. — Охрана! Вздёрнуть всех медиков! Ты, — ткнул пальцем в референта, — чтобы завтра же был новый штат. Выполнять!
Референт и гардеробщик с низкими поклонами выскользнули из кабинета. Когда император в таком гневе, чем дальше окажешься от его богоблагословенной особы, тем лучше.
Теньмы поволокли оцепеневшего от ужаса врача в экзекуторскую. Тот опомнился, визгливо и тонко закричал мольбы о помиловании. Но государя они не тронули.
— Наркоман, наркоман, наркоман, — твердил император. — Гепатит, гепатит, гепатит. Что ещё? СПИД? Реммиранга?!
Максимилиана трясло, на губах начала выступать пена. Теньм прямо через одежду вколол ему лекарство. Припадок прекратился. Теньм помог Максимилиану лечь на кушетку, сел на пятки в её изножии, замер.
…Панимер метался по своей комнате, то порывался паковать вещи, то падал ниц перед иконой Лаорана, обрывочно, взахлёб, шептал молитвы.
Гореть в аду этому свинячьему недородку Лолию! Всё из-за него. При жизни только и делал, что всем гадил, а теперь, подохнув, и то сумел напакостить.
Соприкосновения с наркоманами государь боится до потери рассудка. Но при этом категорически не хочет слушать, что штат службы медицинского контроля ничтожно мал, что им физически не успеть проверить всю мелкую обслугу Алмазного Города, тех же секретарей. Что касается придворных высокого звания, то в дворцовом Уставе есть пункт, который позволяет медикам осматривать их, только если они сами придут на приём. А принудительный проводится только по личному приказу императора. Подписывать же соответствующий бланк Максимилиану всегда было лень.
В итоге наркоманов и сифилитиков по Алмазному Городу ходит не меньше, чем по самым грязным задворкам столичного космопорта.
Но это всё ерунда. Сейчас важно только одно — как смерть Лолия отразится на положении Панимера. Ход мыслей государя мало сообразуется с какой бы то ни было логикой, а потому и решения его непредсказуемы.
В комнату постучал младший референт, передал через камердинера приказ проследовать в кабинет государя. Шёл Панимер на подгибающихся ногах.
У дверей его остановил референт старший.
— Получен иной приказ. Вы немедленно отправляетесь в ссылку вплоть до особого распоряжения государя. Место ссылки — Гирреан.
У Панимера потемнело в глазах.
— Но почему? — рискнул спросить.
— Вы сообщили о Погибельнике в тот же день, когда государь приблизил к себе недостойного Лолия. Но ни тогда, ни позже вы не предупредили его величество о том, что означенный Лолий является орудием Погибельника и должен лишить государя здоровья и даже самой жизни. Вы не справились со своими обязанностями, и потому охранять священную особу императора от происков Погибельника будет кто-нибудь другой. А вы немедленно отправляетесь в Гирреанскую пустошь, в седьмой округ, сектор двенадцать, пятый район, посёлок двадцать три.
Адрес показался знакомым. Совсем недавно Панимер его слышал. Но от кого и при каких обстоятельствах, не помнил. Хотя теперь это не имело ровным счётом никакого значения. Гирреан — он везде Гирреан. И в седьмом округе, и в сто седьмом. Хоть двадцать третий посёлок, хоть третий — жизнь в любом из них одинакова.
Панимер покорно шёл за одним из младших референтов к лётмаршной площадке.
* * *Бриайд Меллайгун, низкорослый, пухленький наурис тридцати пяти лет, бывший следователь плимейрской горпрокуратуры, сидел на пороге дома Михаила Северцева и с тяжёлой нервной торопливостью — в две-три затяжки — курил сигарету за сигаретой.
Смеркалось, а холодный влажный ветер пробирал до костей. Никогда до сих пор не покидавший тропиков Бриайд к такому не привык.
Противно поскрипывала полураспахнутая калитка огорода.
И мысли были подстать обстановке — такие же студёные, промозглые и скрипучие.
«Зачем я сюда приехал, для чего? С работы уволился — тоже зачем? Мало ли у меня провальных дел было, когда и виновного знаешь, и вся доказуха есть, а закрыть поганца не можешь? Были ведь и другие дела. Я даже двух дээрнов трелг полоть отправил, каждого на год. Первого за наркоторговлю, второго — за растление малолетних. Адвокаты аж взвыли, когда я клиентов ко всем эпизодам намертво приклеил. Так почему теперь я здесь?»
От сарая шла Злата, несла ведёрко со свеженадоенным козьим молоком. Остановилась, поставила ведёрко на землю, закрыла на щеколду огородную калитку. Скрип смолк. Злата взяла ведро и пошла к дому. Походка и все движения у женщины уверенные, свободные, и не скажешь, что она слепа. Разве что делает всё помедленнее, чем обычные люди, но это лишь придаёт каждому её движению торжественность священнодействия.
К тому же, как и у большинства слепых, осанка у Златы очень прямая, а немного запрокинутая голова и неторопливые движения придают ей величие императрицы.
Но с собеседником Злата держится легко и просто.
Бриайда смущал такой контраст, таких людей многоопытный следователь ещё не встречал, не знал как с ними разговаривать.
— Холодно, — сказала Злата. — Вы бы в дом шли. Простудитесь.
Бриайд вскочил на ноги, посмотрел на неё с испугом.
— Откуда вы знаете, что я здесь? Вы ведь шли с наветренной стороны и не могли услышать запах сигарет.
Злата подошла ближе. Бриайд попятился. Злата улыбнулась.
— Не бойтесь, не укушу. И слепота не грипп, ею не заразишься.
— Я не боюсь, — пробормотал Бриайд. — Я не верю во всякие глупости. Но… Как вы узнали, что я здесь?
— Вы дышите громко, с перепадами. Сигареты ещё никогда и никому пользу не приносили. — Немного помолчала и сказала: — Хорошо, что вы приехали в Гирреан. Здесь очень нужна частная сыскная контора. Места у нас неспокойные, а жандармерия в расследованиях не сильна. Да и не стремится к этому. Хотя там есть ребята, которые шли работать в настоящую полицию, высшую школу заканчивали. А их сюда отправили, потому что кадровикам анкета сомнительной показалась.
Бриайд не ответил. Слепая подошла на два шага.
— Гирреанское правосудие с имперским мало связано. Хотя и основывается на том же самом кодексе, — за исключением статей о дворянских привилегиях и прочих глупостях.
— Хотите сказать, что на ваших полууголовных-полудикарских судилищах не бывает заказных приговоров?
— Попытки случаются. Но тут очень многое зависит от работы следователя, который действительно лицо процессуально независимое. В пустоши много противоборствующих групп — уголовные ватажки, политические партии сорока трёх мастей, полсотни братств, таниарские общины разных церковных течений. У каждой группы и понимание закона собственное, и своя судебная коллегия. Но ведь настоящая справедливость должна быть одинакова для всех. Согласны?
Бриайд молчал. Злата подошла ещё на шаг.
— Так что по-настоящему приговор наших, как вы изволили выразиться, судилищ определяется теми материалами, которые предоставляет им следователь. А давить на него лидеры противостоящих групп друг другу не позволяют в силу конкуренции.
— Допустим… — сказал Бриайд. — Я неоднократно слышал, что Гирреан — это государство в государстве, и законы империи на него не распространяются, только я не понимаю, какое отношение нравы и обычаи вашей пустоши имеют ко мне?
— Самое прямое. Гирреан — часть бенолийской империи, вы — её подданный, к тому же служите правосудию. Правда, в Гирреане оно представлено исключительно в виде жандармских дубинок и бластеров карательных войск. Но даже в таких условиях справедливость должна быть, как считаете?
— Никак. Бухгалтерия пусть считает, — зло ответил Бриайд.
Слепая лишь улыбнулась.
— Да, сударь, конечно. Идёмте в дом.
Злата провела его в кухню, налила кружку молока, подала булки домашней выпечки.
— Перекусите немножко. Перед баней нельзя наедаться, но и на голодный желудок идти нельзя.
— Баней?
— Да. Вы ведь никогда ещё не были в настоящей русийской бане? Вам понравится, вот увидите.
— Но, почтенная, — смутился Бриайд, — зачем столько хлопот?
— Вы гость. И гость хороший.
— Не уверен, — пробормотал Бриайд. Слепая услышала, улыбнулась.
Бриайд невольно улыбнулся в ответ, настолько приветливой была её улыбка.
— Вы очень красивая, — сказал Бриайд. — Гораздо красивее любой из звёзд стерео.
Злата пожала плечами.
— Спасибо, сударь, но я давно ни одну из них не видела, и потому не могу по достоинству оценить ваш комплимент. Так что не тратьте зря силы. Попробуйте лучше булку. — Злата положила в расписную глиняную чашечку варенье, поставила перед Бриайдом.
— Вы так уверенно всё делаете, — в который раз поразился он. — Я никогда не поверил бы, что вы… ну…
