Теа Бекман - Крестоносец в джинсах
Колонна крестоносцев сильно уменьшилась, однако Николас как будто не замечал этого. Да видел ли он вообще, что происходит вокруг него? Он жил мечтой о Белокаменном Городе и не осознавал, что крестоносцев эта мечта больше не увлекает.
Долфу хотелось, чтобы путь до Пизы продлился как можно дольше, ведь ему придется разлучиться с Леонардо.
Однако всему наступает конец, и они все-таки пришли в Пизу.
За год до того Долф побывал в этом городе с родителями во время каникул. Тогда это знаменитое историческое место разочаровало его: так, провинциальный городишко. В городе толкались сотни туристов, жаждавших увидеть Пизанскую башню. Они не задерживались здесь, обходили Площадь Чудес и отправлялись дальше, поскольку ничем иным город заинтересовать не мог. Руины, которые довелось видеть Долфу на месте этих стен и мощного фундамента, лишь смутно напоминали о временах расцвета.
Но сейчас, в начале тринадцатого века, Пиза была центром, в котором сходились важнейшие пути, городом, более могущественным, нежели Флоренция, более величественным, чем Рим, и более многолюдным, чем Генуя. Собор с наклонной башней был уже воздвигнут.
Теперь город открылся перед ними во всем своем блеске.
Впечатление было необыкновенное. Что за чудесный город! Леонардо уговаривал друга остаться и воспользоваться гостеприимством его семейства. Заманчиво…
— А как же Марике?
— Она тоже может остановиться у меня в доме.
— Как же я оставлю ребят?
Но это была не единственная причина, по которой он отказался от приглашения Леонардо. Конечно, Италия тринадцатого века бесконечно увлекательна и так не похожа на ту Италию, где он бывал раньше с отцом и мамой. Прекрасная, неизведанная, полная неожиданностей страна. Среди тосканских холмов ребята то и дело натыкались на полуразрушенную виллу времен Древнего Рима или храм, пришедший в запустение. Чистые, незамутненные реки, узкие, покрытые белой пылью дороги, каждый поворот которых обещал новые, удивительные открытия.
На вершинах складчатых холмов красовались одинокие замки или ютились скромные селения; на склонах, покрытых сочной зеленью, паслись стада коз и овец. Ни гула самолетов в небе, ни автомобильного скрежета колес. Вся эта земля дышала покоем, тишиной, словно бы вслушиваясь в музыку природы. Краюха хлеба здесь слаще на вкус, чем самые изысканные пирожные, мясо диких индеек, подстреленных в дубраве, несравнимо ни с одним кушаньем, известным Долфу. Воздух наполняли птичьи трели, стрекотание кузнечиков, возгласы поселян. Пройдешь еще несколько миль вперед — и оглушит внезапная тишина знойного полдня, и приветят недвижимые сосны-великаны, благоухающие разнотравьем перелески, в которых роились тучи бабочек, пчел, мохнатых шмелей. Вот эта звенящая убаюкивающая тишина, дотоле незнакомая Долфу, и притягивала его.
Свободную жизнь странника, которую он познал здесь, он не променял бы на любые соблазны города. Пусть могущественная Пиза пленяет своим великолепием, пусть на улицах и площадях кипит жизнь — Пиза остается средневековым городом с его вопиющими контрастами, городом, кишащим крысами и паразитами, пристанищем нищих и бродяг, постоянно втянутым в кровопролитные стычки, отталкивающим своей надменностью, невежеством и бесстыдством. Нет, здесь не почувствуешь себя дома.
Расставание друзей было грустным. Марике пролила несколько слезинок и пробормотала:
— О Леонардо, мы будем так скучать без тебя!
Петер и Франк молча пожали студенту руку. Берто обнял его со словами:
— Помни о Каролюсе!
Колонна держала путь на юго-восток, далеко позади оставались сияющие под солнцем горные кряжи, леса и топи. Сколько их было теперь? Тысячи две, от силы. Очень многие остались в Пизе, несколько больших отрядов вышли в направлении Флоренции, находившейся примерно в двух днях пути отсюда. Прошел слух, что Флоренции необходимы рабочие руки: город спешно вооружался, готовясь к войне. Вскоре в Центральной Италии перестали быть редкостью стайки немецких детей, которые бродили в поисках работы, еды и крыши, объясняясь на ломаном тосканском наречии. Они быстро приживались здесь и смешивались с местными жителями.
Воинство крестоносцев, вступившее в начале сентября в итальянскую провинцию Умбрия, составляло около полутора тысяч бродяг, отощавших и готовых на все.
В ЗАПАДНЕ
Тяжелые времена настали для путников.
Лето близилось к концу; крестьяне убирали урожай с полей и засыпали его в закрома, которые охраняли, вооружившись вилами и ножами. Фрукты с деревьев собраны. Крестьяне, объединившись по нескольку человек, прочесывали поля и охотничьи угодья, и горе тем воришкам, что попадались на месте преступления. Дичь, поднятая многолюдными, шумными облавами, перестала быть легкой добычей. Призрак голода снова замаячил перед крестоносцами.
По ничто не могло помешать им любоваться красотой тех мест, по которым пролегал их путь. Отлогие пригорки, расшитые цветочным ковром; жнивье на полях; тронутая желтизной и отливающая золотом под лучами солнца листва деревьев; лазурная гладь озер, над которыми кружились, собираясь в далекий путь, стаи перелетных птиц.
Долф не мог оторвать глаз от великолепия осеннего ландшафта, открывавшегося в новом блеске за каждым поворотом дороги.
Сверкающим алмазом поблескивало меж холмистыми склонами озеро Тразимено. Ребятам уже приходилось слышать о рыбном богатстве этого озера и его удобном расположении. Они вышли к нему, почти не плутая кружными тропами. Полторы тысячи изголодавшихся детей — серьезная ударная сила, на этот счет у владельца замка Тразимено не могло оставаться никаких сомнений.
Граф Лудовико Тразимено ввязался в войну с городом Перуджа, и помимо того ему досаждали собственные крестьяне, поднявшие мятеж. В ярости от того, что ему приходится воевать на два фронта, граф вознамерился подвергнуть непокорную деревенщину жестокой каре и послал своих рыцарей проучить селян. Вырезанный домашний скот, пепелища на месте домов и амбаров должны были показать мятежникам, что с графом шутки плохи. Крестьяне и не думали сдаваться, но они хорошо понимали, что без помощи соседних городов им не пережить зиму в разоренном селении. Тогда они снеслись с жителями города Перуджа, готовыми любой ценой навредить графу Лудовико, который лишил свободных горожан права ловить рыбу в озере и без зазрения совести обирал торговые караваны на дорогах, связывающих Перуджу и Флоренцию.
Еще за несколько часов до того, как ничего не подозревающие дети появились на берегах озера, шпионы донесли графу, что из ворот Перуджи вышло огромное войско и направилось к владениям графа. В это же самое время с тыла к замку подбирались несколько сот жаждавших мщения крестьян, которым теперь нечего было терять, а потому они приготовились биться до последнего. Замок Тразимено, построенный на песчаной косе и с трех сторон окруженный водой, был хорошо защищен от любого противника, но выдержит ли он нападение с двух флангов одновременно?
А тут еще словно из-под земли явилась целая армия детей. Весть об этом повергла графа в панику. Как, еще одно войско? Они окружают его с трех сторон! Но он скоро вонял, что дети здесь ни при чем, и придумал, как их использовать. Навстречу детям вышла вооруженная стража в сопровождении капеллана замка, который в самых приятных выражениях передал им приглашение графа погостить на живописном берегу озера. Пусть сделают привал, разобьют вокруг замка походный лагерь и ловят рыбу в озере сколько душе угодно. Граф Лудовико сочтет за честь принять в своем замке тех, кто командует походом, и позаботится о том, чтобы у них ни в чем не было нужды.
Изумление Николаса сменилось радостью. Впервые за все время странствия владетельный господин с такой изысканной учтивостью приглашает его воспользоваться своим гостеприимством. Для простого подпаска это приглашение было подобно признанию его равным рыцарям, оно приобщало его к знати. Он гордо распрямил плечи, поправил драгоценный пояс и произнес:
— Я предводитель похода, а это мои советники.
Он показал на разнаряженную Матильду и покрасневшего как рак, застеснявшегося Бертольда. Тот предпочел бы отсидеться в лагере, но отказаться от приглашения не посмел, хоть до смерти боялся рыцарских замков — не зря же он сбежал из дому. Сказать твердое «нет» ему не довелось еще ни разу в жизни.
После того как Леонардо ушел, отряд стражников остался без командира. Долф? Он сразу же отказался.
Рудолф ван Амстелвеен не ищет военной славы. Берто?
Сильнее его не сыскать, во он низкого происхождения, а потому не в счет. Фредо был из рыцарского рода, Леонардо — купеческий сын и к тому же ученый. Но бывший крепостной Берто не может быть командиром, единогласно решили все. Так и вышло, что Бертольд, единственный из оставшихся с ними знатных отпрысков, стал командиром охранников…
