Борис Миловзоров - Рок
Белоус бросил уголек Проквусту. Тот машинально поймал обжигающую искру и тут же стал ее подбрасывать и ловить. Ронять не хотелось, надо же было понять, что хочет учитель. А он весело засмеялся, видя ужимки не очень-то ловкого жонглера, да еще почти голого.
– Ладно, выбрасывай, – смилостивился наконец старик. – Как тебе фокус?
– Но это не фокус, – возразил Георг, – просто если подкидывать уголек быстро, то он не успевает обжигать кожу.
– А если не кидать?
– Ожог будет.
– Ты уверен? Смотри внимательно.
Белоус скинул на землю хламиду и остался в шароварах с высоким поясом и просторной рубахе. Потом он чуть присел, левую ногу выдвинул вперед, опустил ее на носок. Левая рука, полусогнутая в локте, выдвинулась, плечи задрались, Георгу даже показалось, что сейчас они вскинутся, и из-под них выпростаются два крыла. Старик перестал казаться стариком, он превратился в сжатую пружину, застывшую на мгновение. Вот она рванулась в диком танце, состоящем из выпадов руками, мелькания в воздухе ног, стремительных прыжков и стелящихся у самой земли уклонов. Несколько мгновений, и все стихло. Белоус подошел к совку и медленно взял оттуда несколько углей. Поднял руку на высоту лица и протянул ее к Проквусту. На ладони лежали, переливаясь, искры огня. Немая сцена продолжалась минуту, потом старик сбросил угольки на землю, отряхнул руки и подошел к ученику.
– Вот, смотри, – он сунул ладонь прямо к его глазам. – Есть ожог?
– Нет! – благоговейно выдохнул Проквуст.
– Ты тоже так сможешь.
– Но я…
– Только не думай и не говори. Просто повторяй за мной.
Белоус опять встал в ту же стойку. Она казалась неустойчивой и сложной, но Георг быстро усвоил расположение тела. Учитель стал медленно двигать перед собой руками. Ладони с раздвинутыми и напряженными пальцами шли вверх, вниз, в стороны и все время от себя и к себе. Как будто из груди что-то отдаешь, а снаружи что-то вкладываешь. По телу разлилось тепло, Георг назвал бы его холодным жаром, если бы мог говорить. Но он больше не был властен над своим телом, оно вдруг зажило своей жизнью, точно копируя движения Учителя. Темп все ускорялся, деревья вокруг, сверкающая гладь воды слились в единый смазанный круг, и только прямо в глаза Георга смотрели глаза Учителя, и из них лился свет.
– Стой!
Георг застыл. Белоус вынул совок из-под камня и высыпал его содержимое к ногам Проквуста.
– Ну-ка, потопчи камешки! – приказал он ученику.
Тот, не раздумывая, шагнул на сверкающую горку. Босые ноги почувствовали, как острые краешки угольков впились в кожу. Стоять было неудобно, и ноги невольно стали притаптывать, разравнивать бугорок. Но жара не было! Это было страшно и величественно.
– Довольно! – голос Учителя проникал в самую глубину души. – На, – Белоус протянул ведро с водой, – вылей на себя. Вот, хорошо, прямо на макушку лей. Молодец!
Проквуст очнулся. Не то чтобы он ничего не помнил, напротив, все происшедшее впечаталось в его память, просто волшебство прекратилось. Он стоял на дымящейся, еще чуть теплой кучке черных угольков, мокрый, в мурашках от сквозившего ветерка.
– Накинь, – Учитель протянул Георгу свою хламиду, – и иди ноги сполосни. Оденешься в доме.
В теле все еще жила странная легкость, а в голове удивление пряталось за восхищением.
ГЛАВА 11 в которой Георг вылавливает рыбу.
Рано утром Белоус растолкал ученика и вывел на улицу. Он спросил Георга, сможет ли он повторить движения, которые делал вчера ночью. Георг попробовал, но даже в исходную стойку встать не смог.
– Ладно, отключи голову, обратись к телу. – Старик протянул руку и слегка стукнул Проквуста в лоб.
Странным образом он сразу же все вспомнил! Не в таком темпе, даже, пожалуй, медленно, но он выполнил весь комплекс движений!
– Хорошо, – одобрил Белоус. – Повтори это упражнение три раза по двенадцать. И старайся не мешать своему телу, просто запоминай, как его включать.
– Но я не понимаю, как?
– Извини, ученик, но я не могу всегда стоять рядом и хлопать тебя по лбу. Думай! Вспоминай. – Белоус обхватил плечи руками и поежился, утренний туман еще висел между деревьями, было свежо и тихо. – Занимайся. А я посплю еще. Кстати, после зарядочки иди рубить дрова.
И он ушел. А Георг остался один на один с самим собой. Он встал в стойку. Как же он вчера делал? Так, встал, наклонился… Нет, не получается! Да разве можно вспомнить весь этот каскад?! Вот если бы посмотреть со стороны несколько раз, зарисовать каждый элемент… Стоп, что это? Как только мозг отвлекся, тело само собой выполнило несколько вчерашних «па». Они получились легко, красиво. Георг закрыл глаза и представил перед собой ладонь Учителя, на которой тлеют горячие искорки, горят, но не жгут. А руки и ноги между тем находили элемент за элементом. У него получалось!
На второй дюжине он стал понимать последовательность движений, они как будто стали записываться из подсознания в нормальную память. В дрессерской школе у них был полугодовой курс рукопашного боя. Георг вспомнил, как на занятиях перед ними прохаживался маленький коренастый преподаватель, умеющий прыгать с места в удар, его так и называли за глаза – «попрыгун», – и менторским тоном вдалбливал: «Запоминайте, господа, при драке выигрывает тот, кто думает спинным мозгом». Точный смысл поучения тогда вряд ли кто из курсантов понимал, не до этого им было, но сейчас он становился ясен Георгу.
Проквуст еле дышал, пот лил с него ручьями, мышцы, налитые свинцовой тяжестью, не слушались уже ни подсознания, ни сознания. На одном из элементов он поскользнулся и растянулся на траве. Он сделал попытку вскочить, дернулся и затих. Уткнувшись левой щекой в теплую землю, Георг смотрел одним глазом, как колеблется травинка перед самым носом. Он представил себе, что это не хлипкая былинка, а толстый мясистый ствол гигантского папоротника, что за ним растет целый лес зеленых гигантов, они возвышаются вокруг, нависают благодатной тенью, под которой так хорошо спать… Разбудил Георга хлесткий удар посоха. Он испуганно вскочил, потирая горящий зад, и увидел разъяренное лицо Учителя.
– Так-то ты меня слушаешь?! – зарычал Белоус, даже кончики усов завибрировали.
– Простите, Учитель, – залепетал Проквуст, – я поскользнулся, пытался подняться, правда…
– Сколько раз сделал? – внезапно спокойно спросил старик.
– Двадцать три. Неполных.
– Хм. Для первого раза неплохо. Пошли завтракать.
– Учитель, а дрова?
– Поешь, потом займешься. Умойся только сначала.
На завтрак был горячий ягодный отвар и ломоть хлеба. Царская еда, Георгу она очень нравилась. Он помыл посуду за собой и за Учителем и направился к двери.
– Георг! – окликнул его Белоус.
– Да, Учитель.
– Пока будешь топором махать, думай над темой: что такое добро и зло. Вечером расспрошу. Я сейчас уйду, буду к ужину. Приготовь что-нибудь.
– Я постараюсь… – Георг немного растерялся. Вторая задача по сложности сразу же отодвинула первую в сторону.
– Ты не помнишь, как ловить рыбу?
– Помню.
– Так в чем же дело?
– Я не умею плавать, Учитель, – напомнил Проквуст.
– Я знаю. Ну и что? Как это связано с добычей еды?
– И лодкой я управлять не умею.
– А зачем тебе лодка? Пошли, парень. Кто тебя в озеро гонит?
– А как же…
– Очень просто. Удочки знаешь где, червячки в баночке, достанешь из лодки. Будешь на крючок насаживать, смотри, чтобы острие внутри было, а не снаружи. Сядешь на мосточки, свесишь ножки и лови на здоровье. Все, выходи. Некогда мне с тобой болтать.
Белоус прошел мимо Проквуста и толкнул дверь. Когда Георг вышел вслед, старик уже был около леса. Несколько минут, и он скрылся за деревьями.
Колоть дрова было интересно. Георг не сразу разобрался, как это правильно делать, но потом приноровился. Березовых пеньков было много, они уже подсохли и поэтому легко разлетались на аккуратные поленца. Через пару часов куча наколотых дров стала внушительной, в половину человеческого роста. Георг положил топор на место и принялся старательно укладывать поленницу. На это ушло еще полчаса. Когда он закончил, с удивлением заметил, что на правой ладони вздулись две больших мозоли, которые саднили и чесались. Он подул на них, но легче не стало. Проквуст решил не обращать на них внимания и занялся подготовкой к рыбалке.
Все получилось неплохо. Он даже червяка умудрился насадить правильно. Георг закинул удочку и уставился на поплавок. В голову полезли мысли о добре и зле. Ничего себе задачку задал ему Учитель! В молитвенном доме, где он часто бывал с матерью, такие вопросы не обсуждались, там каждый изливал в пустоту свои обиды или просьбы и уходил обратно. Мама на эту тему говорила, Георг стал вспоминать. Надо слушаться родителей, не обманывать, вовремя мыть руки и делать уроки. Вот, пожалуй, и все. А в школе? И в школе, кажется, эту тему стороной не обходили. С первых классов вдалбливали ученикам, что прошедшие тысячелетия подтверждают правильность социального устройства Новой Цивилизации. Хотя там редко упоминали слова «добро» и «зло», в основном все рассуждения сводились к тем же банальным «хорошо» и «плохо», «обязан», «надо», «беспрекословно».
