Александр Полосин - Армагеддон был вчера
Академик уважительно покачал головой:
– И до сих пор живёхоньки! Вы родились под счастливой звездой, юноша. Я это вижу по глазам.
– Гм… вообще-то порой мне действительно везёт. Старик вздохнул:
– Особенно вам повезло с женой.
– Да! – голос у Тимохи смягчился, проявились нотки необыкновенной нежности. – Это было самое везучее приключение в моей жизни. Ленка у меня просто ангел!
– Вы познакомились в экспедиции?
– Что вы! – замахал руками Тимоха. – Она простая медсестра. Нет, не простая – она чудо-медсестра!
– А вы были пациентом? Простите, но на больного вы не похожи. Несчастный случай?
– Точно. В городе. Машиной сбило. Хрясь – нога пополам!
– Однако!
– Я ж говорю – повезло! Иначе бы я в эту больницу никогда не попал. А до этого где только не искал свою Единственную. И на востоке, и на севере, и в таёжных посёлках, и в душных городах…
Они помолчали.
Тимоха подумал, и решил не рассказывать, как он трое суток удирал через пустыню, спасаясь от оскорблённых родственников восточной красавицы.
Или как его два дня преследовал по тайге другой папа-охотник, что вдруг не вовремя вернулся домой… В тот раз Тимку спасло настоящее чудо: пожарные на вертолёте, случайно пролетавшие в том районе. Ну не везло ему с женщинами: как только он отваливался от очередной красавицы, ему сразу же нестерпимо хотелось закурить. Желательно на другом конце света.
Не везло до тех пор, пока он не повстречал, наконец, Ленчика. С той минуты он на других женщин даже не смотрел. Вернее, смотрел, но не видел. Теперь все остальные женщины для него существовали всего лишь как роскошный интерьер, вроде обоев или картин – красиво, но бесполезно. Он не был до конца уверен – любовь это или нет, но ради своей жены был готов на всё: наждачный круг остановить зубами, или зайца в поле... лопатой… А если бы она вдруг попросила достать звезду – не раздумывая ссыпал бы к её ногам весь Млечный Путь. Однажды он ради неё целый день проходил в галстуке! На свадьбе.
Прохладный ветерок притрусил спящий лагерь тонким слоем пыли. Где-то вдалеке за куполом космопорта с рёвом поднялся космический челнок. Тимоха проследил за ним взглядом, наблюдая, как огромный корабль превращается в мерцающую звёздочку. Вздохнул. Ещё одна партия несчастных счастливчиков покидает родную планету.
Неловкое молчание затягивалось. Тимоха решил сменить тему:
– А вы, Бранибор Вячеславович, тоже надеетесь пройти отбор?
Тот ответил не сразу, сначала подправил угли в костре, подкинул ещё пару кривых поленьев. Подождал, пока разгоревшееся пламя выхватит из темноты смуглое, словно вырезанное из кондового дуба, лицо собеседника. Задумчиво покусал губу.
– По сути – мы уже проходим этот отбор, – наконец, уклончиво ответил он.
– Как это? – не понял Тимоха. Даже выпрямился, посмотрел по сторонам. – Камеры?
Академик тихонько рассмеялся:
– Нет-нет. Может, конечно, и камеры есть, но я не об этом. Мы начали проходить отбор ещё когда садились в автобус… а может даже раньше…
Тимоха недоверчиво покосился на него.
– Так мы ведь вроде ещё до первого круга не дошли! Ведь терминал....
– Э-эх, молодость! В первом круге мы были с рождения, а сейчас я даже не берусь сказать – в каком именно мы находимся: в пятом, десятом или сотом… Или вы думаете, что отбор проводится именно в космопорте? Может и так, конечно, но при одном условии: на сегодня вся наша планета – один гигантский Космопорт… – Он помолчал. – Что касается вас, юноша, – вы, бесспорно, преодолеете и этот виток жизни с такой же лёгкостью, как справлялись до сих пор. Лично у меня шансы невелики. Невелики, но всё же есть, а значит надо бороться до конца. Я всегда добивался поставленной цели, потому что стремился. Буду стремиться и впредь.
– То есть добиваться любой ценой? – скривился Тимоха.
Академик мягко улыбнулся, покачал головой:
– Боюсь, у вас сложилось обо мне неверное представление. Старая развалина, что цепляется за обрывок каната за кормой Ноева ковчега? Нет уж. Вспомните историю Руси: славянские боги жестоки – могут и не принять в вирый, если не будешь драться до конца. Я не верующий, но такая точка зрения мне импонирует – она вполне соответствует моим убеждениям. К тому же я знаю, что при любом раскладе смогу занять достойное место. Место, где мои знания и опыт будут максимально востребованы.
– Извините, – смутился Тимоха.
– Я не обиделся, – отозвался старик. – Любое оскорбление – как вино: если не принимать его внутрь, оно не действует. К тому же у меня высокий порог чувствительности.
– Толстая шкура?
– Что-то вроде того. Пришлось нарастить за долгие годы. Местами она настолько толстая, что ороговела, – он постучал сухим пальцем по лбу.
Тимоха не выдержал, рассмеялся:
– А вы забавный старичок, Бранибор Вячеславович!
– Будь у меня сейчас моя фляжка с коньяком, мы бы ещё не так посмеялись. Но, к сожалению, моя дражайшая супруга решила, что перелёт… как это сейчас у молодёжи говорится – «в пьяном угаре», – очень вредно скажется на моих слабых сосудах.
Взлетел ещё один челнок. Тимоха проследил за ним, как и за первым, лишь старый академик не поднял головы – всё так задумчиво шевелил угли кривой палкой.
– Вы коммуникабельный человек, Тимофей, – сказал он неожиданно серьёзным тоном. – С вами легко в общении. А основным критерием отбора, по логике вещей, должна стать в первую очередь коммуникабельность, толерантность. Ведь жить, скорее всего, придётся малой общиной. И ещё вы по натуре лидер. Вожак, что умеет заботиться о своём племени. Обладая поразительной способностью к выживанию, Вы до сих пор не утратили природной доброты. В то же время в вас нет злобы, ненависти, нет даже равнодушия к окружающим… гм… как было у меня, например… Тот, кто решиться доверить вам свою жизнь, может быть уверен в вас, уверен в завтрашнем дне, уверен, что вы сделаете для него всё возможное…
Тимоха недоверчиво покачал головой:
– Вы прямо дифирамбы мне поёте. Ну какой из меня лидер?
– А разве не так? Вы водили экспедиции по тайге, по пустыням, по горам, и вам доверяли свои жизни люди, признайтесь, намного образованнее вас!
– Это да. Но я…
– Вы ведь доверяете свою жизнь врачам?
– Но это же совсем…
– Однако развести костёр где-нибудь в лесу вы им не доверите? Мы готовимся переселиться на планетарные колонии, не обустроенные, не обжитые, поэтому на первое время нам потребуется не Спиноза или Макиавелли, но Дерсу Узала. Вы прекрасно себя проявили за время пути сюда, оставайтесь и впредь столь же участливым, но решительным. Надо отдать вам должное: вы сумели организовать таких разных людей за незначительный срок – меньше недели! Люди, извиняюсь, порой как овцы – им нужен если не пастух, то обязательно лидер, который скажет «Завтра идём есть траву во-он на ту полянку».
Тимоха насупился.
– Как правило, в овечьем стаде лидер – козёл, – хмуро отметил он.
– Вы прекрасно поняли, что я хотел сказать.
– Да понял, понял. Не дурак... – Он вдруг подозрительно покосился на мудрого старца. – Только, по-моему, дурите вы меня!
– Может и так, – неожиданно рассмеялся академик. – Но обратного пути у вас всё равно нет. Хотите или нет – теперь вам придётся соответствовать данной характеристике. Ведь именно таким как вы предстоит выстроить Новый Космопорт. Только уже там, – он неопределённо ткнул пальцем в небо.
Тимоха встал, с хрустом потянулся.
– Пожалуй, прогуляюсь.
В смятённых чувствах он прошёлся по лагерю. Звёзды весело подмигивали ему, словно радовались скорому соседству. И как будто говорили: «Скоро ты станешь ещё на шаг ближе к нам!»
Иссиня-чёрный купол азиатского неба накрыл пустыню гигантской чашей. Внизу, словно отражение Млечного Пути в тёмной воде, двигались нескончаемым потоком фары автобусов, легковых машин, грузовиков и трейлеров. Огненная река прибывающих машин текла с востока и севера, неся с собой надежду, и уходила на юг и запад, поглощая и размывая в своём потоке горечь обид и разочарований. Тех, кто не прошёл отбор, отправляли обратно, но уже другой дорогой, чтобы обида не встречалась с надеждой, не отравляла злыми словами. Вдоль дороги разочарований стояли войска: так, на всякий случай…
Когда он вернулся к своей стоянке, с удивлением отметил, что народу у костра прибавилось. Все свои, конечно, но вот кого он больше всего не ожидал увидеть, так это учителя с женой. Рядом сидела Леночка, зябко кутаясь в шалюшку и обняв руками худые коленки, несчастная как мышь в половодье. Растрёпанные волосы выбились из-под кепки, глазки припухли от постоянного недосыпания и слёз. Он знал, что она почти каждую ночь плакала украдкой, словно стесняясь его – такого несгибаемого. Но днём виду не подавала, держалась стойко – у сильного мужчины и жена должна быть ему под стать. А у него при виде её слабых потуг сердце разрывалось от жалости. И слёзы наворачивались на глаза от бессилия и невозможности взять на себя хотя бы часть её страданий. Он сделал всё, что только могло от него зависеть, и теперь это всё в руках Главного Диспетчера. Аминь.
