Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории - Михаил Юрьевич Харитонов
Демонстрашка озабоченно наклонила голову и сообщила, что туалет – только для человеческого персонала, который сейчас в магазине отсутствует, но, так уж и быть, она возьмет на себя ответственность. После чего открыла ту самую дверь «для персонала» и дала ему пластиковую карточку.
За дверью оказался недлинный коридор, ведущий, судя по всему, к складу или чему-то вроде того. Рядом была туалетная комната. Темка приложил карточку к белому квадрату на косяке, что-то пискнуло, и дверь открылась.
Запершись изнутри, Костыльков снял штаны и осмотрел себя. Кровавое пятно на трусах и в самом деле имело место, и он его кое-как замыл, заодно и помыв все остальное. Потом ему захотелось справить малую нужду, что он и сделал. Стоя перед унитазом, он краем уха услышал звук падения, но значения этому не придал.
Довольный, он вышел, помыл руки, подошел к двери и взялся за ручку. Дверь, однако, не подалась. Тёмка еще минуты три помучился, дергая ее туда-сюда. Видимо, в замке что-то заклинило.
Ситуация была дурацкая. Остаться запертым в сортире, к тому же иномирном, Костылькову решительно не хотелось. Он достал мобильник, чтобы позвонить Малышу. Понадобилось минуты полторы, чтобы осознать: мобильник внезапно сдох и оживать не собирается.
Тёмка схватился за ручку двери, дернул на себя со всей силы. Ручка отвалилась, Тёмка еле удержался на ногах. Тогда он отступил на два шага и со всей дури ударил в дверь ногой. Язычок замка выбило, дверь с треском просела, и Костыльков вышел на свободу.
Когда он вернулся в торговый зал, на ходу прикидывая, что он будет говорить демонстрашке, у него, что называется, отвисла челюсть.
Все моторолы валялись на полу в позах разной степени живописности. У одной, той самой, которая меняла себе глаз, он вывалился из глазницы. Обрушилась также одна витрина. Зато прилавок был завален какими-то красными книжечками.
Что-то зашуршало в углу. Напуганный Костыльков затравленно оглянулся – и увидел давешнюю старушку в очках. Скрестив на груди тощие лапки, она любовалась на разгром.
– Извините… простите… что случилось? – выдавил из себя Тёмка.
Старушка улыбнулась, показав идеально белые зубные протезы.
– Мы, гражданская организация «За чистоту нравов», совершили акт протеста против аморального бизнеса, унижающего человеческое достоинство, – бабуся шпарила как по бумажке. Голос у нее был ровно такой же, что и у покойных моторол. – Мы уничтожили эти отвратительные устройства направленным электромагнитным импульсом. Люди не пострадали. Вы можете получить представление о нашей позиции, ознакомившись с нашей агитационной литературой, – она показала на красные книжечки. – Надеемся на понимание и интерес с вашей стороны…
Костыльков сообразил, что, пожалуй, сейчас сюда явится какая-нибудь местная служба безопасности и его, чего доброго, загребут в кутузку. Он выскочил из магазинчика и очень быстрым шагом направился к машине.
Пришел он вовремя. Малыш стоял рядом с машиной с мобилкой, приложенной к уху.
– Чего трубу отключил? – буркнул он, увидев Костылькова.
– Фигня какая-то… нам бы лучше отсюда поскорее, – попросил Тёмка, опасавшийся неприятностей с властями.
Малыш внимательно посмотрел на Тёмку, кивнул и полез на водительское место. Тёмка едва успел пристегнуться, как машина рванула. В окошке что-то замелькало, потом вдруг резко посветлело, как будто въехали прямо в утро.
Машина остановилась. Костыльков вышел первым, за ним, на ходу доставая сигарету, на улицу выбрался Малыш.
Местность, как заметил Тёмка, почти не отличалась от привычной ему московской, разве что время суток было неправильное: тут стояло именно утро, и не такое уж раннее. Снега не было, но холод чувствовался. Откуда-то – судя по всему, со стороны Тверской – доносился шум и звуки голосов. Видимо, там было людно.
– Ну что там случилось? – спросил водитель. – Я смотрю, к тебе неприятности липнут…
Тёмка принялся рассказывать. Когда дело дошло до старушки, водитель заржал, как конь.
– Гражданская организация? – отсмеявшись, сказал он. – Вирусняк это.
– То есть в каком смысле? – не понял Костыльков.
– Да в прямом. Эта старушка – такая же электроника, как и те девки. Только она вирус подцепила. Ну, в смысле электронный.
– Компьютерный, что ли? – догадался Тёмка.
– Вроде того. Вирус в электронику попадает, и она начинает бузить.
– А чего она про акт протеста речь толкала? – не понял Костыльков.
– Как бы это тебе объяснить… Понимаешь, андроиды своей воли не имеют, действуют только по приказу хозяина. Ну и вот.
– Что «ну и вот»? – опять не понял Костыльков.
Водила с досадой щелкнул пальцами:
– Блин, начальство рассказывало про эту хрень… В общем, приказ может исходить от идеологии. Которая воспринимается как самый большой хозяин, настолько крутой, что он может все, даже сам себя назначить хозяином кому угодно… Логический парадокс, хуле. Вот через это дело вирус и впендюривают. Представь, андроиды ведутся. Настоящие организации создают, даже литературу какую-то печатают… Ты свой телефончик проверь, может, заработал?
Увы, Тёмкин мобильник признаков жизни не подавал.
– Ничего, тут купишь, – утешил Малыш. – Или починишь, здесь умельцы водятся. Я с тобой пойду: мне тут кое-что прикупить нужно.
Они пошли вверх по переулку. Присмотревшись, Костыльков понял, что они идут по Леонтьевскому. Как они сюда попали с Малого Гнездниковского, было не очень понятно. Тёмка, впрочем, решил не забивать этим голову, а больше смотреть по сторонам.
Улица была чистой и практически безлюдной. Кое-где были припаркованы машины, по большей части – грузовички или минивэны разных форм и расцветок. Попалось даже белое ландо на шинах-дутиках, с длиннющей антенной позади. Зато у домов был какой-то нежилой вид. Более-менее прилично выглядели только первые этажи, все как один застекленные и забранные в жалюзи. Над ними тянулись надписи типа «торгово-закупочный центр», «склад № 63» или какое-нибудь непонятное «региональное представительство». Зато не было мемориальной таблички на доме Станиславского, что Тёмку почему-то огорчило.
На фоне общего уныния выделялась палатка, раскрашенная в сине-бело-красные цвета. Она была закрыта, на окошке висела надпись «перерыв на обед». В витрине красовались небольшие книжечки, вид которых показался Костылькову знакомым: такая книжечка была и у него.
– Обменка-продажа паспортов, – объяснил Малыш, перехватив Тёмкин заинтересованный взгляд. – Россия разных линий и эс-эн-гэ без Балтии. Грузия есть. Кстати, цены нормальные. Если на другой глобус эмигрируешь, меняй здесь. Тут тебе фотку переклеят, в базу внесут.
– А американский паспорт купить можно? – заинтересовался Тёмка.
– Все можно, вопрос цены. Америка реальных денег стоит, у нас с тобой таких нет. Разве что на тридцать второй линии есть дешевая Америка, у них там сейчас кризис… Оппаньки, наши! – Он показал пальцем на выводок серебристых ВАЗов с мигалками и оранжево-синими полосками по бортам. Рядом стояла оседланная лошадь с перекинутыми через голову поводьями. На попоне была вышита
