И. Хо - 666. Рождение зверя
– Что, тоже состоишь в клубе «Секс над облаками»?
– Как и ты, мой сладкий.
– С чего это ты взяла?
– Такой блядун, как ты, Кирочка, не может не состоять в подобных сообществах для извращенцев.
«А почему бы и нет?» – кивнул Потемкин, оценив не только само предложение, но и его потрясающий промоушен. Она уже начала вставать с места, как вдруг самолет резко тряхнуло. Стакан с остатками сока полетел Кириллу на грудь, потом на колени, окончательно превратив его одеяние в робу маляра. Над проходом высветилась надпись Fasten seat belts[38], и бортпроводники тревожно забегали.
– Турбулентность, – проворчал Кирилл. – Сядь и пристегнись.
– Это опасно? – испуганно спросила Мандрова.
– Ерунда, Римм. А то ты не попадала ни разу.
– Можешь мне не верить, но с турбулентностью ни разу не сталкивалась.
– Хорошо, верю. Послушай, современному самолету – тем более такому, как этот, – турбулентность нипочем. Он состоит из пятисот тысяч деталей, которые специально соединены мягко, они болтаются…
– Какой ужас! – ахнула Римма. – Так он же просто развалится на части!
– Это бы случилось как раз в том случае, если бы они имели жесткое крепление. А так при ударах воздушных потоков самолет как бы прогибается. Крылья раскачиваются, но не отламываются. Ту же картину, кстати, можно наблюдать при цунами. Деревянные и даже каменные постройки волна сметает, а деревья стоят себе… Ну не все, конечно, – поправился Потемкин. – Те, которые погибче и с мощными корнями.
– Какой ты умный, Кирочка, – замяукала Мандрова. – Раз ты так говоришь, значит, все будет хорошо.
– Trust me, darling[39]. – баритоном произнес Потемкин, пародируя то ли Гаррисона Форда в роли Индианы Джонса, то ли Шона Коннери в роли агента 007.
При этих словах лайнер опять тряхнуло, и они начали дергаться, будто попали в эпицентр сильнейшего землетрясения. Кресла подбрасывало вверх-вниз на метр-два. Это продолжалось несколько секунд, потом все прекратилось. Сзади слышались истошные вопли – видимо, кто-то из пассажиров по обычной русской безалаберности наплевал на ремни безопасности и пережил все то, что испытывает кубик льда в шейкере бармена. Мандрова с перекошенным лицом держалась за бедра.
– Что с тобой, Римуня? – Кирилл схватил ее за плечо.
– Ремень, бли-и-ин! Слишком туго я его пристегнула…
Он успокаивающе погладил ее по спине:
– Ничего, ничего. Сейчас пройдет. Главное, что вообще пристегнула.
– Где мы сейчас летим-то? – стиснув зубы, спросила Римма.
– По идее, где-то в районе Черного моря…
Кирилл посмотрел в иллюминатор и оторопел. Прямо под ними в ночной мгле проплывала огромная пылающая гора, напоминающая очертаниями динозавра. Она вся была раскалена и извергала огненные фонтаны. Внезапно верхушка ее отделилась и обрушилась в море. Сползая в пучину, эта отколовшаяся часть подняла гигантские столбы смешанного с золой пара. Водная гладь тоже вспыхнула, как если бы она была затянута нефтяной пленкой. Самолет шел над самой горой, и Потемкин кожей чувствовал исходящий из этого пекла жар. Обугленные края разлома пришли в движение, и на поверхности показалась голова вылезающего из недр горы дракона. Потемкин отпрянул и опустил шторку иллюминатора.
– Что там такое?! – забеспокоилась Мандрова.
– Тебе лучше не смотреть.
Он вжался в кресло, как бы слившись с ним, и внезапно осознал, что двигатели у самолета молчат. Кирилл прислушался и убедился, что это действительно так – не было привычного гула и вибрации. Судя по всему, машина шла, планируя и снижаясь, причем очень быстро, – уши у Кирилла моментально заложило. «Пыль! Вулканическая пыль! – вспомнил он. – Значит, двигатели отказали».
Рядом с ними выросла Анжела с микрофоном в руках.
– Уважаемые пассажиры! – пытаясь пресечь панику, на ломаном русском проверещала она. – Наш самолет будет совершать вынужденную посадку. Еще раз просим вас немедленно пристегнуть ремни.
– Анжела, можно вопрос задать? – обратился к ней Кирилл.
– Да, сэр.
– Мы правда садимся или просто падаем?
– У нас вынужденная посадка, сэр. Это внештатная ситуация. На борту много раненых.
– Мне кажется, это не только из-за раненых. Двигатели отказали?
Креолка промолчала. Ее лицо выражало полное хладнокровие.
– А куда садимся?
– В Сочи, это ближайший международный аэропорт.
«Будет вам Олимпиада, йо-хо-хо-хо-хо», – пронеслась у Кирилла в голове советская пародия на хит сверхпопулярной в восьмидесятых немецкой группы «Чингисхан». Он отодвинул шторку и опять посмотрел в иллюминатор. Ничего похожего на Сочи там не наблюдалось. Там вообще ничего не наблюдалось: самолет летел в абсолютной черной пустоте. Потемкин обернулся к Анжеле, но ее уже не было.
– А где стюардесса? – спросил он у Мандровой.
– Туда пошла. – Римма кивнула в сторону кабины пилотов.
Кирилл отстегнулся и встал.
– Ты куда?
– Отолью.
Сделав шаг к проему, он бросил взгляд на салон, и по спине его побежали мурашки. Прямо за ними в креслах сидели Мел Гибсон и Александр Жуков. Вице-премьер что-то увлеченно рассказывал своему соседу – видимо, расхваливал олимпийскую столицу 2014 года, которую они как раз сейчас собирались вынужденно посетить. «Быстро же они все после реанимации на ноги встали, – с удовлетворением отметил Потемкин. – Отечественная медицина творит чудеса». Он отодвинул занавеску и зашел в тамбур. Дверь в кабину пилотов была открыта настежь. «Что за черт, – подумал Кирилл. – Это же строжайше запрещено». Движимый любопытством, он подошел и заглянул внутрь. Кабина была пуста. Потемкин решил, что у него опять начались галлюцинации. Он протер глаза и вновь осмотрел помещение. В темноте мигали десятки хитрых приборов, из наушников командира воздушного судна, которые висели на спинке кресла, доносились обрывки переговоров по рации. Было такое ощущение, что команда просто вышла покурить, – рядом с одним из кресел стоял закрытый стаканчик с кофе, у другого лежал недоеденный гамбургер.
Внезапно Кирилл почувствовал, что пол под ним проваливается. Огромный лайнер будто нырнул и начал быстро падать, закручиваясь в штопор. В лобовом стекле не было видно ни зги – все та же кромешная тьма. Потемкин опять оказался в состоянии приятной невесомости, но на этот раз без ветра в лицо. Он висел в пространстве, как космонавт на орбитальной станции, а кабина медленно вращалась вокруг него, откидывая от стенки к стенке. Вокруг него летали пластиковые стаканчики, блокноты, остатки гамбургера и чья-то шерстяная домашняя тапочка с мордочкой зайчика на носу. Так продолжалось больше пяти минут. Самолет, который давно уже должен был разбиться, перестал вращаться, он просто падал в какую-то непонятно откуда взявшуюся пропасть. Кирилл ухватился за одно из кресел и приблизился к лобовому стеклу. Только сейчас он увидел, что где-то вдалеке появилась яркая точка, излучающая ровный свет. Она постепенно увеличивалась, распуская лучи. Потемкин внимательно вглядывался в нее, но не мог ничего различить. Приборы самолета бешено замигали, а на дисплее возникла надпись:
FINAL COUNTDOWN[40]
Надпись сменилась цифрами, пошел обратный отсчет – 10, 9, 8, 7… Объект впереди становился больше и ярче. «Три, два, один…» – считал Кирилл. После цифры ноль произошла ослепительная вспышка, он почувствовал удар электрического тока и услышал обращенный к нему голос:
– Сэр, пристегнитесь, пожалуйста!
Анжела трясла Кирилла за плечо. Ее очертания с трудом проступали сквозь рябь от вспышки.
– Что? – ошалело спросил Потемкин.
– Мы идем на посадку, – пояснила стюардесса. – Пристегните ремень и поднимите кресло.
– Господи, это же сон, это опять дурацкий сон. – Он вытер с лица холодный пот. – Когда же они прекратятся?
За окном было светло, кресло рядом пустовало. «Кто бы сомневался», – подумал Кирилл. Между тем лайнер действительно уже начал снижаться – на этот раз в реальности. За окном далеко внизу проплывал сказочный остров Маэ, омываемый океаном. Где-то на этом острове теперь находилась тюрьма, куда по решению ООН доставляли захваченных в Аденском заливе сомалийских пиратов. Здесь их судили международным судом, и здесь они отбывали наказание в условиях, соответствующих европейским представлениям о стандартах тюремного комфорта. Попасть в такое райское место, пусть даже в качестве заключенного, – мечта любого нищего сомалийца. Поэтому не было ничего удивительного в том, что с каждым годом полку пиратов все прибывало и прибывало.
Как только самолет затрясло на посадочной полосе, русские в салоне радостно захлопали в ладоши. Потемкин всегда скептически относился к этой странной традиции, появившейся после выхода на экраны в 1973 году комедии «Невероятные приключения итальянцев в России». В истории отечественной гражданской авиации были случаи, когда пассажиров – точнее, то, что от них осталось, – выносили из вроде как удачно севшего на посадочную полосу самолета прямо в морг. Например, пять лет назад в Иркутске, когда аэробус А-310 выкатился на гаражи и сгорел вместе с большинством уже похлопавших.
