Марианна Алфёрова - Лига мартинариев
Я чувствовала, что Андрей в ярости и едва сдерживался. Те же самые журналисты, что прежде буквально ели у него с ладони, теперь набрасывались стаей голодных псов. Простая собачья истина — не важно, кто кормил тебя прежде, главное, кто кидает подачки сейчас. Оставался по-прежнему неясным один-единственный вопрос: кто дал господину Суханову столько денег? И почему именно ему? А что деньги здесь крутились бешеные, никто не сомневался. Тот, кто поддерживал Суханова, вкладывал в его компанию на порядок больше того, что мог позволить себе Орас.
Вечером мы собрались в кабинете Андрея — нечто вроде экстренного совещания. Прежде подобными сборищами руководил Виталий. Теперь его место занял его помощник — толстяк в мятом свитере (это он поспешно набивал сумку на банкете). Толстяка звали Николаша, и он говорил шепеляво и невнятно. Орас слушал его и не прерывал — мне показалось, что Андрей вообще не вникает в то, что говорит новый руководитель его предвыборного штаба.
Неожиданно явился Кентис. Я думала, что Андрей его немедленно выгонит, но вместо этого Кентису было предложено присесть. Сергей хотел извиниться и уйти, но Орас не терпящим возражения тоном велел ему остаться. Тогда Семилетов расположился на стуле в дальнем углу, всем своим видом давая понять, что присутствует по необходимости.
Унылое сборище. У всех — цвестистые синяки под глазами, носы и губы разбиты во вчерашнем побоище. Один Семилетов не пострадал. Я принесла кофейник и чашки. Но кофе налил себе только Кентис. Он, казалось, ничуть не был опечален происходящим. Или обескуражен.
— Журналисты появились в кафе раньше ментов, — сказал Орас. — Понимаю, сейчас милиция вообще очень осторожна, но всё равно пишущую братию кто-то предупредил. Тот, кто знал о налете заранее, — Орас выразительно взглянул на Кентиса.
— Отличный кофе, — причмокнул тот, делая вид, что не понял намека.
— Кентис, ты был с этими ребятами, — Андрей пошел напролом.
— Ну и что? У меня с этими громилами нет ничего общего. Я контактирую с ними из любопытства.
— Хочешь сказать, что ты не бил стекол?
— Ну что ты! Я всегда относился к чужой собственности очень уважительно. Ну разве что сломал пару стульев за компанию.
— Лучше расскажи, как ты оказался в ЭТОЙ КОМПАНИИ, — потребовал Орас. — Или тебя, как всегда, притягивает темная сторона жизни?
— Меня притягивает загадочное — неважно, светлое оно или темное. А этих ребят я еще не разгадал. Буквально за несколько дней возникла целая ватага, они шляются по притонам и трущобам, пьют, дебоширят и непонятно, чего хотят. У них нет ни кумиров, ни идей. Они жестоки, но жестоки бессмысленно. Я бы сравнил их с погонялами, но нет, тут совсем другое…Погонялы заставляют мартинариев выделять энергопатию. А эти хватают всех подряд, когда их выпускают на улицу.
— Кто выпускает? — спросила я.
— Некто. Материальная субстанция по кличке «Босс»
— Послушай, Кентис, вместо того, чтобы противостоять этому… — вмешалась я.
— Противостоять? — Кентис дурашливо наклонил голову. — С чего ты взяла, что этому можно противостоять? Андрей, — он повернулся к Орасу, — ты тоже думаешь, что этому можно противостоять?
Орас ответил не сразу. Вряд ли даже он слышал весь разговор — скорее всего он думал о своем, явно неутешительном. Вопрос Кентиса заставил его очнуться.
— Меня больше интересует другое: почему согласно последнему опросу Суханов впереди?
— Тебе так хочется усесться в кресло мэра?
— Плевать на кресло! Почему этот тип опережает меня? Что это означает?
— За ним стоят очень большие деньги, — шепотом поведал Николаша.
- «Мастерленд»? — спросил Орас.
Николаша отрицательно покачал головой.
— Деньги не из города, а… извне. У меня достоверные источники.
— Наша беда, что у нас слишком много идиотов, — отозвался Кентис. — И слишком мало мартинариев. В принципе, кто такой Вад? Всего лишь пустышка. Ах, я забыл… Вы же господа непосвященные. Вам неизвестна терминология. Пустышка — иначе говоря лже-князь. В принципе путем принудительной подкачки энергопатии можно из любого сделать лже-князя.
— Истинный князь, ложный… Всё это какие-то условные градации…
— Не совсем. Истинный князь может сам разобраться со своими и чужими мартинариями. Ему не нужны посредники для поглощения энергопатии. А пустышка не чувствует ничего. Два-три ретранслятора закачивают в него энергию, он раздувается, как мыльный пузырь, и с поразительной быстротой устремляется наверх. Разумеется, когда-нибудь пузырь лопнет. Весь вопрос — когда.
— Вопрос в другом, — говоря это, Орас смотрел куда-то мимо нас, будто разговаривал сам с собою. — Для чего его накачивают? С какой целью?
— Разумеется, чтобы он опередил вас, — вновь втиснулся в разговор Николаша.
— Нет, — Андрей отрицательно покачал головой. — Они действуют НЕ против меня, они работают ЗА него. Им нужен Вад. Именно Вад. Почему? — спросил он в третий раз.
— Давайте рассуждать логически, — затараторил Николаша. — Лига почему-то не хочет, чтобы светская власть находилась в руках князя, как это было во времена Старика.
— Кому нужен князь в нашем ординате? — Кентис рассмеялся. — Когда мартинариев можно пересчитать по пальцам.
— Мартинариев нельзя пересчитать, — возразил Орас, — потому что их просто нет. Вы, господа, не мартинарии. Вас просто принудили ими быть. Но в душе никто и никогда.
— Пусть так, — весело поддакнул Кентис. — Но мартинарии, пусть и по принуждению, нам все равно нужны. Иначе ничего не выйдет из нашей затеи. Без энергопатии обтяпать даже самое простенькое дельце не удастся. Вспомните: чтобы ни задумывалось сделать в России, всё кончается издевательством над человеком. Иван Грозный опричниной баловался — и нате, без всяких усилий с его стороны появилась Сибирь. Петр, прежде, чем реформы начать, рубил головы направо и налево. Да и потом не забывал это занятие. Отсюда мораль — для большого дела, для больших реформ нужно много страдания. Иначе зачем же понадобилось сначала всех ограбить, а потом заставить терпеть унижения и голодать, не платить жалкие гроши, называемые зарплатой, вновь грабить и похваляться награбленным, как не для того, чтобы выжать побольше энергопатии для успеха новой власти?! Не важно, демократы, чекисты или имперцы — главное вовремя отсосать нужное количество энергопатии, и никто тебе не страшен. А мы в нашем захолустном городке жили тихо мирно и сытно. Как можно такое допустить?! Лига не довольна!
Неожиданно глаза Кентиса вспыхнули, как у хищного зверька, завидевшего добычу. В нем проснулся инстинкт погонялы. А самой подходящей добычей была я. И даже заранее можно было предугадать, что он сейчас скажет. Просить его промолчать было бесполезно.
— Андрей, а ты знаешь, что произошло там, в тайном лагере? Ева тебе не рассказывала?
И он с восторгом принялся излагать подробности якобы происшедшего изнасилования…
— Мразь! — заорала я и швырнула в него кофейником с остатками кофе, и, разумеется, промазала. — Это всё твоя мерзкая выдумка.
Но цели своей он достиг — я чувствовала, как энергопатия истекает из меня, будто слезы из глаз, текущие против воли. Кентис самодовольно хмыкнул и повернулся к Орасу. Всем своим видом говоря: господин князь, блюдо приготовлено, извольте откушать.
Лицо Ораса исказилось, затряслась каждая жилка, причем каждая сама по себе, отдельно, будто какая-то очень важная связь оборвалась, раз и навсегда. Смертельно. И тут я поняла: если он сейчас чего-нибудь не сделает, не нанесет удар, то просто умрет от боли.
— Вон! — закричал он наконец. — Вон, вы оба! Чтобы я больше не видел тебя в моем доме, шлюха! Если ты сейчас же не уберешься из моего дома, я тебя убью! Убью!..
………………………………………………………………………………………………………………..
— Надо же, — изумился Кентис, когда мы очутились на улице. — Я никак не ожидал подобной реакции, — его нисколько не смущало, что он оскорбил своей подлой выдумкой не только Ораса, но и меня.
— Ты идиот и подонок, — процедила я сквозь зубы.
— Да я-то тут при чем, — покачал головой Кентис. — Его разозлили вовсе не мои слова, а что-то другое… — он на секунду задумался. — Мне даже показалось, что он просто-напросто испугался потока энергопатии. Он не хотел поглощать… Но ведь это невозможно… Он же князь! И я так для него старался!
Мне было противно его слушать. Еще когда он высказал мне свою придумку, я поняла, что он не удержится, и когда-нибудь разболтает ее Орасу. Если грязь придумана, она должна быть вылита — этому правилу Кентис как человек творческий следовал неукоснительно. И хотя я понимала, что он просто ускорил своей выходкой назревавшую развязку, я злилась на него так, будто именно Кентис был виноват в моем разрыве с Орасом. От этой мысли мне стало немножечко легче…
