Виктор Слипенчук - Звёздный Спас
На том они расстались.
Агапий Агафонович ещё несколько раз прошёлся от стола к двери и обратно, перегнулся через стол и, отодвинув средний ящик, решительно нажал на «плавающую» кнопку, расположенную под столешницей. И только после этого, потерев руки, приподнято и громко, словно с трибуны, возвестил:
– Сдаётся, что генеральские погоны теперь у меня в кармане.
Глава 27
После встречи Агапия Агафоновича с профессором Бреусом прошло всего несколько дней, а казалось, минул месяц. А всё потому, что чересчур напряжёнными выдались дни. Постоянные встречи, причём не с простыми людьми, а с экстрасенсами – поневоле голова пойдёт кругом. Впрочем, в напряжённости сам виноват, стал подгребать под себя всё, даже то, что прежде исполняли Наумов и Кимкурякин. А как было не подгребать, если, ознакомившись с донесениями психотерапевта Бэмсика и так называемых врачей: (зубопротезиста) Диониса и (фельдшера) Сатира, профессор Бреус изъявил желание с ними встретиться лично.
Хорошенькое желание! Отказать? Равносильно, что вынуть генеральские погоны из своего кармана и переложить их обратно в карман профессора. А пойти на поводу – можно всех информаторов лишиться. Гораздо безопаснее было бы познакомить его со своей докладной и докладными Наумова и Кимкурякина.
Полковник невесело усмехнулся, но не содержанию известных докладных, а тому, что в их свидетельства никто бы не поверил. Нашли бы умысел. Уж такая у них служба. И, что примечательно, чем глупее выглядит в такой докладной сотрудник СОИС, тем меньше ей доверия, мол, это дезинформация.
Полковник самодовольно ухмыльнулся – пожалуй, единственное преимущество соишников перед другими людьми. И, надо признать, преимущество не малое. Он опять ухмыльнулся – к сожалению, это ума не прибавляет.
Агапий Агафонович в который уже раз разгладил рулончик бумаг, переданный ему профессором Бреусом, и вновь отложил в сторону.
В принципе, в личной встрече профессора с его информаторами не было бы ничего особенного, если бы он мог её правильно подготовить. Но в том-то и дело, что ничего не подготовишь. Знакомя профессора с донесениями, он маленько их подкорректировал, сменил имена фигурантов. Так что теперь встречаться с ними, фигурирующими под другими именами, – равносильно тому, что самого себя подставлять. В другое время что-нибудь бы придумал, а тут вдруг почувствовал такую усталость, словно все судьбы мира легли на плечи. Ничего не хотелось, полнейшее равнодушие ко всему. И вроде работы невпроворот, и вроде вся она срочная, а душа не лежит к ней – полнейшая апатия.
А между тем ещё вчера, планируя сегодняшние встречи с информаторами, Агапий Агафонович ощущал захватывающий интерес, обдумывал, как провести их с наибольшей пользой для СОИС. Он вспомнил, что состояние апатии овладело утром, когда принесли криптограмму из канцелярии Председателя. В криптограмме сообщалось о необходимости создания Международной Чрезвычайной Комиссии (МЧК) с особыми полномочиями по подбору людей, способных предотвратить катастрофу надвигающегося Апокалипсиса. Была ссылка и на декларацию ООН «Об охране Земли как колыбели человечества».
Больше ничего в криптограмме не было. Вместо обычной подписи секретаря канцелярии стояла печать – крест в круге. Странная криптограмма, именно из-за странности Агапий Агафонович не уничтожил её.
Он опять разгладил рулончик бумаг – всё-таки надо как-то зацепиться за что-то, ему негоже впадать в прострацию. Тема детей индиго сегодня очень популярна. Полковник начал читать.
«Впервые о существовании детей индиго заявила американка Нэнси Энн Тэпп, биоэнергетик и экстрасенс».
Вот именно, биоэнергетик , экстрасенс – в сущности, такая же, как Богдан Бонифатьевич, и это естественно, свою необычность они лучше чувствуют, невольно подумал полковник и продолжил чтение.
«Нэнси Энн Тэпп классифицировала людей, особенности их личности и поведения на основании цвета их ауры, которую наблюдала. В 1982 году вышла её книга “Как цвет помогает лучше понять твою жизнь”. Она пришла к выводу, что перемены в обществе в значительной мере обусловлены сменой преобладающих цветов ауры. Например, в девятнадцатом веке самыми распространёнными были биополя цвета фуксии, сегодня у людей их практически нет. Редким стал и пурпурный цвет. А что идёт им на смену? В начале 1980-х годов госпожа Тэпп решила, что это ярко-синий цвет, он же фиалковый , он же цвет индиго . Дети с такой аурой начали попадаться всё чаще. По мнению самой исследовательницы, девяносто процентов детей младше десяти лет принадлежат к цветовой группе “ индиго ”. Она сочла, что это прежде всего дети компьютеризированного мира, по-новому мыслящие и относящиеся к жизни. Естественно, что подобная теория скептически была принята специалистами.
Тем не менее идеи госпожи Тэпп поддержали. Это были опять-таки американцы – психологи Ли Кэрролл и Джен Тоубер. Они разработали собственные методики исследования и приборы для изучения открытого ею феномена, стали регистрировать размер, форму, цвет, интенсивность и иные параметры свечения ауры “ фиалковых ” детей. Они же ввели в обиход термин “ дети индиго ”.
В большинстве стран, в том числе и в России, восприняли термин “ дети индиго ”. Кое-где прижились собственные наименования. Так, во Франции этих детей стали называть “ тефлоновыми ” (поскольку к ним “не прилипают” обычные нормы и правила), в Англии – “ детьми тысячелетия ”, в Японии и Китае – “ детьми света ”«.
Что же объединяет всех детей нового типа? Это их уникальность, необычайные способности, особая миссия в мире. В книге «Дети индиго» Ли Кэрролл сформулировал особенности данного человеческого типа. Именно на основании этих особенностей Агапий Агафонович решил сам протестировать людей индиго (участников лаборатории профессора Бреуса и своих информаторов) и, как говорится, навсегда уяснить: какие из их особенностей имеют место быть , а какие, мягко говоря, фантазии на заданную тему. Правда, психологи Ли Кэрролл и Джен Тоубер исследовали особенности детей, а не взрослых. Впрочем, это не факт, давно замечено, что основы личности к пяти – семи годам уже полностью сформированы.
Полковник погрузился в бумаги – кто они, дети нового типа?
«Они ощущают своё превосходство над всеми и часто ведут себя соответствующим образом.
Они чувствуют, что “заслужили быть здесь”, и бывают весьма удивлены тем, что другие не всегда разделяют их мнение.
Они не сомневаются в своей значимости и нередко сообщают родителям, “кто они”.
Для них нет абсолютных авторитетов, они не считают нужным объяснять свои поступки и признают только свободу выбора.
Им физически и морально трудно совершать некоторые бессмысленные, с их точки зрения, действия (например, стоять в очереди).
Они теряются, когда вместо проявления творческих способностей от них требуют строгого соблюдения традиции.
Они часто видят более рациональный способ решения той или иной задачи, однако окружающие воспринимают это как “нарушение правил” и нежелание их приспосабливаться к существующей системе.
Они не общительны, если не находятся в кругу себе подобных. Когда рядом нет никого, похожего на них, они замыкаются в себе, чувствуют, что их никто не понимает. Поэтому им очень нелегко устанавливать социальные связи в период обучения.
Они не отзываются на обвинения в нарушении дисциплины, остаются глухими к угрозам вроде: “Вот подожди, придёт отец, узнает, что ты натворил, тогда увидишь, что будет!
Они не стесняются говорить о том, в чём испытывают нужду.
Их уважение может заслужить лишь тот, кто действительно много знает и ведёт себя достойно.
Это дети-философы, их суждения о смысле жизни, предназначении человека, о Вселенной и Боге отличаются глубиной и оригинальностью.
У многих индиго с самого рождения хорошо развиты целительские и экстрасенсорные способности.
Разного рода исследователи, педагоги-практики и просто родители стали обнаруживать всё новые и новые чудесные свойства у “фиалковых” детей. Так, появились утверждения, что они не восприимчивы к самым страшным заболеваниям типа СПИДа и обладают “абсолютным иммунитетом”. Сообщалось, что некоторые дети умеют обходиться без пищи, впитывая необходимое прямо “из космоса”. Были подняты социальные проблемы, возникающие в связи с появлением “чудо-детей”. Так, многие педагоги и родители стали говорить о непригодности для них существующей системы воспитания и образования. Необычайный ребёнок вызывает у сверстников, педагогов и родителей непонимание, а порой и враждебность. Попытки “привести к общему знаменателю” могут искалечить и даже убить его. Распространилось мнение, что детей индиго очень много среди заключённых и пациентов психиатрических больниц, куда их загоняет не готовое к их появлению и враждебное им общество (правда, массовые исследования в этом плане не проводились)».
