Джеймс Блиш - Звездный путь (сборник). Том 4
Снова что-то ударило его по голове, оставив жгучий след на коже черепа. Он почувствовал, как кровь бежит по лицу и как он падает на пыльную почву.
Он подумал о мониторе в черепе. Как только его убьют, один из тапризиотов где-нибудь обратит внимание и пошлет сообщение о критическом положении Джоя Мак-Кея.
— Нет, я еще могу это использовать! — сказала темнота в нем.
* * *“Луна”, — понял Мак-Кей. Этот светящийся предмет над ним должен быть Луной. Он осознал, что видит Луну уже некоторое время и почти совсем очнулся. Луна поднималась из черноты над очертаниями примитивных крыш.
Итак, он все еще в деревне.
Луна висела необычайно низко.
В голове Мак-Кея болезненно застучало. Он хотел ощупать ее и заметил, что запястья и лодыжки привязаны к колышкам, вбитым в твердую почву. Он был распят на спине, как сухая выделанная шкура животного.
Может быть, он находится в другой деревне?
Он проверил крепость своих пут, пытаясь двигать руками и ногами. Но не смог ослабить ремни.
Это было унизительно для него: распластаться на спине, раскинув руки и растопырив ноги.
Некоторое время он наблюдал за незнакомыми созвездиями вверху. Где же он находится?
Где-то слева вспыхнул огонек, какое-то время мерцал, потом превратился в оранжевый шар. Мак-Кей попытался повернуть голову в ту сторону, но замер, когда адская боль ударила вверх от туловища к затылку.
Он застонал.
Снаружи в темноте закричали животные. В ответ послышался хриплый рев. Затем снова воцарилась тишина. Потом снова рев. Новый шум в ночи привлек внимание Мак-Кея. Он услышал приближающиеся шаги.
— Я слышал, как он застонал, — сказал мужской голос.
Человек говорил на обычном галаксе. В ночи появились две тени и остановились возле Мак-Кея.
— Ты думаешь, он очнулся? — это был голос женщины, измененный звукоисказителем, находящимся у рта.
— Он дышит, как бодрствующий, — сказал мужчина.
— Кто здесь? — выдавил из себя Мак-Кей. Каждое слово отдавалось в его голове адской болью.
— Хорошо, что твои люди привыкли следовать инструкциям, — сказал мужчина. — Представь себе, ведь он пришел сюда совершенно свободно!
— Как вы сюда добрались, Мак-Кей? — спросила женщина.
— Пешком, — пробурчал Мак-Кей. — Это вы, Эбнис?
— Пешком, — насмешливо повторил мужчина.
Мак-Кей спросил себя, где он мог слышать голос этого мужчины. В этом странном акценте что-то было. Человек это или гуманоид? После некоторого размышления он решил, что только голос пан спехи мог выглядеть так по-человечески — потому что очертания его тела были похожи на человеческие.
— Если вы меня сейчас же не освободите, — сказал Мак-Кей, — это для вас может иметь непоправимые последствия.
Мужчина рассмеялся.
— Мы должны знать точно, как вы сюда попали, — сказала женщина.
— А какая вам разница?
— Это может иметь решающее значение. Что если Фанни Мей нарушила наш договор?
— Исключено, — фыркнул мужчина.
— Почему же исключено? Без помощи калебана он не мог бы появиться здесь.
— Может быть, есть еще один калебан?
— Фанни Мей сказала, что их больше нет.
— Я за то, чтобы сейчас же устранить этого проныру, — сказал мужчина.
— А если у него есть монитор? — спросила женщина.
— Фанни Мей сказала, что ни один тапризиот не сможет представить себе это место.
— Но Мак-Кей же здесь!
— И за то время, пока я нахожусь здесь, у меня уже была связь, — сказал Мак-Кей. — Ни один тапризиот не сможет представить себе этого места? — переспросил он удивленно. — Что значит это утверждение?
— У них не будет времени для того, чтобы отыскать нас или сделать что-нибудь для этого, — сказал мужчина. — Мы устраним вас.
— Это будет не очень разумно, — сказал Мак-Кей.
— Вы еще говорите о разумности? — спросил мужчина.
Мак-Кей попытался разглядеть поподробнее их лица, но видел только черные силуэты.
— У меня есть монитор, — сказал он.
— Чем раньше, тем лучше, — сказал мужчина своей спутнице.
— Убейте меня, и монитор сработает, — сказал Мак-Кей. — Тапризиоты отыщут это место и идентифицируют каждого, кто находится рядом со мной. Конечно, может случиться, что вы этого не понимаете, но вы должны знать.
— Я дрожу от страха, — сказал мужчина.
— Нужно выяснить, как он сюда попал, — настаивала женщина.
— Какую роль это может теперь играть?
— Дурацкий вопрос!
— Итак, калебан нарушил договор, — равнодушно сказал мужчина. — Теперь мы упрячем этого типа здесь, глубоко под землю, и инцидент будет исчерпан.
— Или дело примет такой оборот, о котором мы даже и не подозреваем, — ответила она.
— Почему вы носите этот звукоисказитель, Эбнис? — спросил Мак-Кей.
— Почему вы называете меня Эбнис? — ответила она вопросом на вопрос.
— Вы можете изменить голос, но не в силах замаскировать ни свою извращенность, ни свой стиль, — сказал он.
— Вас транспортировала сюда Фанни Мей? — спросила женщина.
— Кто-нибудь говорил, что это невозможно? — возразил Мак-Кей.
— Он храбр, — сказала женщина, хохотнув.
— Это ему не поможет.
— Я не верю, что калебан мог нарушить наш договор, — сказала она. — Вспомни об условиях защиты. Вероятно, он отправил сюда Мак-Кея, чтобы избавиться от него.
— Тогда, несмотря ни на что, и мы от него отделаемся.
— Я так не думаю.
— Ты знаешь, что мы можем это сделать.
— Ты заставишь его страдать, а я этого не переношу! — вскричала женщина.
— Тогда уходи и предоставь это мне.
— Я не перенесу мысли, что он страдает. Как те не понимаешь!
— Он не будет страдать.
— Это должно быть абсолютно надежно.
“Никакого сомнения, это Эбнис”, — думал Мак-Кей. Потому что он узнал ее отвращение к наблюдению чужих страданий. Но кто же второй?
— Моя голова ужасно болит, — сказал Мак-Кей. — Вы знаете это, Млисс Эбнис? Ваши люди почти разрубили мне череп. Мой мозг — сплошная израненная масса.
— Какой еще мозг? — спросил мужчина.
— Мы должны вызвать врача, — сказала она.
— Будь благоразумной, — резко ответил мужчина.
— Ты слышал? У него болит голова!
— Перестань, Млисс!
— Ты упомянул мое имя, — сказала она.
— Какое это имеет значение? Он все равно узнал тебя.
— Что мы будем делать, если он ускользнет?
— Отсюда?
— Он же прибыл сюда, не так ли?
— За это мы должны быть ему благодарны.
— Он страдает, — сказала она.
— Он лжет.
— Он страдает. Я это вижу.
— Что, если мы доставим его к врачу, Млисс? — сказал мужчина. — Что, если мы это сделаем, а он ускользнет? Этот агент Бюро, знаете ли, продувная бестия.
Молчание.
— Нет другого выхода, — сказал мужчина. — Фанни Мей направила его сюда, и мы должны его уничтожить.
— Ты сводишь меня с ума! — закричала она.
— Он не будет страдать, — успокаивающе сказал мужчина.
Молчание.
— Я не понимаю тебя, — сказал мужчина.
— Не будет?
— Разве я тебе этого не говорил?
— Я пойду, — сказала она. — Я не хочу знать, что с ним произойдет. Ты никогда мне об этом не расскажешь, Чео? Ты меня слышишь?
— Да, моя дорогая, я слышал тебя.
— Он меня разрежет на мелкие кусочки, — сказал Мак-Кей. — И я все время буду визжать от боли.
— Заставь его замолчать, Чео! — истерически закричала она.
— Пойдем, дорогая, — сказал мужчина. Он положил руку на ее плечо. — Теперь пойдем.
— Эбнис! — в отчаянии простонал Мак-Кей. — Он причинит мне ужасную боль! Он будет меня истязать. Вы знаете это?
Она задрожала, когда мужчина повел ее прочь.
— Пожалуйста… пожалуйста… — умоляюще повторяла она. Звук ее рыданий затерялся в темноте.
— Фурунео! — подумал Мак-Кей. — Не мешкайте же! Заставьте калебана перенести меня! Я хочу убраться отсюда! Сейчас же!
Он со всей силы рванул путы. Сыромятные кожаные ремни растянулись до предела. Колышки же не подались ни на миллиметр.
“Быстрее, калебан! — думал Мак-Кей. — Не допустите моего убийства. Вы же говорили, что чувствуете со мной сродство”.
Спустя множество часов, после вопросов, контрвопросов и бесполезных ответов Фурунео доставил сюда своего ассистента, который взял на себя охрану калебана. По просьбе Фурунео калебан открыл проход, и он вышел отдохнуть на лавовый блок. Снаружи было холодно, особенно после жары в шаре калебана. Ветер улегся, как обычно, перед наступлением вечера. Прибой все еще бился о внешние рифы и клокотал у скалы под шаром. Но наступило время, когда только отдельные брызги и клочья пены смачивали поверхность лавового блока.
Фурунео пока еще не выяснил, почему калебан поддерживал внутри шара такую высокую температуру. Он дышал на ладони и мерил шагами лавовый блок взад-вперед. Он смотрел на заходящее солнце; едва оно исчезло за горизонтом, холодный воздух устремился вниз, к морю.
