Ольга Антер - Грань реального
– Отличный хранитель из меня выйдет в таком случае, – Лана попыталась ответить сарказмом, чтобы Лис не заметил, как дрожит ее голос. – Не получится. Еще один ребенок, может двое, и все. Скорее всего, ни одного. Изменяющие предельно четко обозначили возможности моего организма.
– Я пообещал, что позабочусь о Ри, – Лис странно сморщил нос и засунул руки в карманы, чуть раскачиваясь. О том, что стоят посреди коридора, собеседники уже давно забыли. – А ты пообещай, что останешься с ней рядом, как можно дольше. Чего бы это тебе не стоило.
– Как мило с твоей стороны – заставлять меня обещать… это!
– Ну вот зачем ты так? Разве что-то изменилось бы, перейди я в твой род? Тебя бы уже не было, Лисичка. Мы с самого начала знали, что этим кончится, и трех попыток было более, чем достаточно. Или ты думаешь, мне не больно смотреть на родившихся мертвыми детей? Или считать дни до того момента, когда отведенный тебе срок истечет, так и не отсроченный ничем?
– Лис…
Молодая женщина в мятом костюме нервно обхватила себя руками за плечи, даже не заметив собственного жеста. Холодно, как же холодно в этом старом доме! Словно в брошенном маяке, точно так же принадлежащем роду Баго.
Немолодой дипломат горько скривил лицо и нервно потер тонкий аристократически нос с легкой горбинкой, слегка усугубленной случившимся в далеком детстве переломом.
– Ну что – Лис? Ты ведь даже не заплачешь. Ты – Глава, и всегда знаешь, как правильно поступить. А я просто хотел, чтобы ты жила дольше, чем установлено этими демонскими Законами.
Неожиданно для себя самой Лана положила ладонь на светло-серую ткань рубашки Тройна, и он, вздрогнув, замер неподвижно.
– Дать жизнь до тридцати, или смерть. Как только младшему ребенку исполнится три – смерть. Никакого искусственного зачатия, постоянный риск потерять малыша. Это плата для женщины, которая становится Главой рода Баго, не позволяющая превратиться в трясущееся за свое чадо животное – или просто животное, ослепленное завистью к другим матерям. Научиться хранить, осознав чувство настоящей любви и страха, и при этом точно знать, что не увидишь итога. Разве не интересно все это установлено богами? Они играют с нашими родами в весьма занимательные игры.
– Боги создали людей от бессилия, – перехватив руку женщины, Лексаз подтянул ее поближе и бережно обнял. – И делают бессильными нас самих, чтобы наслаждаться чужими мучениями. Если бы я мог хоть что-то изменить, Лисичка! Все, что было позволено, – дать тебе уйти.
– Если бы ты меня не отпустил, я была бы счастлива.
– А разве Ри не делает тебя счастливой? Разве не стоит жить хотя бы для нее?
– А я и живу. Но всегда хотела попросить прощения.
– Ай, да перестань, – Лис широко развел руки в недоуменном жесте, и Лана поспешила отодвинуться, пока не стало слишком поздно. – Я никогда тебя ни в чем не обвинял. Мы взрослые люди. Я больше расстроен, что тебе плохо с мужем.
– Если отвлечься от частностей, он плюет на Астраль с высокой башни.
– А ты, конечно, не можешь, – мужчина двинулся вперед, предоставив Лане себя догонять.
– Не могу. И не понимаю, почему мне пытаются диктовать какие-то сногсшибательные требования и условия на предмет роли женщины в семье.
– А стукни его разок хорошенько, – хохотнул Лис, вспоминая особо пикантные моменты их общего прошлого. – Ты ведь умеешь.
– Будешь издеваться, тебя стукну, – пообещала Лана, останавливаясь у дверей своей комнаты. – Разберусь как-нибудь. Больше всего он боится вылететь со своего места раньше срока, и потому мои правила выполняются неукоснительно.
– Если такой день все же придет, попробуй не забыть про меня? Я уже научился стирать носки и готовить. Правда, получается ерунда, но она уже не взрывается. Видишь, Лисичка, я старался.
Медноволосая женщина не выдержала и рассмеялась, вспомнив единственную попытку Тройна что-то приготовить. Посвященный женщинам день начался для Ланы с резкого подскока и спринта на кухню, где забрызганный с ног до головы мужчина пытался быстро оттереть со стен предназначавшиеся стать завтраком ошметки.
А уж про попытку постирать и вовсе вспоминать не стоило. Ремонт обошелся гораздо дороже стиральной машины, но у Ланы были свои понятия о том, что должен уметь ее любимый мужчина.
Для кого же ты старался теперь, Лис?
– Кстати, может, пригласишь меня на пару рюмочек кальвадоса? Помнится, ты весьма не прочь…
– Не наглей, Тройн, – хмыкнув, прервала его спутница. – Спокойной ночи.
– Вот так всегда, – пожаловался Лексаз захлопнувшейся перед его носом двери и побрел прочь.
Опять пошли прахом все его моральные установки и решения. Слишком много грустной Лисички в окружающем пространстве, чтобы быть разумным. И хладнокровным, как майд.
Недобрая суета в подводном городе царила весь световой день. Найтир вполне был способен обходиться без сна по несколько суток, а его подопечным приходилось приспосабливаться.
Ближе к полудню, разбавившему подводную тьму рассеянными солнечными лучами, патриарх появился у огромной, заполненной многочисленными майдами площади собраний, занимавшей приподнятую плоскость подводного плато. Пусть здесь собрались далеко не все жители многотысячного поселения, но все, что он скажет, будет передано из уст в уста.
Дом патриарха, называемый ратушей подобно зданиям сухопутных, вплотную примыкал к огромному открытому пространству одной из своих сторон. Главным украшением фасада служил массивный узорный балкон, с которого Найтиру уже не раз приходилось вершить судьбу подданных.
Создание специальных приспособлений для жилья стало одним из тех шагов, что подарили разум беспечному и беспокойному народу. Им не нужны были двери, окна, крыши для защиты от непогоды, но растить детей и хранить нужные вещи было куда удобнее в уютных домах, а не в холодных пещерах или открытой воде. Появилась целая каста майдов, чьим талантом было созидание структур, и они с удовольствием растили удивительные дворцы. Окна и двери заменяли высокие арки, закрываемые потом живыми растениями так же, как и решетчатые паутины сводов. Издали поселения было не отличить от обычных рифов, и только вблизи открывалась их удивительная геометрическая гармония.
Остановившись в высокой арке, майд окинул взглядом расстилающийся перед ним пейзаж. Его город, такой немногочисленный по сравнению с людскими муравейниками. Белоснежные поселения разбросаны на достаточно узкой полосе морского дна, удаленной как от побережья, так и от настоящей глубины, способной без труда раздавить чешуйчатые тела. Городов немало, и изредка даже появляются новые, но все равно майдов куда меньше, чем людей. Но последним отчаянно нужны принадлежащие хищному народу ресурсы, равно как и возможность относительно безопасно перемещаться по внешней стороне водной глади.
Беспокойная поверхность осталось далеко над головой вместе со своими штормами, ливнями и туманом. В глубине всегда было тихо и спокойно. Самая плодородная часть моря кишела жизнью, и ни одно из обитающих здесь созданий не представляло для майдов серьезной угрозы. Все титаны обитали в океанах, а мелкие хищники не рисковали связываться с прекрасно осведомленными о их уязвимых местах разумными.
Скалы, служившие укрытием городу, были изрыты множеством пещер и укрыты гибкими лесами водорослей. Найтир еще помнил, как его дети играли между колеблющихся от невидимых течений стволов. Хрупкая Дани могла спрятаться даже на пустом месте, но, если уж Мэй ее находил, удирать было бесполезно. Брат всегда был сильнее, быстрее, первый атаковал любую опасность. С его уходом Данейин утратила свой внутренний стержень, и Найтир был готов поблагодарить сына за подобный подарок.
Стая маленьких юрких рыбок, никогда не рассматриваемых в виде серьезного источника питания, пронеслась над площадью, испуганно виляя хвостами. Их товарки кружили в обращенной к небу выси, а эта группка решила полюбопытствовать, опустившись в принадлежащие майдам глубины. За что тут же поплатилась – несколько детенышей, не слушая окриков матерей, устремились в погоню, шутливо клацая зубами и дергая мечущихся рыб за плавники.
А ведь майды, пожалуй, спокойно могут обойтись и без жалких подачек сухопутных. Прийти ночью и самостоятельно взять все желаемое. Могли бы. Если бы не Арканиум, способный на любую форму наказания за непослушание. Вооруженный нейтралитет, соблюдаемый последние сотни лет, постоянно трещал по швам. И, как бы Найтиру не хотелось, обвинить в этом людей он не мог.
Его собственные подданные вновь нарушили Договор, и патриарх обязан защитить от последствий всех майдов – и тех, что сейчас смотрят на него, и тех, кому передадут слова, и даже тех, кто никогда не узнает о случившемся, тихо и спокойно радуясь жизни в днях пути отсюда.
Тысячи мерцающих глаз, ожидающих его решения. Эанай пообещал, что на площадь придут все, кто в этом году успел насытиться человеческой кровью.
