Победа будет за нами - М. Петрович
Владимир Рудольфович проходил через глубокий личностный кризис. Он терзался. Он засыпал и просыпался в холодной ярости. Он буквально физически чувствовал, что бешенство заполняет его тело как застывший липкий жир. Владимир Рудольфович был отравлен. Он открылся Мединскому, но тот испугался и посоветовал провести обряд экзорцизма.
Во время войны было гораздо лучше, в ужасе думал Владимир Рудольфович. Он скучал по софитам. По эфирам. По тому, как его любили. Ему не хватало душа, нормального кофе и борьбы с коллективным Западом. Он не хотел ни лопат, ни тряпок, ни народизации, пусть даже и частичной.
— Жахнуть! С-с-сарматами! По Лондону, по Парижу, по Вашингтону! — крикнул он графику дежурств.
Эти заветные слова еще в 2022 году принесли ему орден за «большие заслуги в формировании позитивного образа России». График молчал.
— Стереть криптопидарасов с лица земли! — добавил он своим фирменным голосом человека, которого не до конца отпустила зубная заморозка. Но и это не сработало. И Владимир Рудольфович знал почему.
Уже и вдарили, и стерли, и превратили в радиоактивный пепел всех врагов нашей веры, включая криптопидарасов, изобретенных лично Владимиром Рудольфовичем. А ему ни капли не полегчало. Даже наоборот.
— Володь, пойдем, а? — Маргарита Симоньян тронула его за рукав.
Соловьев раздраженно повернулся к Маргарите Симоновне, которая протягивала ему лопату.
— Там их триста рыл сидит, а копать буду я? — воскликнул он. — Мрази!
Владимир Рудольфович по-военному развернулся на каблуках и помчался к казармам Кремлевского полка. За ним, волоча по земле лопаты, припустила и Маргарита Симоньян.
— Какие триста рыл, Володя! — кричала она. — Опомнись! Там их дай бог пять штук, остальные разбежались!..
Глава восьмая
По мере приближения к желтому зданию Арсенала Маргариту Симоньян одолевали все более тревожные предчувствия.
Володя, поглощенный внутренним кризисом, пропустил все новости о том, что творится в элитном Президентском полку. А новости были нехороши настолько, что обитатели Кремля старались не приближаться к казармам без особой надобности. И сейчас бы тоже не стоило.
Маргарита Симоновна с содроганием вспоминала, каким кошмаром обернулся парад Кремлевского полка, приуроченный ко Дню Города.
Смотр марша пеших и конных караулов принимал Сам, счастливый как именинник. Кроме Начальника и обоих Василичей на Красном крыльце собрались все первые лица Российской Федерации. А элитные гаденыши в итоге не пришли!
Когда на Соборной площади появился командующий Кремлевским полком (верхом на вихляющем велосипеде), Начальник затрясся, как советская стиральная машинка «Эврика» на максимальном отжиме. Маргарита испугалась, что Первого хватит неиллюзорный кондратий. Но он, слава тебе господи, хватил велосипедиста. Так тот и сковырнулся напротив Красного крыльца, ничего не доложив.
На разборки с молодыми поехал руководитель департамента информации и массовых коммуникаций Министерства обороны И. Е. Конашенков. И при невыясненных обстоятельствах исчез, причем вместе с велосипедом.
Прочие высшие чины от участия в следственных действиях решительно отказались, а никого из младших не осталось — они закончились вместе с народом. Четверых солдат из почетного караула Начальник от себя не отпустил. И можно его понять: кем ты заменишь этаких молодцов? Не Гурулевым же. Да и Алина бы такого не позволила.
В Кремлевский полк отбирали лучших сынов Отчизны строго славянской внешности. Представителей других национальностей приходилось разворачивать. Разумеется, не из-за ксенофобии. Просто Кремлевский полк — это лицо страны, нельзя же принимать туда всякий сброд, думала Маргарита.
Ровно по той же причине, из стремления к красоте, в полку высоко ценились близнецы: они впечатляюще смотрелись в парных караулах. Комполка, так неудачно отъехавший на еще более неудачном параде, планировал всех своих солдат заменить близнецами.
К началу Третьей Мировой у него служили целых шесть близнецовых пар без судимостей, шрамов и родственников за границей. Оставалось найти еще 144 пары, но в связи с победой в войне искать стало негде.
Конечно, за срыв государственной церемонии этих гаденышей следовало бы расстрелять. Но все необходимое для массовых казней хранилось у самих гаденышей в полуразрушенном Арсенале. А коды и пропуска в хранилища были у коменданта Кремля. Который тоже бесследно исчез. Маргарита неохотно признавала, что электронные ключи от оружейных складов могли попасть в руки мелких изменников. И если судить по еженощной стрельбе на Сенатской площади, то так оно и было. Эх, грехи наши тяжкие.
— Володя, подожди! — закричала она, но черная спина Соловьева даже не дрогнула.
Маргарита Симоновна остановилась и представила, что она играет в городки, где ноги Владимира Рудольфовича являются чушками, а лопата — битой.
Этой исконно русской игрой Маргарита увлеклась вслед за Начальником. Первая лопата пролетела мимо. Володя даже не обернулся. Тогда Маргарита Симоновна взяла чуть левее, размахнулась, и Владимир Рудольфович упал как подкошенный.
Братья 2.0
На срочке им было заебись. Бить почти не били, все было правильно, четко и предсказуемо: прием пищи, осмотр внешнего вида военнослужащих, строевая, выполнение поставленных задач, гигиена, просмотр телепередач, личное время. На завтрак давали крупы или макароны с добавлением сосиски или котлеты из мяса, хлеб, кофе. Пацаны были нормальные, взводный тоже; шакалы, конечно, попадались, но мало.
И только Миха с Женьком стали подумывать, не уйти ли им на контракт, как в часть приехал какой-то хрен с самой Москвы.
В связи с этим провели построение, им что-то там бесконечно долго доводили, потом близнецов вызвали к командиру части. Там опять развели какую-то душноту, на первой же минуте которой братья немедленно отключились и стали просто стоять по стойке смирно, а потом тудым-сюдым — и их перевели аж в Подмосковье. В подразделение Кремлевского полка.
Уже через полгода кремлевский шаг близнецов ставили в пример даже старослужащим. Секрет их образцового шага заключался в том, что таким макаром Миха и Женек уходили как можно дальше от Лопьей Запани. И, если б им сказали поднимать ноги не на девяносто, а на сто восемьдесят градусов, они бы поднимали.
Их нисколько не бесили строгие рамки и ограничения, даже наоборот: близнецы ценили эту надежную упорядоченность. Они бы бесконечно удивились, узнав, что дружная тесная жизнь в казарме на сто братушек может быть кому-то не по душе. Близнецы все армейские премудрости схватывали на лету и без труда стояли на плацу по несколько часов с одним и тем же выражением на одинаковых лицах. Таинственные люди, которые наблюдали за ними с камер и коптеров, были ими довольны.
И, хотя они ничего подобного не планировали, их усердие окупилось: братьев забрали в Москву.
