Василий Мидянин - Оранжевое
— Дай сюда! — прорычал он, хищно нависая надо мной.
Я поспешно бросился к холодильнику и сунул монстру чашку с зельем. Он принял лекарство одним из щупалец, бережно взболтнул, выплеснул в свою бездонную глотку и замер, ожидая результатов.
Результаты были сногсшибательными.
Фредди заревел бешено и протяжно. Затрещали суставы, во все стороны полетели мутные оранжевые брызги — процесс адских метаморфоз возобновился с утроенной силой. Похоже, мой ангел-хранитель просто неудачно пошутил.
Вытянув шею, я с изумлением следил за тем, как тело Фредди закипает отвратительной пенящейся слизью грязно-апельсинового оттенка. Бурлящая, вспухающая огромными пузырями чешуя чудовища стекала по костям, будто расплавленная резина. Безглазая морда начала менять свою форму и втягиваться в плечи.
— Корнфла!.. — лязгнули треугольные челюсти, сливаясь воедино.
Зловещие толстые щупальца Фредди на глазах теряли упругость, точно отключенные от гидранта пожарные шланги, и прирастали к телу, превращаясь в длинные бугристые наросты неопределенной формы, пересекавшие грудь демона стилизованными пулеметными лентами. Потеки размягченной плоти тянулись к полу, словно горячий сыр. Монстр стремительно терял форму, теперь он напоминал тающего снеговика, внутри которого жестокие дети похоронили зимой полуразложившуюся собаку. Зрелище было настолько же кошмарное, насколько и неестественное, и только потрясающая нереальность происходящего удерживала меня от истерики. Тот, кто смотрел американский фильм «Нечто», думаю, меня поймет.
— Кфл... Кхл... — захлебывалась отвратительным клокотанием плавящаяся глотка существа.
По кухне растекался тошнотворный апельсиновый запах. Внутри переставшего быть человеческим тела моего приятеля протекали загадочные физиологические процессы, что-то бурлило и билось, пытаясь вырваться наружу. Вскоре оно уже представляло собой единый содрогающийся столб плоти, не имеющий никаких выступающих частей. Внезапно что-то лопнуло в его глубине, Фредди в двух местах треснул сверху донизу и неожиданно распался на три огромных червеобразных тела. Гигантские аскариды бешено извивались в оранжевой слизи, тычась пустыми мордами в ножки стола. Потом одна из них приподняла верхнюю часть туловища, ткнула ею в мою сторону, и до меня донесся омерзительный шипящий свист:
— Крнф-ф-ф-фс-с-сш-ш-ш-ш-ш...
Это уже было выше моих сил, и я заскулил. Огромные черви внезапно сползлись, переплелись между собой, слиплись в жгут и, продолжая превращаться, образовали втроем нечто вроде уродливой бесхвостой ящерицы неопределенного цвета с двумя мордами. Как бы после некоторых раздумий морды чудовищной рептилии также срослись, но зато раздвоилась ее задняя часть. Получившиеся половинки выпустили членистые крабьи конечности, на моих глазах отрастили длинные когти и устроили жуткую междоусобную потасовку, вырывая друг у друга клочья лоснящейся кожи. Поединок закончился вничью. По окончании схватки не прекращавший мутировать Фредди смахивал уже на гигантскую помесь кузнечика и богомола из ночных кошмаров Брема. Насекомое басом прострекотало страшное «Кор-р-рнфр-р-р», вырастило из брюшка ветвистые лосиные рога, покрытые фиолетовыми присосками, сложилось пополам и обернулось гигантской усатой черепахой. Потом невидимые руки скомкали черепаху, как кусок пластилина, и из полученного бесформенного комка плоти и слизи образовалась потрясающая осьминогообразная химера; химеру сменило огромное членистоногое, аналог которому в природе я даже затрудняюсь подобрать; членистоногое превратилось в полужидкое ужасающее существо, отдаленно напоминающее вываренную в кипятке мокрицу; наконец, с Фредди стало твориться такое непотребство, что я окончательно забился в угол, закрыв голову руками и горько сожалея, что у меня нет при себе никаких медикаментов против морской болезни.
Моего коллегу выкручивало и перемешивало, словно белье в стиральной машине, еще минут пять, после чего наступило затишье. Когда я все-таки рискнул краем глаза посмотреть в его сторону, несчастный Фредди беспомощно барахтался на полу в луже оранжевого коктейля. Вид у него, по крайней мере, на первый взгляд, был вполне человеческий, что вселяло некоторый оптимизм.
— Корнфр... Корнфлр... — бормотал Фредди, безуспешно пытаясь оторваться от пола.
Я вовсе не был уверен, что эта история вдруг закончилась. Осторожно покинув свое убежище, я начал короткими шажками приближаться к демону, выставив перед собой табуретку, словно турнирный щит. Добравшись до стола, я сгреб с него первое, что подвернулось под руку — это оказался бокал из-под коктейля — и, коротко прицелившись, бросил его в голову Фредди, готовый в случае опасности мгновенно выскользнуть из кухни. Однако набор сочных трехэтажных фразеологических оборотов, исторгнутых поверженным коллегой, убедил меня, что на сей раз все в порядке.
Этим и закончилась наша славная эпопея с похмельным коктейлем. Измученный метаморфозами Фредди проспал почти сутки, после чего проснулся бодрым и абсолютно здоровым, всецело готовым к новым приключениям и невероятным подвигам на ниве частного предпринимательства. Собрать разлитый по полу коктейль нам не удалось — он быстро впитался в пористый линолеум, попытки воспроизвести его формулу также не увенчались успехом — может быть, нужно было класть не пятнадцать, а тринадцать капель пива «Колос», либо оно оказывалось ненадлежащей выдержки, либо луна была не в той фазе... Что касается загадочного пакетика, то Мао клялся всеми конфуциями сразу, что в нем был обычный шипучий витамин со вкусом апельсина. Что за химические реакции произошли в тот вечер в нашем миксере, какие магнитные бури способствовали вызреванию мистического напитка — все это осталось тайной, покрытой непроглядным мраком...
У вас есть полное право мне не верить. Безусловно, эта история здорово смахивает на пьяный бред, однако Фредди на память осталось документальное подтверждение того, что все, происшедшее с нами, было на самом деле. Только никому не говорите. Он обнаружил это подтверждение на следующее утро, когда очнулся от богатырского сна и на подгибающихся ногах направился в туалет. Сначала все было тихо, а потом он, путаясь в спущенных до колен джинсах, с грохотом вломился ко мне на кухню, где я как раз изучал позапозавчерашнюю прессу, развернулся на 180 градусов и тоном, не предвещавшим ничего хорошего, вопросил:
— Корнфлауэр! Что это, по-твоему?!
Откровенно говоря, это был хвост — шикарный двадцатисантиметровый крысиный хвост, торчавший из копчика. По-видимому, процесс метаморфоз завершился на пару секунд раньше положенного, в результате чего бедный Фредди остался с хвостом, как другие остаются с носом. Как я ни доказывал ему, что он сам виноват в передозировке, огромного синяка под левым глазом мне избежать не удалось. Ну и пусть. Зато теперь я всякий раз получаю море положительных эмоций, когда пытаюсь представить, каким образом Фредди объясняет своим многочисленным любимым женщинам появление этого странного атавизма. Кроме того, еще одним положительным моментом этой истории стало то, что мы с Фредди от греха подальше перестали смешивать разнородные алкогольные напитки и вообще почти что перешли на один только пармалатовский апельсиновый сок.
Если вас вдруг заинтересуют какие-нибудь подробности, приходите к нам на пятачок, потолкуем. Сейчас у нас на Горбушке собственная палатка, в которой мы кроме компакт-дисков и видеокассет также торгуем банданами, сапогами-казаками и кожаными куртками-косухами. Найти нас в ряду легко — наша палатка украшена внушительной вывеской «АУДЕО — ВИДЕО». Дополнительный ориентир: в витрине палатки висит большой красочный плакат, художественно исполненный Фредди — «Стиль Жизни и Смерти от Харррррлей Дэвидсон!!!!!!»
