Василий Мидянин - Оранжевое
— Амброзия? — ядовито осведомилась Моя Желчь, с неподдельным наслаждением взирая на его посерьезневшее лицо.
— Ты прав, — заявил он, поспешно сплюнув в мойку. — Остатки браги трехмесячной давности определенно были лишними. Нужно срочно добавить чего-нибудь, чтобы перебить тухлый привкус. — Фредди открыл холодильник и завис над ним в глубоком раздумье. — Возможно, пара ломтиков лимона... — проскрипел он, потирая ладонью щетинистый подбородок.
Не в силах дольше терпеть это издевательство, я захлопнул «Плэйбой» и отправился в туалет, демонстративно стараясь не шататься и шагать ровно. Судя по тому, что сила инерции все время злорадно припечатывала меня то к одной, то к другой стене коридора, у меня это получалось не очень хорошо.
Глухой рев миксера гулко просачивался через закрытую дверь. Беда с этим Фредди, подумал я, ворочаясь на унитазе. Откровенно говоря, сидеть было страшно неудобно: я все время куда-то съезжал. Какой идиот проделал здесь такую дыру, хотел бы я знать. Так вот, беда с этим Фредди, продолжил думать я, кое-как пристроившись. Основная проблема этого борова заключается даже не в избытке детского простодушия, что уже само по себе нездорово в его возрасте, а в каком-то дурацком чаплинском усердии. Собирать капли по заплесневевшим бутылкам, поскольку в лом бежать за новой, а потом при помощи подручных средств пытаться довести полученную смесь до терпимого вкуса — в этом весь Фредди. Как-то раз я доверил ему оформить вывеску для нашей коммерческой палатки. В версии коллеги она выглядела следующим образом: «АУДИО-ВИДИО». Стараясь не делать резких движений, я тактично разъяснил ему, что это несколько безграмотно и что было бы неплохо поменять «и» на «е». Раздосадованный Фредди хлопнул себя выпачканной в свежей краске ладонью по лбу и снова взялся за кисть. Вскоре надпись приобрела надлежащий, по мнению коллеги, вид: «АУДЕО-ВИДЕО». Ну, разумеется.
Когда я покинул кабинку туалета, шум, производимый королем алкогольных коктейлей, уже давно стих. Я прошел на кухню, оседлал ближайшую табуретку и с любопытством посмотрел на Его Величество. Фредди был задумчив, его длинные когти неторопливо выстукивали по исцарапанной поверхности стола похоронный марш. Жидкость в миксере увеличилась в объеме на четверть пинты и поменяла грязно-бурый цвет на ярко-оранжевый — похоже, экспериментатор запихнул туда горсть апельсиновых корок.
— Мидянин! — патетически обратился Фредди ко мне, ткнув пальцем в миксер. — Мне надо посоветоваться с тобой по поводу вот этого.
В его голосе не было даже намека на переживаемое похмелье, куда-то исчезли дрожащие и повизгивающие нотки, так что на несколько мгновений меня посетила страшная мысль о том, что все это время Фредди разыгрывал меня самым гнусным образом.
— Вылей в раковину, — порекомендовал я после вежливой паузы. По сравнению с голосом приятеля мое скрипение царапало слух, словно ржавая пила.
— Не торопись, — Фредди снял с миксера крышку, сунул туда нос, с шумом втянул воздух и, вздрогнув, блаженно прикрыл заслезившиеся глаза. — На-ка, понюхай. Это должно тебя заинтересовать.
Я принял у него пластмассовый стакан и поднес к глазам. Мутная оранжевая взвесь на дне слегка колыхнулась, и в ее глубине прозмеились багровые молнии. Глаза защипало. Помахав сосудом перед носом, я осторожно вдохнул.
В первое мгновение пронзительный аромат подозрительной жидкости показался мне запахом рубленого хрена. В горле отчаянно запершило, в верхнюю часть носоглотки вонзились крапивные крючья, застарелый прошлогодний насморк моментально разошелся, в ушах что-то неприятно лопнуло, на глаза навернулись крупные лошадиные слезы. Я злобно грохнул стаканом об стол и повернулся к коллеге, однако едва раскрыл рот, туманная пелена перед глазами внезапно разорвалась, жестокая тошнота исчезла без следа, голова очистилась от похмельной боли, и я, вопреки ожиданиям, почувствовал себя на редкость хорошо. Границы окружающего пространства вдруг раздвинулись до необозримых пределов. Невесомая прохладная паутина абсолютного покоя мягко опустилась на мой воспаленный мозг. Я словно повис в воздухе, отстраненно наблюдая откуда-то сверху за своим собственным телом, нелепо замершим посреди кухни. Ощущение было потрясающее. Я посмотрел на Фредди, который по-кошачьи зажмурился от удовольствия — по-видимому, он испытывал те же чувства.
— Проходит, — сказал Фредди, не открывая глаз.
Блаженство было непродолжительным, как оргазм. Я медленно спустился с небес на землю, но удивительная ясность в голове сохранилась.
— Класс, да? — ухмыльнулся Фредди, наслаждаясь моим обалделым видом. — Вот это я понимаю, настоящий похмельный коктейль!
— Как ты это сделал, придурок? — сипло поинтересовался я, еще не совсем отойдя от пережитого.
— Ну, как тебе сказать, — Фредди развел руками. — Я плохо запомнил. Немного того, немного этого, чуть-чуть ванили для запаха, анисовый сироп, ананасовый сок, долька лимона, щепотка молотого кофе для вкуса...
— Достаточно, — я махнул рукой. — Представляю себе, какой вкус у этого коктейля Молотова. Хотя запах, честно говоря, освежает.
— Пахнет в основном вот этим, — Фредди показал мне пустой бумажный пакетик с иероглифами, на котором был нарисован апельсин. — Мао позавчера забыл, когда мы с ним рассчитывались за кассеты. Я понюхал — приятно. Высыпал туда, оно — пш-ш-ш...
Упоминание о Мао заставило меня слегка протрезветь.
— Слушай, Обо, — сказал я, — а может, у него там наркота какая была, а? Или какой-нибудь китайский порошок от тараканов?
— Не исключено.
Фредди отобрал у меня сосуд с дурманящим составом и слегка взболтнул его.
— Так и играет на свету, — тоном опытного дегустатора произнес он, прищурив один глаз. — Знаешь, чего? Нужно это попробовать.
Коллега благоговейно наполнил бокал густой ярко-оранжевой жидкостью и поднес его к своему носу.
— Может быть, не надо? — в последний раз уточнил я.
— Да ладно, один раз живем, — неуверенно отозвался Фредди, не решаясь пригубить.
— Вот именно, — заметил я.
— Ну, нет! — заупрямился он. — Я попробую, и пусть мне будет хуже...
По моему разумению, я предпринял для спасения товарища даже больше, чем мог, поэтому мне оставалось только придвинуть поближе табуретку, усесться поудобнее и с интересом наблюдать за разворачивающимися событиями.
Фредди высунул язык, макнул его кончик в коктейль и пожевал добытую из бокала каплю губами.
— Совсем неплохо, — одобрил он.
— Правда? — спросил я.
— Угу. Отдает апельсином.
Фредди закрыл глаза, дыхнул и сделал большой глоток. Вначале на его лице отразилось глубочайшее недоумение. Он коротко глянул на меня, потом схватился свободной рукой за горло и захрипел, совсем как Александр Абдулов в отечественном триллере «Десять негритят», так что я даже немного перепугался. Но через мгновение его лицо разгладилось и засияло, словно начищенный краник в армейском умывальнике.
— Эй, Фредди, ты в порядке? — подергал я его за локоть.
— Отвали, — пробормотал он, прикрывая глаза. — Боже, вот это кайф...
Я вовремя подхватил бокал, который он выпустил из рук.
— Фредди! — позвал я.
Абонент не отвечал. Он неподвижно застыл за кухонным столом, раскрыв рот и зажмурив глаза. Я еще никогда не видел на его лице такого глубокого удовлетворения.
Пластмассовый кувшин с сатанинским напитком заманчиво искрился на столе среди пустых бутылок и помятых бумажных пакетов. А собственно, какого черта, заинтригованно подумал я. Если я сделаю маленький глоток, вряд ли последствия для организма будут такими уж разрушительными. Стараясь отогнать от себя назойливые мысли о некоторых синтетических наркотиках, зависимым от которых можно стать уже после первого приема, я сунул в бокал соломинку и осторожно втянул через нее чуть-чуть оранжевой жидкости.
Адская смесь обожгла мне рот и глотку ледяным пламенем. Мгновенное удушье больно стиснуло горло цепкими ментоловыми пальцами, в животе взорвался вулкан едкой горечи, в ушах снова что-то противно лопнуло, на секунду лишив меня слуха, по черепу с размаха ударил невидимый паровой молот, и посреди этого кошмара я понял, что сейчас торжественно отдам концы. Однако в следующее мгновение все неприятные симптомы исчезли так же молниеносно, как и появились.
Теперь я ощущал уже знакомое чувство легкости и беспричинной радости. Изнутри меня распирала потрясающая энергия, в этом состоянии я с легкостью мог опрокидывать горы и сдвигать материковые платформы, я без особых усилий смог бы расплескать Атлантический океан. Я никак не мог не взлететь — и я взлетел. Стремительно пронзив бетонные перекрытия, словно они были из мыльной пены, я вынырнул в бездонном ярко-голубом небе, где среди ослепительных облаков с бешеной скоростью вращался гладкий, неистово пылающий диск апельсинового солнца с огненной свастикой посередине. Сладкий воздух необъятных просторов до отказа наполнил мои легкие. Я кувыркался в пустоте, я падал в воздушные ямы и снова взмывал к солнцу, я парил, я мчался во всех направлениях сразу, я кричал сам не знаю что на всех языках одновременно, и в конце концов, устав от экстаза, вонзился в облако и затаился в его прохладной глубине.
