Вадим Панов - Дипломатический вопрос
— Понимаю, — кивнул Гендерсон. — Тем не менее рано или поздно это произойдет. И вы в это верите.
— Во что?
— Что когда-нибудь вам станет хорошо.
— Верю, — поколебавшись, ответил Бор.
— Это главное, — серьезно произнес Гендерсон. — Это то, ради чего стоит жить. Надеяться на лучшее. Верить в то, что когда-нибудь вы снова станете сильным.
— Разве сейчас я слаб?
— Вы переживаете непростой период.
— Это верно. — Бор опустил голову.
И не заметил, как блеснули глаза собеседника.
— Сейчас…
Но Поттер, которому надоело молчать, не позволил Гендерсону продолжить:
— Ты не изменил свою точку зрения?
Бор покачал головой.
— Инопланетянин должен умереть.
— Мы не говорим «инопланетянин», мы говорим «гость», — попытался вклиниться в разговор Гендерсон.
— Вот и говорите, — отрезал Бор.
Расслабленность, в которую его начал погружать Гендерсон и которая должна была привести к сомнениям, исчезла. Он вновь замкнулся в себе.
— Что ж, парень, в таком случае тебя ожидают весомые неприятности. Для начала…
— Генерал, не будем забегать вперед, — раздраженно оборвал Поттера помощник президента. — У вас еще будет возможность объяснить мистеру Бору, в какой именно блин вы его раскатаете. А глядя на вашу манеру вести разговор, я сомневаюсь, что мистер Бор понимает всю тонкость момента.
— О тонкостях момента мне рассказывали едва ли не сотню раз, — предельно вежливо ответил Бор.
— Но не я, — уточнил Гендерсон.
— Не вы.
— Выслушаете?
— Почему нет?
— Спасибо. — Гендерсон добавил коньяка себе и Бору, сделал маленький глоток, вернул бокал на стол и начал: — Глупо говорить пошлыми фразами, но именно они, как ни странно, наилучшим образом описывают ситуацию: человечество вступает в новую эпоху. Заканчивается детство. Фантастические книги стали реальностью. Нас ожидает колоссальный рывок вперед и вверх, к звездам. Двиары держат слово, ничего не рассказывают, но даже поверхностный анализ показывает, что теорию относительности можно выбрасывать в корзину. Во всяком случае, требуется пересмотр основных постулатов…
— Какое отношение это имеет к нашему вопросу?
— Мерзавец, — проворчал генерал.
— Я же велел заткнуться, — очень ровно и очень спокойно произнес мистер Гендерсон.
В комнате воцарилась тишина. Поттер покраснел, но не пикнул. И Бор понял, что на этот раз разговаривает с действительно большой шишкой.
— Очень хорошо, что вы сказали именно так: наш вопрос, — как ни в чем не бывало продолжил Гендерсон. — Это действительно наш вопрос. Проблема, которая касается каждого жителя Земли.
— Проблемы нет, — пожал плечами Бор. — Капитан А-Рруак совершил преступление и должен понести наказание.
— Капитан А-Рруак раскаялся.
— Погибших людей его раскаяние не вернет.
— Но ваше упорство может привести к тому, что гибель города окажется… напрасной.
— Что вы имеете в виду? — насторожился Бор.
Гендерсону вновь удалось зацепить его.
— Двиары, как я уже говорил, слово держат, однако из их обмолвок и случайных оговорок можно сделать вывод, что Земля находится довольно далеко от наиболее заселенных областей Галактики. Мы на отшибе. К тому же мы не достигли уровня развития, способного заинтересовать соседей. Грубо говоря, мистер Бор, мы нуждаемся в них гораздо больше, чем они в нас. Мы обязаны добиться того, чтобы этот контакт не оказался единственным. Чтобы двиары не покинули Солнечную систему навсегда. Мы обязаны использовать выпавший нам шанс на сто процентов.
— Двиары сами предложили судить своего офицера.
— Двиары чтят закон. Но есть буква, а есть дух. И у нас есть выбор: отомстить, показав всей Галактике, что мы еще не вылезли из пещерного века, или проявить разумный гуманизм, понять, что каждый может ошибиться, и простить капитана А-Рруака.
— Почему вы решили, что знаете, чего хотят двиары? — устало поинтересовался Бор.
— Я не знаю, чего ждут от нас гости, — признался Гендерсон. — Но считаю, что мы должны проявить свои лучшие качества.
— И поэтому покупаете присяжных?
— И поэтому делаю все, чтобы люди разделили мою точку зрения.
— Деньгами память не заглушишь!
— А не боитесь, что вам придется помнить только о том, что некто до основания разрушил ваш город? И тоскливо смотреть на звезды, до которых человек самостоятельно доберется через бог знает сколько веков?
«Кто-то должен заплатить за исполнение мечты!»
«Кажется, я знаю, кто пообщался с профессором…»
К психологам, которые аккуратно его прощупывали, Бор оставался равнодушен. Резкого генерала возненавидел после первых же минут знакомства. А вот к Гендерсону почувствовал уважение. И Бору было не важно, верит ли Гендерсон в то, что говорит. Перед ним поставили задачу, и он ее выполняет. Профессионал.
— Не надо перекладывать на мои плечи ответственность за будущее Земли.
— И не надейтесь, мистер Бор, — улыбнулся Гендерсон. — Никто на вас эту ношу не взвалит. Я просто показал вам, насколько она велика.
— Настолько велика, что жизнь четырехсот тысяч человек ничего не значит?
— Трагедия осталась в прошлом, — помолчав, ответил помощник президента. — Теперь это дипломатический вопрос.
Двиары обладали замечательно эффективным оружием: из жителей четырехсоттысячного города уцелело всего девять человек. Девять счастливчиков. Шестерых из них вытащили из расплавленных руин сами инопланетяне, оказали медицинскую помощь, одного буквально вернули с того света. В течение следующих суток спасатели обнаружили еще трех выживших. Дальнейшие работы результата не дали.
Какое-то время горожане находились в лучшем столичном госпитале, затем их перевезли на военную базу, которую выбрали своим временным пристанищем и двиары — инопланетяне пожелали находиться рядом с выжившими.
Горожан лечили замечательные врачи, с ними работали великолепные психологи, и только после того, как состояние несчастных перестало вызывать опасения, объяснили, что им предстоит побыть присяжными. Вынести приговор офицеру, разрушившему их родной город. Новость всколыхнула горожан. Никто из них не сомневался в том, какое слово скажет, и на предварительных слушаниях, ставшими репетицией суда, каждый выживший твердо произнес: «Виновен!», приговаривая капитана инопланетного корабля к смерти.
С тех пор многое изменилось.
В посвященных двиарам телевизионных программах неоднократно говорилось об их феноменальной мимике, куда более богатой, чем у людей. Немногочисленные участники редких встреч с пришельцами подчеркивали, что очень легко привыкали к внешнему виду двиаров и почти сразу переставали путать собеседников. Возможно, так оно и было. Однако Бор, как ни силился, не мог ни отличить одного инопланетянина от другого, ни распознать их чувства по выражениям лиц. Пришельцы казались ему одинаковыми, а их лица — застывшими масками. Бесстрастными, ничуть не угрожающими, но мертвыми, как пески Сахары.
И тех «гостей», к которым его привели, Бор распознавал исключительно по нашивкам на одежде: левое предплечье первого пересекали три синие полоски, второго — четыре. Что они означали, Бор не знал и узнавать не собирался.
— Клик-млык-шмыг-стык, — прощелкал первый.
— Уважаемый адмирал больших путей А-Ззал, — механическим голосом сообщил автоматический переводчик.
Голосовые связки двиаров, по всей видимости, существенно отличались от человеческих, времени на освоение языка пришельцев у землян не было, да и учить двиары пока никого не собирались, а потому на переговорах приходилось пользоваться переводчиками инопланетян. При этом титулы свои двиары перевели буквально, и потому звучали они, мягко говоря, странно.
С другой стороны, может, инопланетяне сознательно выбрали именно такой способ представления?
— Дык-вжик-зык-рык, — прочирикал второй.
— Дипломированный капитан больших путей с правом воевать и торговать А-Ккрум.
Инопланетяне уставились на человека.
— Полагаю, вам известно, как меня зовут, — усмехнулся тот. — Бор. Просто Бор. Я не знаю, кто я и кем буду.
— В ближайшее время вы будете судьей, человек Бор, — сообщил адмирал. — Вы будете тем, кто вершит судьбы.
— Одну судьбу.
— Согласен, — не стал спорить инопланетянин.
— Важную для вас?
Адмирал выдержал недлинную паузу, после чего медленно прощелкал:
— Нет ничего более важного, чем закон. Если мы забудем о нем, то обратимся в зверей.
— Законы бывают жестоки.
— Но только их соблюдение гарантирует обществу будущее.
Бор кивнул, но через мгновение, подумав, что инопланетяне могут неправильно истолковать его жест, произнес:
