Михаил Тырин - Дети ржавчины
– Где омут? – настойчиво повторил я.
– Да что ты заладил про свой омут?! – с досадой отрезал дед. – Езжай через деревню, а за мостком сворачивай – сам увидишь, там два холма рядышком, как шишки торчат. Прямо промеж них и бери. Там по камушкам, по камушкам – не заблудишься. Если пешком пойдешь – долго добираться будешь, а на телеге – еще дольше. Дороги нет, колеса в камнях увязнут. Пешком ловчей.
Мы с Надеждой снова переглянулись. Я поднялся.
– Поехали, что ли? – слабо проговорил старик. И откинулся на свои тряпки, отвернувшись. Голос его вдруг стал слабым, почти неслышным, словно все силы он потратил на разговор с нами.
– Ну, езжайте, куда хотите. А я подыхать останусь… Он больше не сказал ни слова. Как будто нас вмиг не стало в его доме. Либо потерял интерес к нам, либо действительно лишился всяких сил. Мы попрощались и поспешно выбрались на свежий воздух.
– Мы так и оставим его? – проговорила Надежда.
– Хочешь с собой взять?
– Нет, но… Нужно что‑то для него сделать… воды принести, может.
– Не беспокойся. Воду он сам себе носит.
– Откуда ты знаешь?
– Там бадья с водой стоит. Старик, похоже, только притворяется парализованным.
– Зачем?
– Мало ли… Чтоб разбойники пожалели, не тронули, например.
– Как это все дико, – проговорила девушка, поежившись.
– Ничего, привыкнешь… Что ты думаешь насчет этого омута?
– Я все поняла, – ответила она. – Нужно только съездить туда и проверить.
– Что поняла, что проверить?
– Сначала поедем. Ничего не буду говорить, пока сама не увижу.
Я лишь чертыхнулся про себя.
ОМУТ
Огромное круглое озеро мы увидели издалека. Оно разлилось в большой впадине, над которой нависали те самые холмы‑шишки, описанные стариком. Блуждать было, в общем, негде, мы почти сразу нашли нужное направление, хотя путь растянулся на несколько часов. Старик оказался прав: наша лошадка едва тащилась по камням, через которые тяжело и неохотно перекатывались колеса. Я даже хотел скинуть с повозки ставший ненужным навес, чтоб было чуть полегче, но Надежда отговорила.
Она по‑прежнему помалкивала, но по ее глазам я отлично видел, что объяснение предстоит в самом ближайшем будущем. Что‑то обдумывая или вспоминая, она внимательно рассматривала окрестности.
Мы остановились на самом берегу, в нескольких шагах от воды. Озеро было очень спокойным, даже каким‑то мертвым. Вдоль берега, я не увидел ни единого кустика ивы и ни клочка осоки. Вода была очень чистой, она мягко гладила гальку, не создавая никакого шума. Все это напоминало искусственное сооружение – например, мелиорационный бассейн.
Далеко на противоположном берегу круто вздымались склоны холмов. Надежда встала на повозке, медленно осмотрела берега – Я следил за ней, пробуя угадать, что она видит. Угадал лишь одно: ее что‑то расстроило.
– Туда, – девушка показала влево, где берег ощетинился скрученными железными балками, торчащими из груд желтых камней.
Лошадь пошла медленно – я жалел ее и не подгонял. Надежда не выдержала – спрыгнула с повозки и пошла вперед, все быстрее и быстрее. Она остановилась среди желтых каменных россыпей, наклонилась к ним, что‑то разглядывая.
Когда я приблизился, она так и сидела, перебирая камни руками. Потом повернулась, и я увидел, что глаза ее стали немного влажными.
– Уйди, пожалуйста, – тихо попросила девушка.
– Почему? – едва не обиделся я.
– Я побуду здесь одна, ладно?
Я прекратил разговор и повел лошадь в сторону.
На что обижаться ‑давно ли я сам точно так же просил погонщика оставить меня наедине с мертвым истребителем, затерянным в древних камнях. Поднявшись чуть выше по берегу, я увидел кое‑какую растительность, зеленевшую на склонах. Я не сомневался, что нам придется надолго задержаться здесь, поэтому спокойно начал освобождать лошадь от упряжи, чтобы та могла пощипать травы и собраться с силами.
Потом я сидел на камне и смотрел, как колышется вода в озере. Неподалеку валялся небольшой грубо сколоченный плотик, непригодный даже для ребенка, с привязанным увесистым булыжником на длинной узловатой веревке.
Места были безрадостные, неживые и дикие. В этом краю имелось много таких мест. Мне подумалось, что вода и все, что вокруг озера, могли пострадать от нашествия аэроидов. Кто знает, что на уме у этих летающих болванок. Захотели – убили человека, захотели – озеро…
Солнце уже прилично нагрело охлажденную дождем землю, и я решил искупаться. Упасть в эту воду и представить, будто лежу в горячей ванне, в душистой пене… Я даже скинул штаны и куртку, подошел к воде, но так и не рискнул окунуться. Есть живая вода, есть мертвая. Живая, говорят, полезна для жизни и здоровья, а вот мертвая… Кто ее знает? Для пробы я решил, не сходя с берега, чуть сбрызнуть кожу – в пути мало возможностей помыться.
И в этот момент меня наконец позвала Надежда. Я побежал к ней, одеваясь на ходу.
– Ты хорошо плаваешь? – спросила она.
– Нормально, – я понял, что купания все‑таки не избежать, поэтому перестал одеваться, лишь прикрылся курткой.
Но девушку не интересовала моя нагота. Она приблизилась к кромке воды, присела.
– Здесь, наверно, крутой обрыв, прямо от берега.
Раньше тут была станция. Такая же, как наша. Можешь нырнуть и осмотреть дно?
– Нет проблем. Только вот… Здесь нормальная вода?
– Вода как вода. Ты чего‑то боишься?
– Чего бояться? Акулы здесь не водятся, однако вода какая‑то странная.
– Тогда ныряй.
Я попробовал ногой холодную чистую воду. Потом разбежался и прыгнул. Проплыл с десяток метров, чтобы разогреться, попробовал глубину.
– Ныряй! – донесся голос Надежды.
Я набрал воздуха и перевернулся вниз головой, загребая руками. Перед глазами взорвалась и рассыпалась туча мелких пузырьков, и сразу же темная глубина надвинулась, обожгла холодом, мягко сдавила виски. Я погружался все глубже, стараясь изо всех сил, но бороться с Архимедовым законом и одновременно пытаться что‑то рассмотреть очень трудно. Перед всплытием я успел запечатлеть в памяти лишь один расплывчатый и странный образ: идеально ровное дно и десятки каких‑то темных пятен, расположенных на нем в строгом геометрическом порядке. Я даже не успел понять – реальность это или подводная галлюцинация, как вода и холод вытолкнули меня на поверхность.
Надежда помогла мне выбраться, дала отдышаться, лишь потом вопросительно посмотрела в глаза.
– Там очень глубоко, – проговорил я. Надежда кивнула, словно ждала этого ответа. – Сейчас отдохну и еще попробую. Тогда точно скажу.
Я уже понял, зачем на берегу лежал игрушечный плотик и как его использовали местные мальчишки. Попрыгав на берегу и разогревшись, я оттащил плот метров на десять в воду и, ухватившись за веревку, столкнул камень. Он тут же потащил меня вниз, да так быстро, что затрещало в ушах. Через несколько секунд камень упал на дно, а я остался висеть, уцепившись на веревке.
Теперь у меня уже не оставалось никаких сомнений. Дно было ровным, как мощеная площадь. В строгом порядке под водой расположились черные коробки размером с железнодорожный вагон. Хотя за размер я поручиться не мог – в воде все выглядит иначе. Я казался себе духом, парящим над вымершим подводным городом. Прежде, чем иссяк кислород в легких, я успел убедиться, что не все коробки сохранились – некоторые были деформированы, а от иных остались лишь груды обломков. Впрочем, таких было мало. Подводный город казался почти целым.
– Я нашел твою станцию! – крикнул я еще раньше, чем ощутил твердое дно под ногами. – Там сотни одинаковых прямоугольных домиков, я видел это!
Девушка дождалась, когда я выберусь и окажусь перед ней.
– Так что ты там видел, Олег?
Я рассказал. Рассказ получился коротким, хотя мне казалось, что впечатлений уйма. Надежда выслушала меня, но не спешила разделить радость. Она задумалась.
Я начал одеваться, так как порядочно продрог. Девушка медленно пошла вдоль берега, раздумывая. Я забеспокоился насчет лошади – она не была стреножена и могла в поисках корма забрести на край света. Впрочем, животное оказалось дисциплинированным – продолжало пощипывать травку на подъеме берега, не ища лучшей доли.
– Олег! – послышался голос Надежды. – Скажи, там очень глубоко?
– А что, у тебя есть какие‑то планы?
– А у тебя?
Я пожал плечами.
– Думаю погреться, поднакопить сил и попробовать донырнуть до самого дна. Чтобы потрогать эти домики руками. Там глубоко, но ведь мальчишки как‑то достали блок.
– Ну, потрогаешь руками, а дальше что? – насмешливо спросила девушка.
Я тоже усмехнулся и пожал плечами. А она вдруг стала серьезной.
– Ты не видел там что‑то, кроме этих коробок?
– О чем ты?
– Такая штука… – она изобразила руками некие фигуры, пытаясь объяснить. – Словно башенка, ажурная, понимаешь?..
Я напряг память. Видимость под водой была скверная, но не исключено, что там была именно такая башенка, которую я мог принять за разрушенную коробку.
