Константин Шеметов - Магазин потерянной любви
— Нет. Вот только собирался, — ответил он.
В магазине пахло сандалом, сырой глиной, акварелью и соломой. «Соломой здесь набивают чучел», — сказала Бьёрк. Чучела висели под потолком и покачивались на ветру. Из окна открывался выступ Карадага и куда ни кинь — морская гладь. На горизонте виднелась «Святая Виктория». Пополнив запасы и переждав шторм, сухогруз снялся с якоря. Аравийский песок следовал дальше. Капитализм, казалось, и не собирался сдаваться.
В сущности, это было одним из очевидных проявлений здравомыслия. «Любовь — свободный и нерегулируемый рынок», — подумал Джони, а глядя, как Бьёрк, возится с жалюзи и готовит кофе, отчётливо представил на её месте Вику Россохину. Наконец настал счастливый интервал выбора, так хорошо известный посетителю супермаркета «Билла». С десяток-другой схожих продуктов стояли на полке и радовали глаз. Попав в голову, их образы заискивали, волновали, будили воображение, кричали, стонали от блаженства и принимали немыслимые позы. Иными словами, в голове у Джони пошёл порнографический клип.
Среди выживших в Красном море оказалось и несколько лесбиянок. В отличие от гетеросексуалов они быстро сблизились и остаток пути то и дело занимались любовью. Их каюта пахла «Алоэ Джонсонс Бэби», клиторы лесбиянок подтянулись, щёки разрумянились. В целом же, складывалось впечатление, что авария пошла им на пользу.
К тому времени Бьёрк давно кончила, а воображаемая Вика всё мастурбировала и не могла остановиться. Она расставила ноги и чуть присела, удерживаясь за прилавок. Кассовый аппарат словно вторил ей и тоже вибрировал, издавая тихий звук мелочи.
— Хороший у вас магазин, — признался Джони.
Магазин и вправду был неплохой. Сквозь жалюзи проникал полуденный свет. В воздухе искрилась пыль. Над головой нависали деревянные балки и круг паутины. Джони окружали белые стены, а при входе всякий мог увидеть вывеску: «МАГАЗИН ПОТЕРЯННОЙ ЛЮБВИ».
Вывеска была изготовлена из листа кровельного железа. Шрифт напоминал буквы из мультика про кота Леопольда. «Ну и добрый же этот кот», — подумал Джони и вдруг рассмеялся. В этом как раз и заключалась чёрная глубина шутки: комичный сюжет, приведённый к состоянию драмы.
— Спасибо, — ответила Бьёрк. — Как вы уже поняли, это комиссионный магазин. Товар здесь и в самом деле довольно печальный.
Впрочем, спрос был и на него. Как выяснилось, только набивных чучел Бьёрк продавала по нескольку тысяч.
— Особенно берут летом и осенью, — улыбалась она. — Да всегда берут.
Добавим к этому самодельные книжки, кассеты, MP3, скульптуру, живопись, всякие рисунки, лепнину — мало ли что.
От времени вывеска потрескалась и выцвела.
С виду Бьёрк ничем не уступала Vi. К тому же, сравнивая обеих, Джони всё больше убеждался, что мог бы полюбить и козла — дай только время. «Может, и вы что-нибудь купите здесь?» — спросила продавщица. Она будто играла с ним, давно поняв, что к чему, и придумывая свои ходы. «Вряд ли, — ответил Джони, — я лучше бы сдал». Его потерянная любовь хоть и стоила копейки, но лучше так, чем носиться с нею до конца жизни. Другое дело — купит ли её кто? К тому же в магазине что ни день, то уценка. Через месяц-два Джонина любовь потеряет всякую цену, её спишут и отвезут в приют для психов. Самое место. Больной хотя бы утешится.
Бьёрк задумалась. Странный человек — мог бы и сдать и купить одновременно. Взять хотя бы чучела — где ещё такие найдёшь?
— Скажите откровенно, Джони, — спросила она, — я вам нравлюсь?
Да, продавщица нравилась ему, но что с того.
— Нравитесь, — ответил он, — а что там за солдатики? В стеклянном шкафу у окна и в самом деле стояло с десяток солдатиков — небритых и заметно потрепавшихся.
— Чеченские сепаратисты, — продавщица отвела взгляд. — Потерянная любовь Аллаха. К сожалению, все они мертвы. С такой любовью всегда проблемы — никто не берёт и цену не снизишь.
И вновь она уходила от темы. Бьёрк обратила внимание на Джони ещё днём раньше в Феодосийском порту. Он разглядывал причаливший сухогруз с аравийским песком и задумчиво улыбался. Казалось, его не беспокоили ни дождь, ни пронизывающий ветер. Тут же разбивались волны, а эта реальность была словно метафорой Джониного удовольствия. «И на кой чёрт такое удовольствие?» — спрашивала Бьёрк саму себя.
Впрочем, она и сама была будь здоров.
Всякий раз, возвращаясь в свой магазин, Бьёрк едва сдерживалась, чтобы не убить кого. Ей давно надоели и этот магазин, и эти чучела. Она прекрасно понимала, что настало время бежать, но не знала как. Как же она устала от бесконечных вопросов. Вопросы приходили один за другим, но так и оставшись без ответа, оседали в голове, сокращая жизнь. «Голова, набитая вопросами, утомляет», — написала она как-то в твиттере и, не получив ни одного комментария, закрыла аккаунт.
Чего не скажешь о Джони. Он тоже задавал вопросы, но сам же отвечал на них и аккаунтов не закрывал — станет себе у причала и стоит. А ведь как было бы хорошо, размечталась Бьёрк, страшись Джони будущего. Сбившись в кучу, даже её домашние куры приобретали храбрость. Вместе они не закрывали аккаунтов и без труда противостояли хорьку.
На заднем дворе у Бьёрк и в самом деле водились куры. Джони успел заметить их, приближаясь к магазину, и про себя улыбнулся. Нет, всё же продавщица нравилась ему. Что бы он купил у неё — так это с десяток куриных яиц.
— Мои куры лишь несутся, — сказала она, — у них давно уже нет инстинкта насиживания. Впрочем, и не надо, — Бьёрк вполне обходилась яйцами. Выводок ей ни к чему.
Да, она знает: курица — самая распространённая птица с выдающейся продуктивностью. Эти gallus domesticus неслись примерно 10 месяцев в году и давали по 250 яиц. «Куда мне столько цыплят?» — рассуждала Бьёрк, полная здравомыслия.
Джони отворил окно и высунулся наружу.
По двору ходили преимущественно гибридные несушки и бройлеры. Они не требовательны к погоде, хорошо зимуют в сараях и время от времени поклёвывают друг друга. «Как правило, при стрессе и недостатке белка», — пишет «Википедия». Куры хоть и всеядны, в домашних хозяйствах их кормят в основном овсом, ячменём, гречихой или просом. Время от времени им дают мелкие камешки и песок, что облегчает пищеварение. Куры любят различные семена, траву, листья и лакомятся червяками.
Вот и теперь добрая половина кур у художественного салона копала червей. Куры сосредоточенно искали добычу, а найдя, хватали её, трепали и в конечном итоге съедали.
— Был червяк — и нет, — задумчиво произнесла продавщица и отвела взгляд.
Дождевым червям не позавидуешь. Жизнь у них короткая, а конец почти всегда бесславный: их то раздавят, то съедят. Особенно курам нравился их мозг, что впрочем, и неудивительно. Мозг у дождевого червя развит слабо. Два нервных узла, вот и весь мозг.
— Что же мы не пьём кофе? — внезапно оживилась Бьёрк.
Она будто вынырнула из-под воды. Видно, её мысли были как море — глубокие и обрывающиеся на горизонте.
— Так давайте уже пить, — обрадовался Джони, словно только и ждал приглашения.
Куры не вступают в брак, и тем не менее они обходятся — вот о чём размышлял Джони, склонившись над чашкой. В социальном плане куры молодцы. В отличие от людей они строят свои отношения исходя лишь из физиологической потребности. Куры не читают книг, не исповедуют религий и ничего не знают о свободах. Иными словами, им и в голову не придёт досаждать другому моралью.
К тому времени кофе остыл. Вероятно, это был «марагоджип» с привкусом крема.
— Остыл, — улыбнулась Бьёрк и выпрямила спину. Она сидела нога за ногу, чёлка наполовину закрывала её лоб. — Дайте сигарету.
В дальнем углу магазина склонил голову перед камнем «Витязь на распутье» Виктора Михайловича Васнецова.
— Куры, — продолжала Бьёрк, — основной поставщик пуха и перьев. Вы знали об этом? Помимо прочего курица может старательно высиживать утиные и гусиные яйца. Курицу применяют для научных исследований. Даже её помёт считается ценным. Видите, сколько пользы?
Да, Джони видел. Казалось, и Витязь вот-вот определится и поедет дальше. Но нет. Лошадь как стояла, так и продолжала стоять.
— Полюбите меня, и я вам пригожусь, Джони.
— Хорошо бы, — ответил он. — Пожалуй, куплю у вас с десяток яиц.
— Как хотите. А что будете сдавать?
— Даже не знаю. Всего понемногу: диски с фотографиями, четыре самодельные книжки с воспоминаниями о Vi, остатки любви из головы да сон с Викой, приснившийся накануне.
Продавщица слушала и будто считала в уме.
— Хорошо, — сказала она, посчитав, — но много не дам. Возьму за пятьдесят гривен, не больше. Хватит на дорогу отсюда и обед в «Смаке». Знаете это кафе?
Джони знал: бульон с укропом за 7 гривен, жареный картофель с ветчиной за 10, кола за 3 и эспрессо за 6. Он не раз там бывал. Что ж, хотя бы поем на выручку, смирился он.
