Джеймс Блиш - Звездный путь (сборник). Том 4
— Спасибо, — сказал Мак-Кей. — Я не задумывался над этой важной проблемой.
— Это очень важная проблема.
— Я понимаю. Итак, по моему мнению, в этом деле с нами должен сотрудничать шеф нашего поискового отдела.
— Гайчел Сайкер?
— Да.
— Лаклак и пан спехи. Кого еще нужно проинформировать?
— Один из правовых отделов. Когда мы так туго натягиваем лук, они должны получать всю информацию о наших действиях, — сказал Мак-Кей. — И прежде, чем последует официальное решение, всем нам может прийтись солоно.
Фурунео кивнул.
— Еще кое-что.
— Что?
— Как я выйду наружу?
Мак-Кей повернулся к “половнику”.
— Еще один вопрос, Фанни Мей. Как моему спутнику покинуть ваше жилище?
— Куда он желает отправиться?
— Домой.
— Очевидные связи, — сказал калебан.
Мак-Кей услышал шипение воздуха, в ушах у него щелкнуло. Потом послышался звук, словно откупорили пустую бутылку. Он огляделся. Фурунео исчез.
— Вы… отправили его домой? — спросил он.
— Верно, — ответил калебан. — Прямо в нужное место. Быстрое перемещение, чтобы избежать падения температуры.
Пот ручьями тек по лицу Мак-Кея. Он сказал:
— Мне хотелось бы узнать, как вы это сделали. Вы действительно можете читать наши мысли?
— Я вижу только связи.
“Опять это выражение”, — думал Мак-Кей; он обратил внимание на замечание калебана о температуре. Проклятье! Воздух в этом помещении закипает! Здесь было как в сауне. Одежда приклеилась к телу, кожа зудела, в горле пересохло. Он вытирал лоб рукой, состоявшей, казалось, полностью из воды. Он попытался вытереть руку о пиджак.
Мысль, что каждое разумное существо, которое когда-либо пользовалось прыжковой дверью, должно умереть вместе с исчезновением калебана, тяжело давила на его сознание. В этом воздухе был запах смерти. Каждый, кто пользовался прыжковыми дверьми! Это были сотни тысяч разумных существ… миллионы!
Или даже миллиарды. Точное число вообще было не известно. Верно ли он понял слова калебана? Более чем вероятно. Смерть и безумие при исчезновении калебанов достаточно ясно указывали, что другой интерпретации ответа на его вопрос нет.
Звено за звеном ловушка захлопывалась. Она завалит вселенную мертвечиной.
Светящийся овал над “половником” внезапно замерцал по краям, сократился и исчез. Мак-Хей воспринял это как проявление печали и подавленности.
— Что-то не в порядке? — спросил он.
Вместо ответа позади калебана открылась круглая туманная труба прыжковой двери. В отверстии стояла сильно уменьшенная женщина, видимая словно в перевернутой подзорной трубе. Мак-Кей когда-то видел ее по видео, когда получал инструкции по выполнению этого задания.
Он видел перед собой Млисс Эбнис. Она медленно двигалась в трубе, залитая ярким красноватым светом.
Было видно, что косметологи со Стедиона хорошо поработали над ее персоной. И Мак-Кей решил это проверить. У нее была фигура двадцатилетней девушки. Феерические голубые волосы контрастировали с пухлыми вишнево-красными губами. Большие зеленые глаза и острый прямой нос, на котором были видны следы уменьшения хирургическим способом, находились в странном контрасте друг с другом. Она была как отвергнутая королева, старая и юная одновременно. “Ей должно быть, по меньшей мере, восемьдесят нормальных лет”, — подумал Мак-Кей. Косметологи создали страшную комбинацию: мягкая, очаровательная юность и холодная, жадная властность.
Длинная одежда из серой, вышитой жемчугом ткани, при каждом движении обтягивала ее стройное тело как блестящая кожа. Она приближалась.
— А, Фанни Мей, — сказала Млисс Эбнис, — у тебя гость. — Прыжковая дверь придавала ее голосу хрипловатое растянутое звучание.
— Я Джой Кс. Мак-Кей, уполномоченный Бюро Саботажа, — сказал он.
Что-то мелькнуло в зрачках ее глаз. Она остановилась.
— А я Млисс Эбнис. Частное лицо.
“Частное лицо, — подумал Мак-Кей. — Эта потаскушка контролирует промышленность по крайней мере двухсот миров”. — Мак-Кей медленно поднялся.
— Бюро Саботажа говорит с вами официально, — сказал он казенным тоном.
— Я — частное лицо! — возразила она. Голос ее был высокомерным, полным капризной обидчивости. Перед лицом этой очевидной слабости у Мак-Кея дрогнуло сердце. Это была деформация характера, которая часто приходит вместе с богатством и властью. У него был опыт обхождения с такими людьми.
— Фанни Мей, я ваш гость? — спросил он.
— В самом деле, — ответил калебан. — Я открыл ему свою дверь.
— Я твоя временная хозяйка? — спросила Эбнис.
— Это так, вы наняли меня.
На ее лице появилось напряженное выжидающее выражение. Глаза сузились.
— Очень хорошо. Тогда будь готов выполнить свой долг. Согласно нашему договору.
— Один момент, — быстро сказал Мак-Кей. Он чувствовал себя беспомощным. Почему это произошло так быстро и именно в этот момент? Что значила едва сдерживаемая дрожь в ее голосе?
— Гости не должны вмешиваться, — сказала Эбнис.
— Бюро само решает, где ему вмешиваться! — ответил Мак-Кей.
— Ваша власть не безгранична, — отпарировала она.
Мак-Кею пришлось выслушать начала многих выражений: продажный политикан, громадные суммы взяток, манипулирование решениями, закулисные интриги, платная информация для масс, которые терпят произвол высокомерных и влиятельных жен начальников, секретные переговоры на высшем уровне, юридические маневры, чтобы затруднить деятельность Бюро Саботажа Расследования и дискредитировать его. И тогда платные шпионы докопаются до его далекого прошлого и обязательно отыщут что-то, чтобы ликвидировать его.
Мысли обо всех этих проявлениях власти обескураживали, и Мак-Кей еще раз спросил себя, с какой целью он подвергает себя такой опасности? Почему он поступил на службу в Бюро? “Потому, что меня трудно удовлетворить, — сказал он себе. — Я саботажник по призвании”. И этот выбор теперь не изменить. Кроме того, Бюро до сих пор всегда одерживало верх.
И на этот раз было похоже, что Бюро взвалило на свои плечи ответственность за судьбу почти всех разумных существ Галактики.
— Согласен, и у нас есть свои границы, — сказал Мак-Кей. — Но я сомневаюсь, чтобы вы их когда-нибудь увидели. Ну, что здесь происходит?
— Вы не полицейский агент! — констатировала Эбнис.
— Может быть, надо пригласить сюда полицию?
— А какие для этого основания? — она улыбнулась. У нее была власть над ним, и она знала это. Ее юридический консультант, несомненно, показал ей все самые запутанные способы, какими можно избежать слишком явных нарушений законности.
— Ваши действия приведут к смерти этого калебана, — сказал Мак-Кей. — А это недопустимо. — Он не возлагал особых надежд на этот аргумент, но это помогало ему выиграть время.
— Вам еще нужно доказать, что калебанскую концепцию исчезновения нужно интерпретировать как гибель, — сказала она. — Вы этого не сможете сделать, потому что это недоказуемо. Почему вы вмешиваетесь? Это только безобидная игра между двумя близкими по духу парт…
— Больше, чем игра, — сказал калебан.
— Фанни Мей! — вскричала Эбнис. — Ты не должна вмешиваться в этот разговор! Вспомни о нашем договоре!
— Вспомни о противоречии между договором и постановлением правительства, — сказал калебан.
Эбнис нетерпеливо взмахнула рукой.
— У меня есть надежная информация, что калебан не может испытывать боли, он даже не имеет о ней никакого понятия. Мне доставляет удовольствие устраивать показательное бичевание и наблюдать реакцию…
— Вы испытываете боль, Фанни Мей? — спросил Мак-Кей.
— Не имею никакого понятия об этой концепции, — ответил калебан.
— Станет ли это бичевание причиной вашего окончательного исчезновения? — спросил Мак-Кей.
— Объясните точнее, пожалуйста, — попросил калебан.
— Имеется ли связь между бичеванием и вашим окончательным исчезновением? — спросил Мак-Кей.
— Универсальные связи заключают все события, — ответил калебан.
— Я хорошо заплатила за это удовольствие, — сказала Эбнис. — Прекратите ваше вмешательство, Мак-Кей.
— Чем вы заплатили?
— Это не имеет значения!
— Может быть, это имеет громадное значение, — сказал Мак-Кей. — Фанни Мей?
— Не отвечай ему! — приказала Эбнис.
— Я все еще могу вызвать полицию и предоставить это дело закону.
— Только сделайте это! — издевательски сказала Эбнис. — В этом случае будьте готовы к тому, чтобы тоже ответить за свое поведение, за вмешательство в отношения между представителями разных разумных рас.
— Я не могу, по крайней мере временно, настаивать на своем, — сказал Мак-Кей. — Каков ваш теперешний адрес?
