Вероника Рот - Инсургент

Я чувствую себя спокойнее. Питер всегда такой, это знакомо.

Встаю и выхожу из комнаты. Пока иду, замечаю, что рука Питера, в которую я выстрелила, больше не на перевязи.

— Они привели в порядок твое пулевое ранение?

— Да, — отвечает он. — Теперь тебе придется найти другую слабость, чтобы ею воспользоваться.

Он хватает меня за здоровую руку и идет быстрее, увлекая меня за собой.

— Мы опаздываем.

Несмотря на длинный и пустой коридор, звук наших шагов не отражается от стен. Я чувствую себя так, будто кто-то незаметно закрыл мне уши руками. Я стараюсь следить за коридорами, пока мы идем вниз, но через некоторое время сбиваюсь со счета. Доходим до конца одного и поворачиваем налево, в тусклую комнату, которая напоминает аквариум. Одна из стен выполнена из одностороннего стекла, отражающегося на моей стороне, но с другой стороны оно прозрачное, я в этом совершенно уверена.

Напротив зеркальной стены стоит машина со специальным лотком размером со взрослого мужчину. Я узнаю его по учебнику истории из моей фракции — это прибор Эрудитов, применяемый в медицине. МРТ. Он будет фотографировать мой мозг.

Во мне рождается некое чувство. Я так давно не испытывала ничего подобного, что едва распознаю его. Любопытно.

По внутренней связи раздается голос Джанин.

— Ложись, Беатрис.

Я смотрю на лоток в форме человека, в котором машина будет меня фотографировать.

— Нет.

Она вздыхает.

— Если ты не сделаешь этого сама, мы найдем способ тебя заставить.

Питер стоит позади меня. Даже с поврежденной рукой он сильнее. Я представляю, как его руки хватают меня, как он ведет меня к лотку, толкает на металл, тянет ремни, которые свисают с лотка, привязывая меня слишком сильно.

— Давайте заключим сделку, — предлагаю я. — Если я сотрудничаю, вы показываете мне результаты сканирования.

— Ты будешь сотрудничать, хочешь ты того или нет.

Я поднимаю палец.

— Это не так.

Смотрю в зеркало. Не так трудно представить, что я говорю с Джанин, когда обращаюсь к собственному отражению. Я блондинка, как и она, и мы обе бледные и строгие на вид. Это наблюдение настолько меня беспокоит, что на несколько секунд я даже теряю нить рассуждения и стою в полной тишине с поднятым вверх пальцем.

Со светлыми кожей и волосами, бледная и холодная. Мне любопытно, что на фотографиях моего мозга. Я, как Джанин. И я могу презирать этот факт, сопротивляться, пытаться искоренить… а могу использовать в своих интересах.

— Это не так, — повторяю я. — Независимо от того, сколько ограничений используешь, все равно не сможешь удержать меня в положении, необходимом для четкости снимка, — я прочищаю горло. — Я хочу видеть сканирование. Ты в любом случае собираешься меня убить, так не все ли равно, сколько я узнаю о собственном мозге прежде, чем умру?

Тишина.

— Зачем тебе это? — интересуется она.

— Уж ты-то должна понимать. Хочу знать, почему у меня имеются равные способности к Эрудиции, Бесстрашию и Отречению.

— Хорошо. Ты можешь увидеть их. Ложись.

Я подхожу к лотку и ложусь. Металл ледяной. Лоток скользит назад, и я оказываюсь внутри машины. Смотрю вверх на белизну. Когда я была маленькая, то думала, что это все равно что небо: белый свет и ничего больше. Теперь я знаю, что это не правда, потому что белый свет несет в себе угрозу.

Я слышу стук и закрываю глаза, невольно вспоминается одно из препятствий в моем пейзаже страха, когда я стучала кулаками по стеклу, за которым стояли слепые люди, желающие меня похитить. Я притворяюсь, будто это барабанная дробь моего сердцебиения, будто это река разбивается о стены пропасти в штабе Бесстрашных, будто это топот в конце церемонии посвящения, будто это ноги стучат по лестнице после церемонии выбора.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем стук прекращается и лоток скользит обратно. Я сижу и тру шею кончиками пальцев.

Дверь открывается, из коридора входит Питер и манит меня к себе.

— Давай. Ты можешь увидеть результаты.

Я спрыгиваю вниз с лотка и иду к нему. Когда мы в коридоре, он качает головой.

— Что?

— И как тебе удается всегда получать то, что ты хочешь?

— Ага, по-твоему, я хотела быть заключенной в штаб-квартире Эрудиции, хотела отправиться на казнь.

Я говорю таким тоном, будто то и дело сталкиваюсь с чем-то подобным. Но слово "казнь" заставляет меня содрогнуться. Я сжимаю руки, пытаясь сохранить хотя бы видимость спокойствия.

— Разве не так? — уточняет он. — Ты пришла сюда по своей доброй воле. Вряд ли это можно назвать хорошим инстинктом выживания.

Он набирает на клавиатуре некую последовательность чисел и дверь открывается. Я вхожу в комнату с другой стороны зеркала. Помещение заполнено экранами, их свет отражается от стекол в очках Эрудитов. В другом конце комнаты раздается щелчок дверного замка. Когда поворачиваюсь, замечаю пустой стул за одним из экранов. Просто кто-то ушел.

Питер стоит прямо за моей спиной, готовый схватить меня, если я решу на кого-нибудь напасть. Но я не буду ни на кого нападать. Что мне это даст? Один, максимум два коридора, и я потеряюсь. Мне не выбраться отсюда, даже не будь охранников, готовых меня остановить.

— Покажите их там, — говорит Джанин, указывая на большой экран на левой стене. Один из ученых Эрудитов выводит изображение со своего экрана на большой экран с левой стороны. Мы все смотрит на образ моего мозга.

Не представляю, что именно хочу увидеть. Мне известно, на что похож мозг, и что происходит в каждом его отделе, но я понятия не имею, как произвести сравнение. Джанин стучит по подбородку и долгое время пристально разглядывает изображение.

Наконец, она говорит:

— Кто-нибудь, объясните мисс Приор, что делает предлобная кора.

— Это область мозга за лбом, — говорит девушка-ученый. Она выглядит не намного старше меня и носит большие круглые очки, которые делают ее глаза еще больше. — Она отвечает за организацию ваших мыслей и действий на пути к достижению той или иной цели.

— Правильно, — соглашается Джанин. — Надеюсь, кто-нибудь ответит мне, что мы наблюдаем у мисс Приор на боковой предлобной коре?

— Она увеличена, — отвечает другой ученый — человек с тонкими волосами.

— Специфика, — замечает Джанин так, словно ругает его.

Я начинаю понимать, что нахожусь в неком подобии школы, каждая комната более чем с одним Эрудитом — это класс. И среди них Джанин самый ценный учитель. Они все смотрят на нее широко раскрытыми глазами и ходят, разинув рты, ожидая шанса произвести на нее впечатление.

— Она больше среднего, — поправляется себя человек с редкими волосами.

— Уже лучше, — Джанин наклоняет голову. — На самом деле, это одна из крупнейших боковых предлобовых кор, которую я когда-либо видела. Тем не менее, орбитофронтальная кора удивительно мала. На что указывают данные факты?

— Орбитофронтальная кора головного мозга отвечает за вознаграждение. Те, кто желает получить награду за свои действия, имеют большую орбитофронтальную кору, — говорит кто-то. — Выходит, что мисс Приор довольствуется незначительным вознаграждением за свои действия.

— Не только это, — Джанин чуть заметно улыбается. Синий свет от экрана делает менее заметными ее скулы и лоб, но заметно оттеняет глаза. — Речь не только об ее поведении, но так же об ее желаниях. Награда не является мотиватором. Тем не менее, она прекрасно справляется с подчинением своих мыслей и действий определенным целям. Это объясняет ее склонность к вредному, но самоотверженному поведению, и, возможно, ее способность выходить из моделирования. Как это изменит наш подход к новой сыворотке моделирования?

— Она должна подавить некоторую, но не всю, активность в предлобной коре, — отвечает ученый с круглыми очками.

— Точно, — говорит Джанин. Наконец, она смотрит на меня, в ее глазах радость. — Следовательно, мы определились с вектором наших дальнейших действий. Это отвечает условиям нашего соглашения, мисс Приор?

У меня так пересохло во рту, что тяжело глотать.

А что случится, если они подавят активность в моей предлобной коре, что, если они повредят моей способности принимать решения? Что, если эта сыворотка сработает, и я стану рабом моделирования, как и все остальные? Что, если я полностью отключусь от реальности?

Я даже не подозревала, что моя личность, то, кем я являюсь, может быть отвергнуто, как побочный продукт моей анатомии. Что, если я на самом деле просто кто-то с большой предлобной корой?

— Да, — соглашаюсь я. — Отвечает.

Обратно ко мне в комнату мы с Питером идем в полной тишине. Поворачиваем налево и в конце коридора видим столпотворение. Это самый длинный из коридоров, так что, лишь дойдя до конца, я вижу его.

Он стоит окруженный группой Бесстрашных предателей с пистолетом у виска.