Иммортализм.io - Носоленко Вадим
Хоспис Святой Елизаветы, палата № 217, 2:43 ночи. Комната, где стерильный запах медицины безуспешно пытались перебить ароматы живых цветов. Здесь, в полутьме, разбавленной лишь бледно-голубым светом медицинских мониторов, разворачивалась сцена, которая через несколько часов попадет во все новостные заголовки мира.
Мария Киприани лежала на больничной койке, окруженная сложным переплетением трубок и проводов. Её истощенное болезнью тело казалось хрупким, как осенний лист, но в глазах горел огонь решимости — последняя, самая яркая вспышка перед погружением в неизведанное.
— Ты уверена, мама? — Ноэль Киприани держал её руку, его голос дрожал, несмотря на все усилия казаться спокойным. — Мы все еще можем отложить…
— Отложить что, сынок? Смерть? — Мария слабо улыбнулась. — Боюсь, этот поезд уже подошел к моей станции. Вопрос только в том, выйду ли я на этой платформе или пересяду на другой состав.
Август Вайс стоял у изголовья кровати, проверяя показания приборов и настраивая тонкую сеть из серебристых датчиков, которая, словно футуристическая диадема, охватывала голову женщины.
— Все показатели в пределах допустимого, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Система готова, квантовый канал стабилен.
Лия Мерцер стояла рядом с ним, погруженная в управление виртуальным доменом, куда должно было переместиться сознание Марии. Её пальцы порхали над голографической панелью, словно руки пианиста над клавишами.
— Домен для тебя готов, Мария, — сказала она, подняв глаза. — Мы создали базовую структуру, отталкиваясь от твоих работ и воспоминаний Ноэля. Пространство для творчества с видом на горы, как в том доме в Провансе, где ты провела свое самое продуктивное лето.
— Надеюсь, вы не забыли про стойку с красками? — несмотря на боль, в голосе Марии промелькнула игривая нотка. — Художник без красок как рыба без воды.
— Целая библиотека пигментов, включая оттенки, которые в физическом мире просто невозможны, — улыбнулась Лия. — Папа помог с программированием цветовой гаммы за пределами человеческого восприятия.
Доктор Мартин Чен проверил капельницу и обернулся к Августу:
— Жизненные показатели стабильны, но снижаются. Если мы собираемся действовать, то нужно начинать. — Он посмотрел на Марию с профессиональной нежностью. — Готова отправиться в путешествие?
— Всю жизнь только этим и занималась, — Мария слабо кивнула. — Только декорации менялись.
Ноэль сжал её руку крепче, не в силах произнести ни слова. Что можно сказать матери, которая одновременно умирает и отправляется в невероятное путешествие за границы известного?
— Мы будем вместе, — наконец выдавил он. — Я обещаю.
— Конечно будем, глупенький, — Мария коснулась его щеки дрожащей рукой. — Только тебе не придется покупать авиабилеты, чтобы навестить меня. Достаточно будет надеть одну из этих забавных шапочек.
Её глаза сфокусировались на приборах вокруг:
— А теперь, господа ученые, нажимайте свои волшебные кнопки. Я готова к последнему великому эксперименту.
Август активировал протокол переноса. Система квантового нейрографа ожила, наполнив комнату тихим гудением и мягким пульсирующим светом. Серебристые нити на голове Марии начали светиться, образуя узор, напоминающий звездное небо.
— Начинаем седацию, — объявил доктор Чен, вводя препарат в капельницу. — Пять… четыре… три…
Веки Марии медленно опустились, дыхание стало ровным и глубоким. Последнее, что она прошептала перед тем, как погрузиться в сон, было:
— Встретимся на другой стороне холста.
На мониторах вспыхнули каскады данных — система начала картографировать нейронные связи мозга Марии, преобразуя биологические паттерны в квантовый код. В углу экрана отсчитывался прогресс: 7%… 12%… 18%…
— Первая фаза идет по плану, — прокомментировал Август. — Кортикальная карта формируется чисто, без артефактов.
Лия, подключенная к системе через нейроинтерфейс, кивнула:
— Виртуальная матрица принимает данные. Структура сознания стабильна.
Время в комнате словно замедлилось. Каждая минута растягивалась в вечность, наполненную цифрами, графиками и тихим писком медицинских приборов.
35%… 44%… 56%…
Монитор, отслеживающий жизненные показатели Марии, запищал тревожнее.
— Сердечный ритм падает, — напряженно сказал доктор Чен. — Дыхание становится поверхностным.
— Это ожидаемо, — ответил Август, хотя в его голосе проскользнула тревога. — Физиологический стресс при переносе неизбежен.
Ноэль стоял, застыв в углу комнаты, не в силах оторвать взгляд от тела матери, которое, казалось, становилось всё более хрупким с каждой уходящей минутой. Как будто сама её сущность покидала физическую оболочку, оставляя лишь внешнюю форму.
68%… 73%… 81%…
— Начинаю фиксировать активность в виртуальной матрице, — внезапно сказала Лия, её голос дрогнул от волнения. — Что-то… необычное.
Все взгляды обратились к главному монитору, где отображалась виртуальная среда, подготовленная для сознания Марии. В центре пустого пока пространства возникло светящееся пятно, которое начало пульсировать и расти, распускаясь, как экзотический цветок.
— Это не стандартная инициализация, — прошептал Август. — Я никогда не видел такого паттерна.
Цветок света продолжал разворачиваться, выбрасывая тонкие, светящиеся нити, которые начали формировать сложную, постоянно меняющуюся сеть.
92%… 95%… 97%…
Монитор сердечного ритма издал протяжный сигнал, который не нужно было расшифровывать. Прямая линия на экране говорила сама за себя.
— Время смерти: 3:17, — тихо произнес доктор Чен.
Ноэль шагнул к кровати, но Август остановил его жестом:
— Подожди. Процесс всё еще идет. Смотри.
На главном мониторе светящийся цветок полностью раскрылся, превратившись в сложную, многомерную структуру, напоминающую одновременно созвездие, нейронную сеть и мандалу. В центре этой структуры сформировался образ — сначала нечеткий, но постепенно обретающий определенность.
Мария Киприани, не истощенная болезнью старуха, а полная сил женщина средних лет, с проницательными глазами и копной серебристых волос, стояла посреди виртуального пространства, с удивлением разглядывая свои руки, своё новое тело.
— Перенос завершен, — объявила система. — 100%.
— Мама? — Ноэль наклонился к микрофону, подключенному к системе коммуникации с виртуальным пространством.
На экране Мария подняла голову, словно услышав далекий голос. Её лицо осветилось улыбкой:
— Ноэль? Я слышу тебя! И… — она сделала паузу, с восхищением оглядываясь вокруг. — И я вижу всё иначе. Это… невозможно описать.
Она сделала шаг, и виртуальное пространство вокруг неё заколыхалось, словно отвечая на её движение. Цвета стали ярче, формы — отчетливее.
— Похоже на самый яркий сон, который только можно представить, — продолжала она. — Но я знаю, что это реально. Я чувствую это.
Внезапно её лицо приобрело критическое выражение:
— Хотя, должна сказать, ваши дизайнеры интерьеров оставляют желать лучшего. Кто решил, что художник будет счастлив в этом… стерильном минимализме?
Август и Лия переглянулись. Это была первая такая реакция цифрового сознания — не удивление или дезориентация, а критика дизайна.
