Анатолий Радов - Глубокие воды Стикса

Он вспомнил, с чего это всё начиналось. А начиналось это с замены телескопов Хаббла и Спитцера на более мощный JWST в две тысячи пятнадцатом. В тот же год были расшифрованы первые данные, полученные от двух экспериментов в ЦЕРНе, которые доказывали существование гипотетического поля Хиггса, а соответственно и его бозона. И в этот же год произошло ещё одно знаменательное событие – у генерал-майора, занимавшего высокую должность в Федеральном Космическом Агентстве и простой учительницы истории в самой обыкновенной средней школе, после пяти девочек, наконец-то, родился мальчишка, которого в честь деда назвали Александром.

Вот такие три события. Последнее Александр не считал общемировым, а вот первые два – безусловно.

Когда он в шестилетнем возрасте пошёл в школу, JWST уже подтвердил существование планетных систем у четырнадцати одинарных и кратных звёзд находящихся на «доступном» расстоянии от Земли. Это расстояние астрофизики определили в полсотни световых лет.

Примерно в то же время «обычные» физики в ЦЕРНе, воздействуя на бозоны Хиггса, сумели создать нейтральную частицу, и благодаря этому появилась возможность использовать пары частица-античастица, а точнее излучения возникающие при их аннигиляции в качестве ускоряющих сил в двигателях космических челноков. Перепробовав около полусотни частиц, остановились на той самом, которая и подразумевалась для этой цели с самого начала. Калибровочный бозон электромагнитного поля, а говоря простым языком – фотон. Из нейтрального вещества была создана оболочка модулей-реакторов, заменивших устаревшие концептуально ступени. Но оставались неразрешённые вопросы.

Когда Александр оканчивал школу, над идеей первого полёта к одной из ближайших звёзд, а именно звезде Барнарда, имеющей планету, основными характеристиками не сильно отличающуюся от Земных, работали крупнейшие мировые учёные всех дисциплин. Даже психиатры и психологи были подключены к общему делу – ведь неясно, как поведёт себя человек, когда привычное Солнце исчезнет во мраке космических глубин. Не замечется ли он в панике? Или чего хуже, не возникнут ли у него острые суицидальные реакции, или другие пограничные расстройства?

Всем этим живо интересовался Александр. Он внимательно отслеживал редкие новости. Телевидение, интернет, журналы. Картинка постепенно вырисовывалась. И когда о решении проблемы с перегрузками, благодаря всё тому же нейтральному веществу, было сообщено по всем федеральным каналам, стало понятно – очень скоро первый полёт состоится.

И спасибо отцу, или точнее, его должности - в пятнадцать лет, Александр был внесён в предварительные списки участников экспедиции, категория – бортинженер ЭКЧ.

Но перегрузки перегрузками, а со временем всё ещё было не совсем понятно. Разогнать экспедиционный космический челнок до скорости света с полпинка задача нереальная. На разгон уйдёт, как минимум, два года. Потом ещё пять лет полёта и два года на торможение. Итого – девять лет в одну сторону. Впрочем, разгонять до полной световой никто и не собирался, опасаясь, что при этом могут произойти непредсказуемые качественные изменения материи. Двести шестьдесят тысяч километров в секунду, по расчётам физиков – эта скорость являлась безопасным пределом для материального объекта, после чего степень опасности достаточно живо начинала стремиться к бесконечности. При данных раскладах полёт в одну сторону занимал уже шестнадцать лет.

Вроде ничего страшного, астронавты в возрастной категории от двадцати до тридцати имеют запас и на возвращение обратно, но вот что им делать в течение шестнадцати лет в открытом космосе? За такие сроки коллектив может не только сплотиться, но и проделать путь в противоположном направлении – до полной неприязни и ненависти каждого его члена к другому. Замкнутое пространство всё же, консервная банка в вакууме.

На помощь, в две тысячи тридцать первом году пришли криобиологи из American Cryonic Society. Поднаторев на почках, сердцах и мозгах кроликов и крыс, они принялись за организмы целиком. Сначала у них получилось вернуть к жизни всё тех же замороженных крыс и кроликов, потом двух собак, потом карликового шимпанзе. После десяти удачных опытов с людьми уже никто не сомневался, что преодоление полёта астронавтами в замороженном состоянии самый оптимальный вариант.

В это время Александр был направлен в один из созданный Центров Подготовки к первому дальнему полёту, где помимо тренировок он мог продолжать обучение по профессии инженер-технолог IT. Всего таких Центров было тридцать, четыре из них на территории России.

И для него начались тяжёлые дни, в каждый из которых он выкладывался полностью, иногда даже не понимая, как умудрялся вставать с кровати следующим утром. Тело ныло без перерывов и выходных, мозг давно переломал себе все зубы, безостановочно грызя гранит науки, а психика билась головой об стены, не имея возможности успокоиться посредством нормального секса. Девушек в конкретно этом Центре не было, а на пацанов его никогда не тянуло. Онанизм перед сном – это всё, чем он мог «порадовать» свой медленно охреневающий от всей этой катавасии организм.

Но с другой стороны и цель была равнозначна всем этим пыткам и лишениям. Один из первых, кто высадится на другую планету, летящую в шести световых годах от Земли...

Но если Лиля и собиралась что-то ещё показать ему, то в процессе видимо позабыла. Она не на шутку увлеклась, закрутилась с колбочками, стёклышками и прочими непонятными Александру штуками. Время от времени она что-то набирала на клавиатуре, потом отходила к электронному микроскопу и «кормила» его новой порцией грунта. Через минуты три стало понятно, что она и забыла о том, что в её отсеке находится посторонний, отчего Александру стало немного обидно. Он хотел было отвлечь её от дел, напомнить о себе, но передумал и молча направился к перегородке отсека.

Солнечная система

планета Земля

2068-ой год от Р. Х.

Часовой среагировал, обернулся и навёл на меня ствол. Я поднял левую руку с выставленным указательным пальцем, потом соорудил колечко, соединив его с большим. Ещё один знак, для подстраховки. Часовой кивнул, и я приблизился.

- От Олега, - коротко бросил я.

- Где-то далеко... – начал негромко часовой

- Идут косые дожди, - закончил я, и часовой, который оказался молодым пареньком лет шестнадцати, опустил автомат.

- Все на третьем, - тихо проговорил он, и бросив недокуренную сигарету, стал усердно тушить её носком ботинка.

- Ты б не курил на посту, - заметил я, глядя как он смешно крутит ногой. – За километр дым видно.

Парень не ответил, подошёл к чёрному проёму входа в подъезд и коротко свистнул. Дверей в таких заброшенных хрущёвках давно не было. Касалось это только «гнилых» районов, в центральных же частях городов всё выглядело довольно сносно, а двери даже были заменены на новые, реагирующие только на чипы UC60, массовое вживление которых произошло несколько лет назад, взамен предыдущим UC25.

Я развернулся, привалился спиной к стене и стал ждать, глядя на льющуюся с небес воду. А мысли отключил напрочь. Монотонный шум дождя гарантировано настраивал мозг на негатив, поэтому и отключил, чтобы не грузиться.

Через минуту из подъезда появился ещё один молодой ас, часовой что-то шепнул ему, и тот снова исчез в зияющей дыре входа.

- Сейчас, предупредит, - сухо буркнул часовой, видимо обидившись на моё замечание по поводу курения на посту. – Через минуту пойдёшь.

- Угу, – промычал я, и отвернувшись, уставился на льющуюся с неба воду. Моих губ коснулась лёгкая улыбка. Как бы не менялся мир, некоторые вещи остаются прежними. Молодые всегда обидчивы и заносчивы... Впрочем, я и сам не старик.

Я выждал минуту и оттолкнувшись одними плечами, направился к входу. Внутри подъезда было темно, но мне это нисколько не мешало. Глаза тут же настроились на нужный режим, и я даже ускорился, отчётливо видя и стены, и ступени, и перила, и куски кирпичей, валяющиеся на лестничных площадках, и маленького чёрного паука, спокойно ждущего свою жертву на кружеве сети в тёмном углу.

На третьем я притормозил. Перевёл зрение в обычное состояние, чтобы понять, насколько здесь видно для обычного человеческого глаза. Полумрак, но лица разглядеть можно. Одно из них и появилось передо мной, как только я шагнул в указанную квартиру.

- От Стрелка? – спросил низкий хрипловатый голос, и я почувствовал тепло под левым соском. Значит, этот хриплый приставил нож.

- Кто такой Стрелок? – поинтересовался я скучающим тоном.

- Ну Олег. Ты же от него?

- Вообще-то, насколько я знаю, Олега Курком погоняют.

- И где теперь хорошие сны снятся?

- На седьмом небе, в двенадцатом квартале, - буркнул я, и внутренне улыбнулся. Ещё один пароль, дополнительный. Только в отличии от первого весьма дурацкий.