Ольга Белоусова - Перекресток волков
— Так ведь не было никакого примера, — заметил Артем. — Ну-ка, поднимитесь те, кто знал о том, что Ной нарушил запрет Белого Волка.
Ворчание.
— Да никто не знал, — сказала за всех Сэнн, единственная девушка из пяти здесь присутствующих, которую я помнил. Длинная русая коса, переброшенная через плечо на грудь, делала ее похожей то ли на школьницу, то ли на Снегурочку. Обманчивая схожесть. Ни школьницей, ни Снегурочкой она не была никогда. — Никто во всем племени не знал. Ной ушел, и точка, так сказал Том. Помнишь, Тема, мы ведь ходили к нему вместе с тобой?
— Помню… — хмыкнул волк, а Мик рассмеялся:
— А что, Сэнни, если бы Том Вулф сказал тебе, что Ной убил пару-тройку человек, ты бы тут же вышла на дорогу и перегрызла бы кому-нибудь глотку?
— Заткнись, — огрызнулась Сэнн. Она всегда так говорила, когда ей больше нечего было возразить.
— Эй, погоди, Мик! — крикнул Остап, темноволосый, темноглазый молодой волк-одиночка, появившийся в племени, как я узнал, полтора года назад. Ни отца-матери, ни другой родни у него не было. То ли погибли, то ли еще что… Я не пускался в расспросы. Надо будет, правда всплывет сама. — Погоди, не переходи наличности! Никто ведь не осуждает Ноя. Я, например, как и Трой, просто не представляю, как повел бы себя на его месте!
— А какое ты вообще имеешь право на осуждение? И если на то пошло, какое право на это имеете все вы? — Мик широким жестом обвел круг волков. — Еще позавчера вы не были даже его племенем!
Мне не очень нравилось, что обо мне говорят в третьем лице, но я молчал. В конце концов Мик, кажется, был на моей стороне.
— Смотри, не перестарайся, защищая его, Микки!
— Кровь есть кровь, и племя есть племя! Ты или волк, или нет…
— Да? На кой нам тогда Совет?
— Причем здесь Совет?
— При том же, при чем и племя!
Похоже, назревала ссора. Я сконцентрировал взгляд на язычках пламени, готовый в любую минуту обнажить клыки. Только я не понимал, на чьей стороне должен выступать. Потому что сторон этих, похоже, было больше, чем две.
— Не хотелось бы тебя обвинять, Ной, — подчеркнуто миролюбиво пробормотал Артем, — но если случится драка, то причиной ее можешь считать себя…
— Не я задавал вопросы, если помнишь, — ответил я тем же тоном. — Кто тянул Троя за язык?
— Не ты, да… Но ты слишком… правдоподобно на них отвечал…
— Не вижу причин скрывать истину от своих горячо любимых соплеменников.
— Могу назвать, по крайней мере, одну.
— Да? Например?
— У этого костра еще не было драк. Не хотелось бы нарушать традиций…
— Если бы я знал, что моя ночная прогулка превратится в допрос и выяснение отношений, я бы остался дома.
Рычание, чьи-то крики…
— Ты давно стала такой умной, Сэнн?
— Я хотя бы стала умной, а ты как был болваном, так болваном и сдохнешь!
Грубость, пустые слова, бессмысленные обвинения. Я потихоньку выпустил когти.
— Погодите, волки! Погодите! Прежде чем здесь начнутся крупномасштабные разборки, я хочу спросить у Ноя… Я имею право задать вопрос?
— Имеешь, — сказал Трой. И все замолчали. Эдди обладал потрясающей способностью: как и отец, он умел заставить слушать себя.
В установившейся напряженной тишине Эдди спросил… снова спросил о том, что его мучило:
— Зачем ты вернулся, брат?
Честное слово, нельзя быть таким занудным.
Я повернул голову, в упор взглянул на Артема.
— Извини, но, похоже, именно сейчас здесь и вспыхнет настоящая, по всем правилам, драка. И прошу отметить, не я ее провоцирую.
— Эдди не любит тебя, — пояснил волк.
— Спасибо, а то я сам этого не понял.
— Но ведь все еще может измениться?..
Я пожал плечами, втянул когти, глубоко вздохнул, замедляя сердцебиение, и поднялся с земли. Я не хотел драться с братом.
— Я вернулся, Эд, потому что соскучился по своей семье. Я вернулся, потому что умирал и хотел умереть здесь, в лесу. Я вернулся, чтобы спасти своего друга. И еще я вернулся потому, что наш отец заплатил своей кровью за талисман, принадлежащий племени. Этих причин достаточно, чтобы я мог спокойно спать в своем доме?
Он тоже поднялся, высокий, широкоплечий, темноволосый, до боли похожий на отца.
— А если я скажу — нет?
— Честно, Эдди? Мне все равно, что ты скажешь.
На одно мгновение мне показалось, что он прыгнет на меня через огонь. Он не был волком, только волчонком, и он еще не мог тягаться со мной в силе. Но он был единственным из всего племени, кто не задумываясь бросил бы мне вызов. Я знал это точно, потому что сам поступил бы так же, окажись на его месте. Все-таки мы были братьями, и мы были похожи.
Эд не прыгнул. Не струсил, нет. Просто не прыгнул.
Он сказал спокойно, но очень зло:
— Отец погиб из-за тебя.
— Прекрати, Эд! — коротко обронил Артем, вставая рядом со мной. Через секунду, словно по команде, на ногах был уже весь круг. — На этой поляне слишком красивые цветы, чтобы перекрашивать их своей кровью.
Мой брат засмеялся, тяжело, обидно, и разом заговорили остальные волки. Их гнев был горячее звездного пламени. Воздух раскалился, зазвенел, рассыпался искрами дикой ярости, и я почти потерялся среди волчьих голосов, лиц, мыслей. Боль внезапно согнула меня пополам, заставив упасть на колени, закружила, завертела, почти разрушила… Я дернул за ненавистную цепочку, разрывая нити, сплетенные самим Богом в мире, где небо было вишневым когда-то. Я протянул руку над костром, не чувствуя его жара и ощущая только холод серебра в кулаке, серебра, выдержавшего бури многих веков, а сломалось под гневом молодого волка.
— Возьми! — закричал я. — Возьми его себе, Эд! Может, тогда ты будешь в состоянии понять то, что я чувствую!
Клык сверкал белым пламенем.
— Возьми!
В пустом небе полыхнула молния.
— Возьми и прекрати ненавидеть меня! Я не хотел ничего этого! Возьми!
Мой брат отшатнулся.
— Нет!
— Почему? Почему? Неужели ты не можешь простить мне дружбу с человеком?! Эд! Эд, послушай, люди ведь все разные! Оглянись вокруг! Посмотри на себя, посмотри на волков! И мы тоже разные! Я не предавал память отца! Эд!
— Клык выбрал тебя, а значит, тебе его и носить. Если я возьму его, и он захочет остаться у меня, должен будет умереть кто-то еще, — спокойно сказал мой младший брат. — Я не хочу твоей смерти, Ной.
Казалось, костер превратился в пожар. Сквозь отблески его беснующегося пламени я оглядел своих соплеменников. Что привело меня сюда вновь? Я больше не жаждал вишневого неба. Я вырос из него. Я осознал это здесь, на поляне своего детства, среди цветов и нелепых обвинений.
Я повернулся и ушел. И ни один из волков не ушел за мной. Круг разорвался, и в этом была и моя вина тоже.
— Значит, Эд простил тебя?
— Не тогда. Позже.
— Что это значит — быть волком? — спросил Бэмби на следующее утро. — Что значит — менять форму?
Я вытянул вперед руку, чуть сжал ее, изменяя. Когти, шершавая подушечка лапы, белая шерсть… Нелепо это выглядит — волчья лапа в рукаве рубашки.
— Ой, — сказал Бэмби. Видимо, ему это нелепым не показалось. — А одежду снимать приходится?
— Не обязательно, — я напряг мускулы. Рубашка исчезла под шерстью.
— А… обратно?..
— Можно и обратно, — я пошевелил пальцами. — Но понимаешь, быть волком — это не только быть способным менять форму тела. Это способность чувствовать мир… изнутри.
— Как это?
— Не знаю. То есть не знаю, как объяснить тебе… Ты не поймешь. Когда слышишь вздох дерева, когда ветер не вокруг тебя, а в тебе самом, когда равны ночь и день, а снег становится теплым, но не тает в руках… Не знаю… Ты не поймешь…
— Да, наверное, — он посмотрел на свою руку, сжал пальцы в кулак. — Волк… Я видел волков… Я понимаю, когда они нападают стаей, но если один… Неужели у человека совсем нет шансов?
Я засмеялся.
— Что я такого сказал? — поинтересовался мой друг.
Продолжая смеяться, я изменился. Бэмби испуганно шарахнулся к окну. Думаю, было от чего. Взрослый волк в холке достигает полутора метров и своими габаритами больше напоминает молодого бычка. Конкретно во мне было сто семьдесят четыре сантиметра, а весил я в таком виде больше восьмидесяти килограмм, мама вчера специально замеряла.
Я встал на задние лапы, опершись передними на плечи человеку, и он невольно согнулся под тяжестью моего тела. Мы смотрели друг другу в глаза. Я видел, как прошел у Бэмби первый испуг, уступив место упрямой решительности не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Мне это понравилось.
— Теперь понимаешь? — спросил я, опускаясь на четыре лапы.
— Понимаю, — кивнул Бэмби, переводя дух. — Вы все такие… большие?..
— Да. Волчицы более изящные, конечно, но в целом — да, все. Хотя мать сказала, что сейчас я — самый крупный волк в племени. Чтобы справиться со мной, нужно иметь сверхрефлексы, стальные нервы и огнестрельное оружие. Впрочем, даже все вышеперечисленное не является гарантией спасения собственной жизни.
