Андрей Колганов - Жернова истории 4 (СИ)
Рыков нервно крутит шеей, как будто его душит крахмальный воротничок рубашки, Бухарин же сидит преувеличенно спокойный, уставив неподвижный взгляд прямо перед собой. Дождавшись своей очереди, «любимец партии» бросается в бой:
– Некоторые товарищи не желают понимать, что поспешным полупринудительным объединением крестьянских кляч и деревянных сох, мы не создадим немедля замену зерновому производству крестьянина-единоличника. А посему и крестьянский хлебный рынок, который мы не можем регулировать в директивном порядке, остается для нас отправным пунктом при наших экономических расчетах. Значит, с интересами середняка и зажиточного крестьянина придется считаться, нравится это кому-либо или нет. И лишь постепенным вовлечением крестьян в систему нашей сбытоснабженческой кооперации через помощь зерновыми ссудами, через авансирование законтрактованных посевов, через агрономическую и ветеринарную помощь мы сможем привязать его интересы к интересам социалистического строительства, и тем самым овладеть рынком хлебов. Такова объективная экономическая реальность, данная нам в ощущениях! – вольно перефразирует Николай Иванович известное ленинское определение материи.
Тот факт, что сейчас на ссыпные пункты поступает больше хлеба, чем в тот же период в прошлом году, объясняется, прежде всего, значительно более высоким урожаем, продолжает Бухарин. Кроме того, несмотря на ретивых коллективизаторов, пытающихся бежать впереди паровоза, к счастью, не были оставлены предпринимавшиеся в последние годы усилия по поддержке крестьянского хозяйства, меры, позволяющие поднять экономическую заинтересованность хлебосдатчиков. Именно в этом, а не в насаждении слепленных на скорую руку тощих колхозов, которые вот-вот грозят развалиться, лежит решение зерновой проблемы.
Не обходит Николай Иванович стороной и промышленность:
– Те, кто планирует производство, не считаясь с объективными ограничениями, задаваемыми хлебным рынком, точно также закрывают глаза и на соблюдение пропорций в промышленности. Открыто поощряемая некоторыми руководящими работниками строительная горячка не подкреплена обеспечением вновь начинаемых строек стройматериалами, оборудованием и кадрами. В результате в одних случаях мы видим пустые цеха, куда нечего монтировать, а в других случаях график строительства срывается, и дефицитное оборудование, за которое уплачено золотом, ржавеет на складах. Я уже не говорю о массовом строительном браке! И те, кто исподволь пытается приклеить ярлык «правых» всем, кто протестует против подобного безобразия, должны нести ответственность перед партией!
Разумеется, такой выпад не мог остаться без ответа.
Сразу вслед за Бухариным выступает председатель Госплана Рудзутак. Уже в первых его фразах начинается атака на «правых»:
– Нам тут Николай Иванович снова спел известную песенку насчет равнения на «узкие места». Нет уж, товарищ Бухарин! Либо мы вслед за правыми капитулянтами, засевшими в некоторых хозяйственных органах, – а что греха таить, и у нас в Госплане еще такие встречаются, будем заниматься нытьем о том, что не хватает того и этого, а посему надо снизить темпы. Либо мы по-большевистски возьмемся эти «узкие места» расширить, чтобы они не мешали нашему движению вперед. Вы уж решайте, с кем вы, Николай Иванович, с теми, кто испугался трудностей социалистического строительства, и тащит нас назад, или с теми, кто, засучив рукава, борется за победу социализма?
Жару поддают выступления Голощёкина и Шеболдаева, которые, уже не стесняясь, говорят о том, что Бухарину с Рыковым надо ясно определить своё политическое лицо. Либо они стоят за генеральную линию партии на всемерное развертывание темпов социалистического строительства, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, либо призывают партию идти на поклон к кулаку и тормозить темпы нашего хозяйственного развития.
– Бухарин уперся лбом в крестьянский рынок хлеба и не желает видеть новых пролетарских форм смычки между городом и деревней на почве создания машинно-тракторных станций и организации крестьянских производственных коллективов – пеняет ему Шеболдаев. А он все толкует о кооперации в сфере обращения! Или он надеется таким образом затащить кулака в социализм? – в зале раздается откровенный смех. – Нет уж, нам такие поклоны в сторону кулака не нужны. И не следовало бы члену Политбюро сеять вокруг подобные настроения и заражать ими неустойчивые элементы партии, испугавшиеся временных трудностей социалистического строительства! – это заявление члены ЦК встречают дружными аплодисментами.
«Правые», хотя и остаются в явном меньшинстве, отчаянно отбиваются:
– Нам тут с трибуны бросают упрёк: как это вы, мол, всё время голосовали за партийные решения по экономическим вопросам, а теперь у вас вдруг вылезает особая линия? – начинает свое выступление Угланов. Извините, мы никогда не голосовали за «хвосты» в магазинах и кооперативных лавках, за вздутие цен, за стройки, не обеспеченные проектами и стройматериалами. Мы не голосовали за насаждение «дутых» колхозов и за угрозы середняку записать его в спекулянты и конфисковать на этом основании хлеб! Те, кто пытается прикрыть и замазать эти грубейшие ошибки и недостатки криками о генеральной линии партии, извращают генеральную линию самым бессовестным образом! – по рядам членов ЦК проносится недовольный шум.
– Вы пугаете нас какими-то новыми, открытыми вами формами смычки города и деревни. А я не вижу ничего, кроме «хвостов», в которых толпятся рабочие, и 107 статьи УК в деревне! – выпаливает под конец Угланов.
Его речь неоднократно прерывалась выкриками с мест:
– Это вы извращаете генеральную линию! Нечего нас тянуть назад, на поклон кулаку и нэпману! Бой надо дать кулаку, а не цацкаться с ним! «Хвостов» он испугался, готов на попятный идти!
Соотношение сил на Пленуме было совершенно очевидным. Однако ещё не выступал Сталин, давно уже ставший признанным лидером партийного большинства. А между тем подошла и моя очередь выйти на трибуну.
Прежде, чем мне предоставили слово, председательствующий Киров объявляет перерыв. В кулуарах Большого Кремлевского дворца сразу образовались группы, группы и отдельные парочки, активно шушукающиеся между собой, а над ними витали сизые струйки папиросного дыма. Мне достаточно короткого взгляда, чтобы понять: первое впечатление от заседания Пленума оказалось совершенно верным – «правые» очевидно остаются в меньшинстве. Колеблющиеся – Ворошилов, Калинин и другие, – явно уловили, куда ветер дует, и теперь изоляция группки сторонников Бухарина, Рыкова, Томского и Угланова видна совершенно наглядно. Активная защита ими своих позиций на Пленуме уже ничего им не даст – чтобы отвоевать хотя бы небольшие шансы, переходить в контратаку надо было раньше и гораздо более решительно.
Но вот председательский звонок созывает всех обратно в зал, и первым из выступающих Сергей Миронович объявляет меня. Мое выступление с самого начала отличается от речей других членов ЦК, активно защищавших одну из определившихся позиций, и запальчиво нападавших на своих оппонентов:
– Думаю, ни у кого в этом зале уже не осталось сомнений в том, какова будет позиция большинства Центрального комитета, – при этих словах многие присутствующие обмениваются понимающими усмешками. – Поэтому не вижу никакого смысла продолжать завязавшуюся здесь полемику. Если генеральная линия определилась, нужно не копья ломать вокруг нее, а решать, как лучше претворить эту линию в жизнь («Правильно!», «Верно!», «Хватит, наслушались уже!» – раздались выкрики с мест).
– И вот в связи с этим хотелось бы предостеречь большинство ЦК от излишнего благодушия, – вот тут в поле моего зрения на лицах многих членов Политбюро, да и не столь высокопоставленных членов ЦК проступило выражение заметного неудовольствия. Ага, поучать их кто-то взялся! – Критика текущей хозяйственно политики справа появилась не на пустом месте, и отражает не только колебания перед лицом трудностей социалистического строительства, но и указывает на реальные проблемы, с которыми сталкивается наше движение вперед. Худшее, то мы могли бы сейчас сделать – дружно осудив «правых», сделать вид, что поднятых ими вопросов вовсе не существует.
– У партии есть свой ответ на все так называемые вопросы «правых»! – резко выкрикнул Голощёкин. Не выдерживаю и поворачиваюсь на голос:
– Вот когда ты ликвидируешь у себя в области очереди, прекратишь рост цен, поднимешь урожайность и продуктивность скота, и будешь все стройки заканчивать точно в срок – вот тогда я поверю в твой ответ! – не менее резко отзываюсь на эту реплику. В зале усиливается шум. – Чтобы предупредить всякие сомнения, скажу сразу: я не разделяю те рецепты, которые предлагают «правые» для преодоления хозяйственных трудностей. Но я не могу разделить и позицию тех, кто хочет представить дело так, будто эти трудности не имеют никакого отношения к тем хозяйственным решениям, которые принимались большинством. Не к лицу нам, большевикам, заниматься самообманом, и увиливать от ответственности за собственные действия! – шум в зале взлетает до потолка.
