Клиффорд Саймак - Зарубежная фантастика
— Так много усилий, — подумала она, — сколько лет усилий, планов. Андроиды, у которых не было знака на лбу и которые выглядели точным подобием человека, и другие андроиды, у которых были знаки на лбу, но которые уже не были андроидами, созданными в лабораториях восьмидесятого столетия. Тщательно разработанные и законспирированные сета шпионажа в ожидании того часа, когда Саттон вернется домой. Годы уходили на разгадывание прошлого, его надписей, в попытках определить, где правда, где полуправда, а где самая настоящая ложь.
Годы ожидания и спешки, устранения ударов службы контрразведки ревизионистов. Годы, когда была проведена основная подготовка к тому дню, который станет днем действия. И всегда нужно было быть очень осторожными… очень осторожными, поскольку восьмидесятый век не должен знать об этом, не должен даже догадываться.
Но был ряд моментов, которые были упущены из виду. Кто-то подал ему мысль, что Саттон должен быть убит.
Два человека ожидали их на астероиде.
Но эти факторы не могли быть причиной того, что произошло. Было еще что-то. Но что?
Она стояла у окна, глядя на восходящую луну, ее брови сдвинулись, и на лбу образовались морщины. Она слишком устала и не могла ничего придумать. Ни одной мысли не приходило ей в голову, кроме мысли о поражении. Поражение все объясняет. Саттон мертв, и это означает поражение, полное и безоговорочное. Победа официальных сил, которые вели себя нерешительно и в то же время недоброжелательно. Слишком нерешительно, чтобы принять участие в борьбе. Это те официальные институты, которые стремились сохранить статус-кво и были готовы стереть с лица Земли столетия мысли, чтобы продолжать надежно удерживать власть над Галактикой.
Это поражение, понимала она, будет еще хуже, чем от ревизионистов, поскольку при победе ревизионистов все равно была бы книга, было бы учение о человеке и о Судьбе. И это было бы лучше, чем никакого учения о судьбе.
За ее спиной мягко прозвучал вызов видеофона, и она, быстро повернувшись, поспешила в другой конец комнаты. Робот сказал:
— Звонил мистер Саттон. Он интересовался в отношении Висконсина.
— Висконсина?
— Это старинное название, — объяснил робот. — Он направился в город под названием Бриджпорт в штате Висконсин, о котором спрашивал.
— Это могло означать, что он направился туда?
— Да, можно было понять это так, — ответил робот.
Ева быстро спросила:
— Скажи мне, где находится Бриджпорт?
— На расстоянии очень многих тысяч миль от вас и не менее четырех тысяч лет назад.
У нее дыхание перехватило.
— Во времени? — спросила она.
— Да, мисс, во времени.
— Скажи мне точнее, — потребовала Ева.
Робот с сомнением покачал головой.
— Я не знаю. Я не смог этого понять. Его разум был очень возбужден. Он только что пережил сильное потрясение.
— В таком случае, ты не можешь ничего утверждать с уверенностью.
— Я бы на вашем месте не беспокоился. Он произвел на меня впечатление человека, который знает, что делает. С ним все будет в порядке, — успокоил ее робот.
— Ты в этом уверен?
— Я уверен в этом, — подтвердил он.
Ева выключила экран и опять подошла к окну.
— Аш, — подумала она, — Аш, любовь моя. Тебе просто необходимо сделать так, чтобы все было в порядке. Ты должен знать, что делаешь. Ты должен вернуться к нам, ты должен написать книгу…
Не только для меня одной, поскольку я не в большей степени, чем все остальные, могу претендовать на тебя. Но ты нужен Галактике, и, возможно, настанет день, когда ты будешь нужен Вселенной. Маленькие мятущиеся жизни ожидают твоих слов — надежды, той уверенности в себе и достоинства, которые они дают. И больше всего достоинства. Что самое главное? Жизнь. И только она что-то значит. Жизнь — это указание на еще большее равенство и братство, чем что-либо иное, созданное человеческим разумом практически и теоретически за все время его существования.
— А что касается меня, — подумала она, — у меня нет никаких прав думать так, как я думаю, чувствовать то, что я чувствую. Но я ничего не могу поделать с этим, Аш.
— Возможно, когда-нибудь настанет такой день, — сказал он, — настанет такой день.
Она стояла выпрямившись, в одиночестве, и слезы текли по ее лицу. Но она даже не подняла руку, чтобы вытереть их.
— Эта мечта, — сказала она, мечта, у которой нет надежды на осуществление, которая обречена еще до того, как она разбита. И это хуже всего.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Сухая веточка треснула под ногой Саттона, и человек с ключом медленно обернулся. Мягкая улыбка мгновенно появилась на его губах и распространилась по всему лицу. Около глаз появились морщинки, скрывающие блестевшее в глазах удивление.
— Добрый день, — сказал Саттон.
А Джон К.Саттон все еще был так далеко, что выглядел крошечной точкой, поднимающейся на холм. Солнце миновало зенит и спускалось к западу. Внизу долины реки паслись коровы, — был слышен чавкающий звук их ходьбы.
Человек протянул руку.
— Мистер Саттон, не так ли? — спросил он. — Тот мистер Саттон, который живет в восьмидесятом веке?
— Бросьте ключ, — резко сказал Саттон.
Человек сделал вид, что не услышал.
— Меня зовут Дин, — представился он. — Арнольд Дин, я из восемьдесят четвертого века.
— Брось ключ, — приказал Саттон, и Дин бросил его. А Саттон пинком отшвырнул его подальше.
— Так будет лучше, — уверенно проговорил он. — А теперь давайте присядем и побеседуем.
Дин указал в сторону.
— Скоро подойдет старик, — сказал он. — Он начал сомневаться, у него появилось много вопросов, которые он собирается задать мне.
— Не сейчас, — ответил Саттон. — Он должен еще пообедать, а после обеда поспать.
Дин недовольно хмыкнул и устроился поудобней, облокотившись на свой корабль.
— Случайность, — объяснил он, — вот что портит нам общую картину. Вы, Саттон, являетесь таким случайным фактором. Ваше появление не было запланировано.
Саттон легко сел и поднял ключ. Он взвесил его в руке.
— Кровь, — подумал он, как бы разговаривая с ключом. — На тебе будет кровь, еще до того, как закончится этот день,
— Скажите мне, — поинтересовался Дин, — сейчас, когда вы здесь, что вы собираетесь делать?
— Все очень просто, — объяснил Саттон, — мы поговорим с вами. Вы расскажете мне кое-что, что мне необходимо знать.
— С удовольствием, — согласился Дин.
— Вы сказали, что прибыли из восемьдесят четвертого столетия. Какой год?
— 8386 год, — ответил Дин. — Но на вашем месте я спросил бы что-нибудь другое. Для вас может найтись много интересного.
— Вы полагаете, что до этого мы не доберемся? — спросил Саттон. — Вы надеетесь выйти победителем?
— Конечно, так и будет.
Саттон принялся ковырять ключом землю.
— Некоторое время назад я встретил человека, который умер вскоре после того, как я его нашел. Он узнал меня и сделал знак, подняв скрещенные пальцы.
Дин сплюнул на землю.
— Это был андроид, — объяснил он. — Они боготворят вас, Саттон. Они сделали из вас религию, потому что, — вы понимаете? — вы дали им надежду, за которую можно уцепиться. Вы дали им то, что позволило им чувствовать себя, в какой-то мере, равными человеку.
— Я полагаю, — усмехнулся Саттон, — что вы не верите ничему из того, что я написал.
— Разве я должен верить?
— Я верю… — продолжал Саттон.
— Это ваше дело, — резко оборвал его Дин.
— Вы приняли то, что я написал, — спокойно сказал Саттон. — И вы пытаетесь использовать это для того, чтобы взобраться на еще одну ступеньку по лестнице человеческого тщеславия. Вы не поняли самого главного. У вас нет чувства Судьбы, потому что вы не дали своей судьбе ни одного шанса стать самым главным для вас.
Сказав это, он почувствовал себя очень глупо. Это походило на проповедь. Очень похоже на то, как в старые времена люди говорили о вере. Тогда вера была еще только словом, затем она стала силой, с которой нужно было считаться. Как делали старые проповедники Библии — они носили обувь, сделанную из коровьей кожи, и их длинные неопрятные волосы и развевающиеся бороды были покрыты пятнами от слюны, пропитанной нюхательным табаком.
— Я не собираюсь читать вам лекцию, — продолжал он, удивляясь, как быстро он оказался в положении обороняющегося. — Я не собираюсь читать вам проповедь. Вы или принимаете учение о Судьбе или нет. Что касается меня, то я пальцем не пошевельну, чтобы убеждать в этом хоть одного человека. Книга, которую я написал, рассказывает о том, что я знаю. Вы можете принять ее, либо отвергнуть. Это мне безразлично.
— Саттон, — сказал Дин, — вы колотитесь лбом о каменную стену. У вас нет ни одного шанса. Вы боитесь так, как боятся люди. Вся человеческая раса против вас. И никогда еще ничто не могло устоять против нее. Все, что вы имеете, все, что на вашей стороне — это небольшое количество жалких андроидов и горстка ренегатов-людей, подобных тем, что объединялись когда-то вокруг старых религиозных культов для религиозных служб.
