Джей Эм - Там, где начинается вселенная
Брэтали хотелось, чтобы приём поскорее закончился. Слишком много показухи.
За окнами лил дождь. Катакаранская ночь струилась по мокрым стёклам.
Внезапно Сальваторе ощутил чьё-то близкое присутствие и обернулся.
– Неплохо пристроился в «Мегалите», да?
Вейс. Тот самый, который вылетел из конкурса в самом конце, со скандалом.
– Ну, как видишь, не ты один. Я работаю в «Основе». И тоже кое-чего добился.
Судьба Вейса Брэтали не интересовала. На его лице не отразилось ни досады, ни злости, ни даже удивления – хотя бы притворного. Он смотрел на своего прошлого соперника с абсолютным равнодушием. Ещё мгновение – и он уйдёт, как тогда, в вестибюле «Меги». Желание мести так и останется неутолённым. Но в последний момент Вейс всё-таки успел:
– Не все окрестные кусты ещё объел, грязный маби? Не отстоял себе коленки в мегалитовском сортире? Или здесь предпочитают кого-нибудь поживее такой заторможенной твари?
Вейс понял, что его слова Сальваторе зацепили. Но радости новоиспечённому сотруднику «Основы» это не принесло. Он физически ощутил пронзающий насквозь взгляд – мрачный, обжигающе-ледяной. И невольно вздрогнул.
– Чего ты так пялишься? – голос прозвучал нервно, почти испуганно. – Я же просто пошутил…
Не дожидаясь ответа, Вейс сначала попятился, потом развернулся и исчез в толпе.
Успокоившись, Брэтали почувствовал чуть ли не облегчение. По крайней мере, впервые за этот вечер он столкнулся с проявлением искренности. От улыбок в лицо и надменного перешёптывания за спиной он успел порядком устать. Не то чтобы это задевало так уж болезненно. Но надоедало.
Выходя из-за колонны, Сальваторе едва не столкнулся с женщиной. Отчего-то показалось, что это «едва» было просчитано заранее.
Сальваторе извинился. Но она явно не собиралась так просто разойтись.
Её чёрные волосы, заплетённые в тонкие косички, на затылке были собраны в высокий пучок. Глаза светлые. В лице – довольно гармоничное соединение резкости и мягкости, подчёркнутое ярким макияжем. Кажется, она из тех, кто привык получать своё.
– Вы Брэтали Сальваторе?
Вопросительная интонация – лишнее. Она прекрасно знала ответ.
– Да.
– Я слышала о вас. И читала. Меня зовут Зарад.
Кто она такая? Наверняка одна из «особо важных персон». Несмотря на свою молодость – относительную, конечно. Она гораздо моложе, к примеру, Сюзанны Авиджио, или того же Стейница. Но старше Брэтали.
– Очень приятно, командор Зарад.
– «Командор» ни к чему. Зовите меня по имени.
– Ну что… Зарад, вернёмся к ним? – Брэтали кивнул на гостей.
– Нет. Они утомляют.
Зарад и Брэтали пошли вдоль колоннады, мимо окон. Не успели обменяться и десятком фраз, как Зарад перешла на «ты».
– Знаешь, я весь вечер за тобой наблюдала.
– Зачем?
Она остановилась и повернулась к Брэтали.
– Давно хотела с тобой познакомиться. Поближе. Надеюсь, смысл ясен?
– Да уж куда яснее.
– Ну как? Пошлём всех этих зануд к чёрту? Поехали отсюда.
Брэтали стоял возле стены, между двумя соседними окнами. Зарад упёрлась в эту стену ладонями по сторонам его плеч.
– Извини, но… нет.
– Разве ты не маби? – в голосе Зарад прозвучало искреннее удивление. Больше вроде бы и ничего.
– У вас неверное представление о маби, командор Зарад, – сказал он, мягко отталкивая её руки.
Хотя приём задумывался как фуршетный, несколько отдельных столиков в зале всё-таки поставили. За одним из них сидел Инио. Казалось, старик дремал. Но это был всего лишь способ избавиться от нежелательного внимания окружающих. Официальных приёмов главный виртинженер не любил так же, как парадных пресс-конференций, и приходил только ради соблюдения этикета.
Заметив рядом Сальваторе, Инио «проснулся»:
– Похоже, Брэтали, мы с тобой единомышленники на этом празднестве.
– Похоже.
Среди колонн мелькнуло искристое тёмно-бордовое платье новой знакомой Сальваторе.
– Кто она такая, командор Инио? – спросил он.
– Зарад Джесер.
– Джесер? А Конрад Джесер?..
– Она его дочь. И правая рука в делах компании.
Отношения между руководителями многих технократских компаний были дружеские. В числе приглашённых на мегалитовский приём был Конрад Джесер, гендиректор «Основы», члены его семьи и, видимо, кое-кто из «отличившихся» сотрудников – ведь Вейс сказал именно об «Основе».
– Она положила на тебя глаз.
Сальваторе досадливо поморщился:
– Сейчас, командор, меня не занимает ничего, кроме моей работы. Ни на что не хочу отвлекаться. И лишние проблемы мне ни к чему.
– Она такая, Зарад. Любит побеждать. Но, говорят, она не злопамятна. Так что можешь просто забыть.
Брэтали пожал плечами, давая понять, что это само собой. Независимо от её характера.
– Представляете, командор Инио, я после работы так не устаю, как от этого приёма.
– Представляю. Сам такой…
– Нет, командор. Вам всё это просто не нравится, а я… Знаете, официанты подтаскивают мне подносы с выпивкой и всякой мясной ерундой раза в три чаще, чем остальным. Наверное, уже ставки делают: как долго дикий маби будет вежливо отказываться, прежде чем взбесится. Они ведь считаются мегалитовскими работниками… Некоторые даже технократы.
– И я технократ. Но это ещё ничего не значит. Люди все разные. Роберт Витсварт тоже…
– Да. Но это другое. Витсварт… он перестал быть технократом. Понимаете?
– Думаю, что да… Кстати, Брэтали, начёт того случая в восемнадцатом цехе. Удачно у тебя получилось.
– Только самому тошно. Стоял там и слушал, как нас проклинали. А ведь заранее знал: так и будет. Потому и пошёл. Потому и тошно.
Инио не перебивал. Но Сальваторе замолчал вдруг. Он чувствовал, что о чрезмерной откровенности потом наверняка пожалеет. Лучше сменить тему разговора.
– Командор, что за женщина в инвалидном кресле всё время рядом со Стейницем?
– Жена.
Ответ был очевиден, но Брэтали удивился. Стейниц не был похож на человека, который станет жить с женой, страдающей физическими недостатками.
– Во всех нас соединяются противоположности, – заметил Инио. – Макс очень предан Таис. Эта беда с ней от болезни. После курса генно-клеточной терапии врачи обещают полное восстановление. Но лечение долгое, займёт не меньше года.
Инио отпил белого вина из почти полного бокала. Тарелки на его столе не было. В позднее время старик предпочитал не есть.
– Ты ещё о чём-то хочешь спросить, да, Брэтали?
– Командор Инио… Когда мы с вами говорили про карьерный рост, вы имели в виду, что у вас не получилось занять более высокую должность? Или – что вы этого не захотели?
– Знаешь, место в «Мегалите» я получил не из-за родственных связей. Тоже по конкурсу устроился, простым виртуальщиком. И был ужасно горд – ведь компании производят почти всё, что необходимо людям. Я был тогда моложе тебя… Мои дела пошли в гору слишком быстро. Поэтому слишком сильным оказалось разочарование. Огромные партии оружия, которые экспортируются за границу, да ещё закупленная власть – всё это здорово поубавило мой энтузиазм. Видел здесь Дарона Мирциано?
– Да. Сначала решил даже, что ошибся.
– У каждой компании есть «свои» политики. Премьер-министр – мегалитовский ставленник.
– Если вы так ко всему этому относились, да и относитесь, почему не попытались ничего изменить?
Инио грустно улыбнулся. Вот он и выдал себя, этот парень. Амбициозен? Пытается научиться беспринципности? Возможно. Но понимает ли сам…
– Изменить – в одиночку?
– Ну ладно, я ляпнул глупость. Хотя бы просто уйти.
– Может, это слабость, Брэтали. Я предпочёл остаться. И не забираться особо высоко, чтобы меньше знать. А ты? Как бы ты поступил на моём месте?
Задавая вопрос, Инио знал, что задевает за больное. Брэтали нахмурился, появилась даже какая-то враждебность.
– Я не на вашем месте, командор, – холодно сказал он. – Я не говорил, что думаю так же, как вы.
После разговора с Инио Брэтали собрался уходить. Уже направился к дверям, но в этот вечер его не желали оставлять в покое.
– Ты Сальваторе. Не отрицай, я знаю, – раздалось за спиной.
Какой-то мальчишка. Откуда только он тут взялся?
– Допустим. И что? – скептически процедил Брэтали.
– Я Кейл Джесер. И я тебя предупреждаю: не смей приближаться к моей сестре, грёбаный маби!
Ага, понятно. Младший Джесер. Похож на Зарад. Тот же цвет волос, глаз. И ещё более явный контраст: в чертах Кейла уже заметна мужественность, но сквозь неё проглядывает почти детское выражение.
Но есть что-то ещё кроме сходства с сестрой… Более раннее впечатление.
Взгляд. Взгляд голубых глаз, полный ненависти.
День, когда поезд прибыл в Катакарану. Уличный терминал у вокзала, мальчишки возле фонаря. Крик, раздавшийся вслед.
Кейл, конечно, не вспомнит того случая. А если и вспомнит, никогда не узнает, что там был именно Сальваторе. А вот Брэтали мог бы в подробностях воспроизвести всю картину, хотя глянул тогда на подростков только вскользь. В некоторых случаях его память становилась почти фотографической.
