Анатолий Радов - Нулевая область
Лицо Маши сначала стало ещё удивлённей, но вдруг брови снова поползли вниз, а в глазах блеснула обида.
– Я не знаю почему ты говоришь такое, но теперь я тебе ничего про силу не расскажу.
Она резко повернулась, и надув губки, вышла из комнаты.
– Маша – воскликнул вслед Макс, пытаясь встать – Ты что, обиделась?
В зале тихонько скрипнул диван, и Макс с облегчением выдохнул.
– Ну, слава богу, хоть не ушла – подумал он и улыбнулся – Ох уж эти женщины. Но тем и интересны.
Он уселся на краю кровати и прислушался. Больше ни звука из зала не донеслось.
– Может ушла? – спросил себя Макс.
Он подождал пару минут, ожидая услышать, как скрипнет дверь, но всё было тихо.
– Маша – позвал он тогда – Я знаю, что ты здесь. Ты что, и вправду обиделась?
В ответ была тишина.
– Маша, ну прости – сказал он – Ты же понимаешь, я не могу разговаривать по-другому. Да и как можно обижаться на то, как другой разговаривает? Вон китайцы те тоже не по-русски разговаривают, чего их за это теперь – расстреливать? Маша?
Маша снова промолчала.
– Если она конечно там – подумал Макс – А то может я тут сам с собой сопли эти размазываю?
– Маша – снова заговорил он – Дедушка тебе что сказал? Ухаживать за мною, правильно? Я ведь раненый, и сам ничего не могу. Принеси мне бульона, пожалуйста.
Скрипнул диван, и Макс улыбнулся.
– Ну, вот – шепнул он – Главное, надавить на главное.
Он бросил взгляд на зеркало, и опустил его на табурет, деревянной дощечкой вверх. Потом несколько раз передвинул пиалку с водой туда-сюда.
Маша появилась минуты через три, в левой руке она держала кружку.
– Не уходи, ладно? – быстро проговорил Макс – Я же не могу за тобою бегать.
Он посмотрел ей в глаза и вымученно улыбнулся. Она молча протянула кружку. Макс взял.
– Только если ты не будешь больше говорить неприличные вещи – сказала она с холодной серьёзностью.
– Какие такие неприличные вещи? – не понял Макс.
– Про баню, например – сказала она, и Макс напряг все свои силы, чтобы не загоготать во весь голос. Он даже с силой прикусил нижнюю губу, так, что боль отдалась в правом плече.
– Забанить это не про баню – проговорил он, чуть скривившись – Честное слово, баня тут совсем ни при чём.
– Это правда? – спросила она.
– Поверь мне. Как ты вообще думаешь, у меня есть повод тебя обижать? Я думаю, нет. Просто я ведь не отсюда как бы, и ты должна быть поснисходительней к моей речи, да и ко мне самому.
Макс с удовольствием заметил, как на лице Маши появилось замешательство. Теперь главное аккуратно убедить её, что она была немного неправа, и не логикой, а жалостью.
– Для меня быть здесь – продолжил он – Это уже непросто. Ты меня понимаешь?
Маша кивнула.
– У меня есть дом, жена – нафик я про жену, спохватился Макс с досадой – Кх, кх. Мать у меня там, понимаешь? А здесь краки, тени какие-то, убивают, в плечо вон кусают – Макс кивнул головой на своё правое плечо – Я конечно не хочу сказать, мол, мне одному тяжело, но пойми, я ведь ещё не привык ко всему этому. А ты взяла и обиделась. Это неприятно, правда. Ну что, мир?
– Угу – Маша кивнула. Вид у неё был, как будто она вот-вот заплачет. Чёто я перегнул по-моему, подумал Макс.
– Ладно – сказал он с добродушной твёрдостью в голосе – Долой всё нехорошее, будем дружить. Хорошо?
– Хорошо – Маша улыбнулась, и эта улыбка в связке с взволнованными глазами, на несколько секунд оживила в Максе давно забытое чувство умиления.
– Ну, тогда давай помиримся по-настоящему. Знаешь же эту мирилку? – он протянул вперёд руку, сжав кулак, и оставив прямым только мизинец.
– Это же детская мирилка – сказал Маша, но тоже протянула руку с прямым мизинчиком.
– Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись – проговорил Макс, когда их мизинцы уцепились друг за дружку. Маша весело рассмеялась.
Они смотрели друг на друга, и Макс вдруг явно почувствовал, то, что никак не удавалось почувствовать с женой. Не было пустоты. Этой чёртовой холодной пустоты, от которой медленно замерзает сердце. Было что-то тёплое, мягкое.
– А что чувствует она? – подумал Макс с такой надеждой, что тяжело вздохнул. Маша вдруг отдёрнула руку и снова перевела взгляд на гардину.
– Гардина упала – сказала она, и удивлённо, словно увидела валяющуюся гардину впервые, хмыкнула.
Макс ещё пару секунд держал руку вытянутой, потом медленно опустил её, и побарабанил пальцами по табурету.
– Может, о силе расскажешь? – спросил он осторожно – Вдруг опять придётся с краком повстречаться. Ты же не хочешь, чтобы я умер?
Он увидел, как Маша вздрогнула при слове – умер.
– Нет, конечно – сказала она как-то отстранённо, не поворачивая головы – Хорошо, расскажу. Может дедушка и не поругает.
Дед вернулся, когда начало темнеть. Маша уже час как ушла, сказав, что её ждёт мама. За этот час Макс успел несколько раз провертеть в голове разговор с нею.
– Детский сад, блин – думал он, с улыбкой на губах пялясь в потолок – Когда у меня в последний раз такое было? Лет восемь назад, а то и больше. С Таней. Так мне тогда девятнадцать всего было.
Дед вошёл осторожно, почти крадучись.
– Я не сплю, Егорыч – сказал Макс.
– А, ну это хорошо – дед шумно выдохнул – Ну, как ты тут?
– Нормально. Боли уже почти нет. Так, плечо немного тянет и покалывает.
– А Маша была? – спросил дед, задумчиво глядя на занавеску и гардину.
– Была. Час назад ушла. А это я, Егорыч, по комнате походить захотел. Чуть не упал, блин. Пришлось за занавеску уцепиться. Извини уж.
– Да ты что – дед махнул рукой – Да ну её окаянную. Повесим на место, делов-то. Не поругались с Машунькой-то? – дед лукаво усмехнулся.
Макс удивлённо посмотрел на деда.
– А чего это мы должны были поругаться?
– Маша она девушка с характером. Любит пообижаться.
– Да нет, нормально всё было. Она же умная, чего б она ни с того ни с сего обижаться стала?
Макс внутренне улыбнулся, вспоминая, как разговаривал с нею через стенку, когда она именно обиженно сидела на диване.
– Это да, умная, что не приведи господь – согласился дед – У неё же книжек этих полный дом. Сын мой, отец её значит, читать очень любил, вот и она пристрастилась. А чего тут ещё делать? Целыми днями бедняжка дома сидит с матерью.
– А отец где? – спросил Макс.
– А я тебе разве не говорил? Его краки убили десять лет назад. Он на охоту ушёл на болото, за утками значит. У него кроме дроби тройки ничего и не было.
– А сила?
Дед хмыкнул.
– А ты откуда… – заговорил он, но запнулся – Хотя это ж и понятно. Чего я.
Он торопливо переставил с табурета на пол то, что принёс утром, и присел.
– Что у него там с силой случилось, не знаю – начал рассказывать он, чуть наклонясь вперёд – Так я ж говорю, Максимка – краки. Я присматривался к следам, их там двое было. Вообще-то они чаще поодиночке, или вот теперь с тенью, но в тот раз двое их было, это точно. Я по следам тебе много чего рассказать смогу. Как шёл зверь, как прыгал, нападал или оборонялся. Меня дед мой учил, земля ему пухом. Может Санька-то одного бы и отшугнул, но с двоими не справиться. У меня силы больше чем у других, да и то я с двоими еле управляюсь.
– А что, было такое?
– Да было, мать их дери. За водой я к озерцу как-то пошёл, без ружья, герой ёлы-палы. Как они через деревню прошли, не понятно? – дед повертел головой – Может в обход, да с горы спустились. Вот они меня и увидели, когда я стал воду набирать. Десять минут с ними возился. Пока одного силой бью, второй очухивается. Ну, слава богу, сбежали всё-таки. Я в какой-то момент даже стал подумывать, что всё, спёкся ты Егорыч. Чувствовать начал, что кончается сила – дед вздохнул и провёл рукою по лицу – Теперь вон вспоминаю, и до сих пор не пойму, как уцелел. А Сашка, он слабее меня по силе был. У нас ведь как, сила-то эта не бездонная. Накапливается долго, а потратить за два-три удара можно.
Дед замолчал, задумчиво глядя перед собой.
– А оживить она может? – осторожно спросил Макс – Я помню тот парень, Сергей, хотел погибшему силу свою отдать.
– То он от горя так говорил, Максимка. Конечно же, оживить сила не может. Да и разве можно мёртвого оживить? Умер человек, это всё. Уходит жизнь куда-то, окаянная. А силой только живому помочь можно. Вот я тебе тогда, возле железной дороги немного отдал силы, чтобы твоему организму легче справляться с ядом было.
– Во мне яд, что ли? – спросил Макс, невольно вздрогнув, и прислушавшись к ощущениям внутри себя.
– А ты думаешь просто от двух-трёх иголок в четыре сантиметра ты бы так долго валялся? – спросил дед, посмотрев на Макса – Мы, конечно, точно сказать не можем, но видимо есть что-то у этой твари. Может как у змеюк, а может в слюне. Да не переживай ты. Самое плохое позади уже. Завтра бегать будешь по двору, как ребёнок малый.
– Знаешь, Егорыч, некоторые яды могут и позже проявляться. Вот так будут внутри незаметно разрушать, а через пару недель, кердык только, и пишите письма – сказал Макс, и услышал, как, несмотря на шутливый тон, подрагивает голос.
