Анатолий Радов - Нулевая область
– Хозяин – это разум – стал размышлять он – Хотя, блин, уже сотни тысяч лет эволюции он укрепляет свою власть, а зверь всё ещё надеется на свободу. А ведь у некоторых он её и получает.
Он прислушался к плечу. Боль улеглась. Уползла, как змея в нору, куда-то вглубь мышц.
– А ведь не в этом дело – он вдруг словно ухватил весь вопрос разом, со всех сторон – Ведь нужно не загонять зверя, а приручать его. Да, приручать. Ведь он нужен. Вот здесь, например, против этих тварей. Если разум не в состо…
Он вдруг осёкся.
– А ведь в состоянии, чёрт дери. Ведь я как-то же им эту тварь схватил.
Он вспомнил пальцы-мысли и к его удивлению, это всего один раз приходившее к нему состояние разума легко вернулось. Он снова видел их, длинные, крепкие пальцы, и он попробовал пошевелить ими. Пальцы послушались. Тогда он решил ухватить ими занавеску на окне. Без каких либо задержек, как и пальцы рук, они исправно выполнили приказ.
– Что это? – Макс почувствовал тревогу где-то под левой лопаткой. Он хоть и управлял этими пальцами, они хоть и были частью его самого, но видеть их было всё равно страшно. Там, когда он ухватил ими тень и оторвал от неё извивающиеся тесёмки, страшно не было. Там было всё быстро, в пылу, а здесь в рассеянном свете комнаты, в полной тишине и одиночестве стало страшно. И страшно только по одной причине – он испугался того, что это не он, что это что-то чуждое, такое же чуждое, как все эти твари, как зверь внутри. Он напряжённо, с силой тряхнул головой, пытаясь отогнать это видение, словно страшный морок, но видение не отступило, и тогда он рванул занавеску на себя, резко, с криком.
– Это я! – закричал он – Ничего кроме меня!
Тишина на секунду потонула в треске рвущейся материи, потом грохнулась об пол упавшая массивная гардина и тишина резко вернулась, показавшись ещё полнее, ещё глубже.
– Это я – обессилено прошептал Макс в этой глубокой тишине – Ничего кроме меня.
Он закрыл глаза и долго всматривался в темноту. Пальцы-мысли исчезли, словно удовлетворившись исполненным, а вместе с ними исчез и страх. Теперь Макс знал, что это он, что эти пальцы – он, и ничего больше. И он умиротворённо вдохнул, но тут услышал, как скрипнула входная дверь. Лёгкие и воздух в них застыли.
Открыв глаза, он беззвучно выдохнул и прислушался. В голове заметались мысли, привычные, обычные человеческие мысли.
Он услышал, как дверь закрылась, и очень тихо звякнула защёлка. Смешная защёлка, похожая больше на чайную ложечку. Если надавить на неё с той стороны пальцем, с этой поднимался крючок.
Потом какое-то время снова была одна тишина, и Макс начал волноваться.
– А что если она не зайдёт? – подумал он – Застесняется, и просидит на кухне до самого прихода деда.
– А тебе не всё равно? – спросил он себя, но что-то сладко сжавшееся возле сердца без слов ответило на этот вопрос.
Она вошла неожиданно, наверное потому, что не было слышно её шагов.
– Здравствуйте – услышал Макс, и хотел было повернуть голову, чтобы увидеть её, но к своему удивлению не смог. Ему вдруг стало стыдно своего внешнего вида, своего теперешнего положения, ещё тысячи мелочей, и он только глупо кивнул в ответ.
Следующие секунд пять, он просто чувствовал её присутствие, и внутри него гулял вихрь, но вихрь этот был тёплым, и как ни странно, ничего не разрушал, несмотря на своё прямое предназначение. Она молчала, а он мог только представлять – смотрит ли она него, или она смотрит на гардину на полу, или ей вообще всё равно, и плевать на все его вихри.
– А с чего ей должно быть не плевать? – усмехнулся он – Кто ты для неё?
– А вы уже побрились? – наконец спросила она. И Макс услышал в её голосе то ли жалость, то ли снисходительность к нему, он не разобрался, и ему стало снова стыдно, но теперь оттого, что он так глупо, как какой-то школьник, молчит.
– Нет – он повернул голову в её сторону. Она смотрела на него, и когда их глаза встретились, испуганно перевела взгляд на гардину наполовину укрытую разорванной занавеской. Макс снова видел её профиль, аккуратный подбородок, чёрные реснички, светлые волосы, перетянутые у затылка едва заметной резинкой. На ней было всё то же платье, лёгкое, в цвет глаз.
– А что с занавеской? – торопливо, дрогнувшим голоском спросила девушка.
– Да это я, нечаянно – стал на ходу придумывать Макс – Хотел до окна прогуляться. Меня в сторону кидануло, ну я и ухватился. Давай на ты, хорошо?
– Хорошо – сказала она и одновременно пожала плечиками, отчего Макс не удержался и рассмеялся. Так это у неё вышло естественно, и от противоречия слова и движения, почти по-детски.
На секунду она замерла, даже немного сжалась, но вдруг решительно посмотрела на Макса.
– Так! – воскликнула она с неподдельной весёлостью – А почему это мы смеёмся? Мы болеем, или притворяемся? А может мы просто обманщик?
Она подняла руку и погрозила указательным пальцем. Макс тут же подавил смех, и даже почти подавился им. Ему снова стало стыдно. Он смотрел в её глаза и судорожно решал, что ответить, но в голову лезла всякая чушь.
Лицо Маши вдруг стало серьёзным.
– Вам нельзя смеяться – сказала она.
– Тебе нельзя смеяться – досадливо скопировал Макс – Мы же договорились.
– Тебе нельзя смеяться – повторила Маша.
– А вот здесь я не согласен – Макс почувствовал, как от этой простой зацепки внутри расплывается спокойствие. Разговор завязался, оставалось только продолжать его, хоть чем, хоть полнейшей чепухой, лишь бы не сухое молчание – Смех он полезен. Смеющийся человек счастлив – ляпнул он вдруг всплывший откуда-то из читанного афоризм.
– А человек говорящий афоризмами тоже счастлив? – Маша улыбнулась.
Макс оторопел. Это было похоже на разглядывание тех дурацких картинок, в которых совмещены два изображения. Одно вроде бы явное, а другое скрытое. Тебе говорят, к примеру, что ты должен увидеть лицо, но ты видишь только дерево. И хоть убей, ничего кроме этого дерева. Но вдруг, наконец-то, слава богу, ура – ты видишь это долбаное лицо. Да, чёрт подери, вот же оно!
Теперь был именно такой случай. Макс с удивлением увидел совсем другое, нежели видел до этого. Или хотел увидеть.
– Я просто создал себе образ – подумал он – Деревня, девушка, красивая, но глупенькая. Аксиома, блин. А тут оказывается намного интереснее.
– А такая умная девушка счастлива? – спросил он, и улыбнулся в ответ.
– Если бы не краки, тогда бы ответ был – да. Тени ещё теперь – Маша вздохнула, улыбка исчезла с её лица.
– Ничего. Теней тоже можно побеждать.
– Как?
Макс хотел было тут же выложить про пальцы-мысли, про то, что если он так сумел, значит и у них получится. Что может быть так именно и должно быть – появляется новая тварь и что-то происходит внутри, что-то меняется. Но он осёкся. Стоит ли об этом говорить? Не рано ли вообще говорить о том, что получилось всего пару раз?
– Расскажи мне про силу – сказал он вместо этого.
– Какую силу? – удивлённо спросила Маша.
Макс уловил в её голосе фальш, и повторил сделанное ею несколько минут назад движение. Он поднял руку и покачал туда-сюда указательным пальцем.
– А может мы просто обманщик? – спросил он её же словами и улыбнулся.
– Ну, не знаю – она поджала губки – Может, у дедушки лучше спросишь?
– Можно конечно и у дедушки спросить, но мне честно не понятно. Я же не враг какой-то. И вот даже – Макс указал пальцем на правое плечо – Ранен в битве, так сказать, с общим противником. Маш, ну ты же должна мне верить. Да?
Маша сжала кулачки, и согнув руки в локтях, нервно потрясла ими.
– Ну, ладно – торопливо выдохнула он, словно боясь передумать – Только ты дедушке не говори, что я тебе рассказала, хорошо?
– Хорошо – кивнул Макс.
– Честно-честно?
– Маша, честное пионерское – Макс разулыбался. Последний раз на полном серьёзе он говорил такое лет восемнадцать назад.
– А почему улыбаешься? – Маша нахмурилась, и посмотрела так пристально, словно пыталась разглядеть маленькую, зелёную ящерку в густой, зелёной траве. Само собой, ящерка эта была в её понимании ложью. Макс тут же сделал серьёзное лицо.
– Это я по другому смеюсь. Насчёт пионеров. Просто реально давно такую фишку не задвигал.
Маша перестала хмуриться, и даже наоборот – вскинула вверх брови.
– Ты так странно разговариваешь. Не по-русски как-то.
– Ну, ты же меня понимаешь? – удивился Макс и хмыкнул – Надо же, не по-русски.
Он выпятил нижнюю губу и с глупой миной повертел головой.
– Да-а, блин – он вдруг широко улыбнулся – А кстати, запросто. У нас там есть такое понятие – албанский язык. Вот я по ходу на какой-то его разновидности и разговариваю. Можешь меня забанить – Макс снова рассмеялся.
Лицо Маши сначала стало ещё удивлённей, но вдруг брови снова поползли вниз, а в глазах блеснула обида.
– Я не знаю почему ты говоришь такое, но теперь я тебе ничего про силу не расскажу.
