Александр Карнишин - Ксенос и фобос
И лето он всегда любил. Вот даже такое, полубездельное, тихое. Вроде и рабочее, но не напряжное, без лишней суеты. Жаркое, но с ветерком. С проливными дождями по ночам, смывающими всю дневную пыль с города. С шелестом тополиных листьев над головой, и с девушками, с гордыми фигурами проходящими мимо.
Нет, бананов у него было много, потому что купил целую ветку и нес ее домой. Мог бы с девушками и поделиться. Но они, красиво шагая, что положено - спереди, что надо - сзади, двигались мимо Семена по тенистой аллее, только изредка стреляя глазами в сияющую желтым солнечным теплом банановую связку, лежащую рядом на скамейке, и иногда в него, длинного крепкого мужика среднего возраста в богатом костюме.
Ну, вот, загляделся на очередную пару девчонок, в спортивном и обтягивающем мелкой рысцой пробегающую мимо. А банан - спелый. Ты его такой чистишь, а он отламывается, и - ба-бах! Почти весь упал. Прямо на песок. Черт побери!
Семен наклонился, чтобы поднять и выкинуть в ярко-зеленую урну, стоящую тут же, но остановился, привлеченный мельтешением вокруг банана. Муравьи! Он с детства любил муравьев. Столько раз замирал на полдня над большим лесным муравейником с крупными рыжими муравьями. Или даже "брал шефство" над маленькими черными мурашками, живущими на краю тропинки под землей. И книжки читал про муравьев. Даже Никитина, хоть этого и с трудом. Раньше читал.
Он взял мягкий, сладкий банан, вывалянный в песке, и перенес на обочину, положил на горки рыжего песка, показывающие муравьиные норки. Буквально через минуту мелкие черные муравьи вгрызлись в банан.
Хм... А ведь я для них - почти что бог, подумал Семен. Могу раздавить, как в детстве, когда прерывал их дорожку и не пускал в какую-то сторону, пока не найдут обходного пути. Могу помочь и подкинуть еды, как сейчас, например. "Манна небесная" - вот что это для них. Небось, и Моисею вот так кто-то подкидывал время от времени, когда он народ по пустыне водил.
Он глянул на часы: пора бы и на работу. Пора, пора к себе в офис. Подхватил ветку бананов и быстро-быстро, отмахивая свободной рукой, вниз по аллее, потом направо, по протоптанной тропинке, прыжок через низенькое ограждение из труб, за угол, к блестящему толстым стеклом и искусственным мрамором подъезду. Кивок охраннику, улыбка секретарше, кулак выглянувшему с вопросом в глазах заместителю - работай, работай, давай! Чуть оттянуть галстук, расслабить узел, посильнее включить кондиционер. Можно теперь и самому поработать. Что там по плану?
...Только какая-то неуверенность. Что-то как-то не так...
...
О! И тут тоже мураш откуда-то... По толстому стеклу, накрывающему стол, медленно и неуверенно полз маленький черный муравей. А вот сейчас ему боженька-то поможет, поможет... Семен подставил ему гладкую глянцевую карточку календаря, поднял и перетащил мурашика к окну. Ну, да, закрыто, кондишн-то включен. Но это ничего, за минуту не испортится. Он открыл окно и аккуратно стряхнул муравья на карниз. Беги, дурашка! Там у ваших сегодня пир: муравьиный бог подкинул манны небесной!
...
Домой он шел весь какой-то светлый, легкий и одухотворенный. Все вокруг казалось красивым и добрым. Семен перешагивал, улыбаясь, через муравьиные колонны, пересекающие тропинку, отмахивался от комаров с той же чуть глупой улыбкой. Откуда-то выползло воспоминание о читанном давно про какого-то индийского монаха, что ходил всегда с колокольчиком, чтобы все звери и насекомые слышали, что он идет, и вовремя разбегались. Даже упавший прямо перед его носом кирпич не вызвал бы раздражения. Одно умиление: смотри-ка ты - кирпич. Мог же и по голове попасть, а не попал. Есть что-то в этом... Что-то такое... Божественное...
Только опять стучало и тикало - неправильно как-то все. Почему домой - пешком? Почему без охраны?
...
Утро было суровым. Как будто и не было ночи. Какой-то тяжелый сладкий запах забивал все вокруг, вызывая удушье и головокружение. Чуть повернул голову, приподнял, и снова упал на подушку. Это же невозможно. До тошноты прямо. Опять соседи чего-то намудрили, что ли? Какую-нибудь гадость в унитаз вылили? Черт, черт, черт... Как же плохо-то!
Еле-еле встал, и держась рукой за стенку поволокся на кухню, чтобы выпить воды и запить какую-нибудь таблетку. В аптечке есть таблетки на все случаи жизни. Аптечка на кухне. Надо туда. Только вот легко сказать - туда. А как? В утреннем сумраке всем лицом с размаха - шмяк! - в сладкое и мягкое. О-о-о... Чуть не вырвало. Вот откуда запах. Что это? Глаза забиты, он щупал вокруг руками и не понимал. Руки проваливались в мягкое и сладкое, весь коридор занят этим... Банан! Огромный банан!
Нет, он любит бананы, но не настолько же. И не в таком количестве, главное!
И тут же Семен почти успокоился. Все ясно: это просто такой сон. А во сне еще и не такое бывает. Ну, банан. А он, значит, муравей. Вот и все. И ему надо просто проесть себе тоннель на кухню, где таблетки. Хотя, блин, столько он просто не съест. Ну, тогда просто прокопаться туда. И он, совсем успокоенный этим своим решением, что - сон, просто начинает копать пальцами, ковырять, отбрасывать в сторону, толкать ногой, другой, проделывая себе путь на кухню. Вот тут, наверное, поворот. Нет, правее. Тут в стенку уперся. Да где же эта кухня-то? Или она тоже сплошь забита огромным спелым сладким бананом?
Запах уже не ощущается, как не ощущается сладость сока, стекающего по коже. Ну, и сны у тебя, Шарапов, усмехнулся сам себе Семен. Наверное, просто забыл с вечера положить бананы в холодильник, вот запах такой сон дурацкий и навеял... Наверное, так. Хотя, он же этого не хотел. Он просто любит бананы.
...
Легкое головокружение сменилось настоящей штормовой качкой, и Семен упал на колени, опять еле сдерживая тошноту. Да что происходит, в конце концов? Что за гадский сон? Что происходит? Как проснуться?
В глаза ударил солнечный свет, потянуло ветерком с запахом воды, и он вдруг с головой окунулся... В море! Вода соленая! Еще раз нырнул, помотал головой, смывая сладкий сок, высунул голову. А вон и берег, совсем рядом. И пальмы. Пальмы! Вот это сон...
Эти вон, медленно шевеля руками и ногами, присматривался Семен - с кокосами, а вон на тех видны знакомые гроздья бананов. Все верно. Я там, куда только что пожелал: там, где растут бананы. Теплая вода, песчаный пляж, пальмы...
Чем не рай?
Однако, не пора ли и проснуться, наконец? Сон, конечно, хороший, но по ощущению времени, пора за дело. Планов много.
Он поднатужился, открыл пошире глаза, дернулся весь, и окунулся с головой, чуть не захлебнувшись, но коснувшись пальцами ног дна и вынырнув, оттолкнувшись от него.
Бр-р-р... Выплюнул горько-соленую воду. Какой-то слишком уж реалистичный сон. Вкус раньше ему не снился. Переступая через черные валики гниющих водорослей, выбрался на берег, уже понемногу начиная что-то понимать. Вернее, не понимать, а догадываться. А еще вернее... Черт, как больно-то! Напоролся на какой-то обломок и захромал к воде, чтобы промыть ногу. Ой-ой-ой... Это не сон. Вода жгла, как кислота. Это тебе не щипать самого себя - это покруче будет.
Не сон. Но тогда... А как же бизнес? А мужики его? А дом? И как это все? И что дальше?
Семен смотрел вокруг, вспоминая вчерашний день и муравейник, вспоминая вечер, ночь, свой сон. Это что, ему показывают силу, что ли? Мол, никакой ты не бог, даже не муравьиный, а так, муравей перед своим богом? Так, что ли? И что теперь? Молиться? Или просто пожелать чего-то?
Он замер, закрыл глаза, настойчиво повторяя в уме: "Я очень хочу домой. Я очень хочу домой. Я хочу домой и больше никуда". Крик чайки над ухом был как смех - ну-ну, зря, мол, стараешься...
...
К вечеру, опухший от укусов мелких летающих тварей с прозрачными крылышками, с обожженными солнцем плечами, он сидел под деревом и голодно глядел вверх на бананы. Блин... Он же не залезет туда никогда. Ждать остается, когда сами падать начнут, что ли? Так и с голода помереть можно. Такого Семен "своим" мурашам не желал. Такого ему, вроде, не за что. Чем провинился-то?
...
А ночью уже, в свете луны, в прохладе ночного воздуха вдруг клюнула мысль. Повертелась в голове, удобно устраиваясь, а потом заняла всю голову, вытолкнув все остальные мысли:
А кто теперь кормит и рассматривает и переносит с места на место муравьев у него дома? Где и кто теперь их муравьиный бог?
Если это он, Семен, то он - вот он, здесь, под звездами, на белом пляже. Он просто не может сейчас ничего для них сделать. Даже просто поглядеть на них не может. Потому что они там, а он здесь.
А если, как стукнуло его, а если и его всемогущего, который кормил утром бананом, а потом забросил в эти гребаные тропики... Если и его кто-то - как его? Так же взял за шкирку и бросил далеко-далеко?
Внезапная мысль о бесконечности и от того полной непостижимости Вселенной сразила наповал. Если она бесконечна, то, выходит, и богов этих - не счесть. Над каждым, кто мнит себя таким, есть кто-то повыше. И над тем есть. И над тем, что выше всех, как все думают - тоже кто-то... И если вдруг сложилось, что он сам - тут, а его бог - там, а бог бога - еще где-то...
