Дмитрий Де-Спиллер - Раунды планеты Ксенос

Дмитрий Де-Спиллер

Раунды планеты Ксенос

В этом рассказе придется коснуться печальных обстоятельств, проливающих свет на тайну внезапного отбытия с Ксеноса космогеолога и акварелиста Михаила Лукомского. По-моему, теперь, когда Лукомский умер в зените славы крупного художника, хранить этот секрет уже незачем, тем более что постигшая нас катастрофа доказала правоту его побуждений. Впрочем, об этом речь впереди…

Мне было девятнадцать лет, когда разразилась эта катастрофа, а впервые я ступил на Ксенос на семнадцатом году жизни. Ксенос поразил меня тогда мрачным величием и своими чудесами. Его прозрачно-черные утесы, светящиеся аметистовые реки, низвергающиеся в пропасти каменными каскадами, и пепельноцветные истуканы производили грозное и странное впечатление. Особенно поразительными казались "шмыгающие воронки".

Совершенно непостижимое явление представляли собой эти шмыгающие воронки. До сих пор никто толком не знает, что же это было такое. Они сновали по каменной поверхности аметистовых рек, до того твердой, что ее не брали даже алмазные сверла. Казалось, воронки эти вращаются, что, конечно, было абсурдом, оптической иллюзией: как дырка от бублика может вращаться, если сам бублик как следует припекся к противню? Эти вмятины скользили так прихотливо, что прямо-таки смахивали на живые существа. Никто не видел, как они рождаются и как исчезают. Они приходили неизвестно откуда и уходили куда-то вдаль по глади аметистовой реки.

Кажется, именно Лукомский первый сообщил нам с братом, что их собираются отлавливать при помощи атомных мин. Я принял это известие как должное и даже с некоторым удовлетворением. Мой тогдашний образ мыслей, сложившийся в школе, грешил отнюдь не излишним почтением к непознанным силам природы, а скорее избытком самодовольства, вообще свойственным, как мне кажется, духу того времени.

По-моему, именно затаенное самодовольство окрашивало чувство, с которыми публика встретила весть о появлении Ксеноса, особенно когда устранились последние опасения о возможности его столкновения с Землей. Тогда все повеселели.

Я был очень рад и даже горд, что солнечную систему посетила маленькая странствующая планета. Я страстно желал, чтобы она оказалась вестницей инозвездного разума. Но с этой надеждой пришлось расстаться. Радиолокация Ксеноса радарами с Титана показала отсутствие там каких-либо следов жизни. Зато обнаружились удивительные свойства его горных пород, и в частности, их удивительная гладкость. Долго затем не удавалось установить, станет ли Ксенос спутником Солнца, или уйдет от нас дальше в космические глубины?

Траекторию Ксеноса вычисляли очень долго. Но когда вычислили, то возликовали. Орбита Ксеноса оказалась замкнутой и замечательно удобной для перевозки грузов по солнечной системе. Если бы удалось оснастить Ксенос причалами, то множество проблем, связанных с межпланетными коммуникациями, было бы тотчас решено.

Очень вытянутая орбита его обладала, однако, достаточной устойчивостью. Она могла выдержать стартовую отдачу целой армады космолетов. Все же очень сильный толчок, например, от столкновения с астероидом, разомкнул бы орбиту Ксеноса. Но такое столкновение исключалось благодаря счастливому расположению орбиты относительно пояса астероидов, нигде ее не пересекавшего.

Быстро установилось надлежащее согласие земных держав, и, когда Ксенос впервые обогнул Солнце, на Земле закончилась постройка десяти кораблей первого эшелона. Они отправились в путь в июле 812 года по релятивистскому летосчислению.

Мы со старшим братом летели на флагманском семипалубном корабле. В его трюмах хранилось более двадцати тысяч тонн силикатных порошков и металлической арматуры. В дороге брат рассказывал мне о планах освоения Ксеноса, и я привык чувствовать к ним почтительное восхищение.

На Ксеносе мы поселились в надувном домике возле Большой аметистовой реки, против острова, застроенного впоследствии пеносиликатовыми зданиями. Сейчас этот остров в его первозданном облике я вижу в моем кабинете на акварели Лукомского. Он напоминает античный амфитеатр, обращенный вогнутостью к зрителю. Посреди острова наклонная площадка с пятью пепельноцветными истуканами. Картина мрачновата и создает ощущение какой-то дикой, необузданною силы.

По прибытии на Ксенос брат мой занялся научными изысканиями, а я поступил в бригаду подрывников. С помощью кумулятивных лазерных мин мы пытались оторвать от планеты какого-нибудь пепельноцветного истукана. Но нам долго не удавалось это сделать.

Лукомский прилетел на Ксенос месяцем позже нас со вторым эшелоном кораблей. Однажды он появился у нас в домике, туго затянутый в скафандр. Представился космогеологом и художником и попросил разрешения посмотреть на акварели брата, о которых он узнал от соседей. Брат обрадовался товарищу по увлечению и показал свои картинки. Из разговора выяснилось, что Лукомский поселился в Бархатной долине у Трезубого залива Большой аметистовой реки. Ему предстояло заняться там, кроме всего прочего, и ловлей шмыгающих воронок.

Трезубый залив отделялся от русла узким перешейком, с двух сторон сжатым скалами. В скалах были заложены атомные патроны, которые надлежало взорвать, если бы в заливе показались шмыгающие воронки. По расчетам, атомный взрыв уничтожил бы перешеек и воронки очутились в ловушке. Наше начальство считало, что тогда их легко будет всесторонне изучить.

Хотя и видно было, что Лукомский относится к своим обязанностям ревностно, тон его при упоминании о делах был сух. Я же, наоборот, горел энтузиазмом и не мог говорить о своей работе иначе как с упоением. Но однажды мое усердие подверглось чувствительному испытанию.

Это случилось, когда нам все же удалось сорвать с места один пепельноцветный истукан. Прежние такие попытки кончались безрезультатно вследствие прямо-таки сверхъестественной прочности истуканов. Но, наконец, мы разыскали одного истукана с очень длинным тонким стеблем. Его стебель был явно неспособен устоять против направленной силы лазерных взрывов. Истукан этот торчал на утесе у самого дна ущелья.

Мы быстро окружили приговоренного истукана и прикрепили к его стволу восемь кумулятивных лазерных мин. Потом мы залезли в бронированный вездеход и отъехали в глубокую расселину. Взрыв последовал через десять минут.

Нас сразу же поразила перемена в цвете неба Ксеноса. Из бирюзового небо сделалось мутно-серым. Туман нависал над долиной темными пластами. Солнце стало багрово-тусклым, а его лучи из золотых стрел превратились в фиолетовые штыки.