Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до "Трудно быть богом": черновики, рукописи, варианты.
Некоторые подробности не вошли в окончательный текст по вине тогдашних идеологов (и не только, от литературы).
Рассуждения о «телемеханических диверсантах» и «кремнийорганических чудовищах» дополнялись в черновиках рассуждениями о «космической водородной базе» и «межпланетном шпионском центре».
«Шуточки парней из авиаклуба» первоначально именовались «военные шуточки шутят» и даже «шуточки господ военных».
В окончательном варианте рабочие были просто разочарованы («чая нет и не будет»), первоначально же: «Их выражения были ужасны. Назревала революция, но потом все как-то обошлось».
О волнениях рабочих утром: «Володя попытался их успокоить, обещая к вечеру Стависского с консервами и керосином. Что он имел в виду, говоря о керосине, я не понял, но рабочие несколько успокоились и согласились ждать».
Шофер Коля первоначально попал не в милицию, а в больницу, «лежал на койке и страдал от каких-то уколов». Коля сетовал, что после его рассказа о происшедшем «доктора подозревают, что он напился, а в его положении (он только что закончил серию прививок против бешенства) это могло привести и не к таким последствиям. Но как он мог напиться, если сам отлично понимает, что после «бешеных уколов» пить нельзя. Все было вот так как он говорит, и никто не верит, и права отобрали, и посадили сюда — колют ежечасно и грозятся сумасшедшим домом…
Начинался второй этап наших приключений — последствия. <…> я б этом рассказывать не хочу и не стану. Тут были и перекрестные допросы, и намеки, и врачебные освидетельствования, и подписки о невыезде, и прочие знаки внимания со стороны общественности».
Впрочем, в одном из вариантов черновика в начале второй главы об этом все же рассказывается: Об этом, собственно, уже писал какой-то Ж. Астанкинд в одном из прошлогодних номеров «Юного техника». Не знаю, где О. взял материал. Отчет комиссии еще не закончен, а настоящих очевидцев было всего двое — я и Володя Луконин. У меня Ж. Астанкинд интервью не брал. Может быть, Володька?
Надо будет его спросить. Этот Астанкинд все переврал, на самом деле события разворачивались одновременно и гораздо проще, и гораздо сложнее. Взять хотя бы историю с исчезновением Стависского — ведь нас обвиняли в убийстве! Сначала в неумышленном, а потом, поскольку мы настаивали на своей версии и говорили только правду, то и в злонамеренном. «Что вы сделали с трупом убитого?» Месяц нас держали в Самарканде, взяв подписку о невыезде, пока не приехала комиссия и не нашли дневник «убитого». За создание этой комиссии я должен благодарить профессора Никитина. Он был, пожалуй, первым человеком, который поверил правде, хотя мне и пришлось для этого написать ему четыре письма на десяти страницах каждое. Очень трудно в таких случаях убедить человека, что ты не сошел с ума и не пьешь запоем. Даже такого человека, который знает тебя восемь лет и, смею надеяться, только с хорошей стороны (у Никитина я пять лет учился в университете, три года в аспирантуре и год работал в его отделе). Правда, как я потом узнал, и в суде нашелся человек, который говорил, что все это слишком необыкновенно, чтобы быть ложью. Он говорил, что если бы мы с Володей действительно убили своего начальника (что само по себе сомнительно), то в оправдание придумали бы историю попроще. Только благодаря этому члену суда мы не попали в КПЗ и отделались только подпиской о невыезде.
Шоферам пропавших машин пришлось хуже. По крайней мере, один их них, Джамил, — я его знал, он у нас в экспедиции водил машину недели две, — под перекрестным допросом, сознавая, по-видимому, всю фантастичность правды, «признался», что «машина на яма пошел», то есть свалилась в пропасть.
А когда его спросили, где остатки, он горько сообщил: «Очень большой яма был. Машина совсем тамом шудакиски стал.
И сто пятьдесят грамм пили остался».
[Тамом шудакиски — дословно: совсем конец. — Прим. Авторов.]
Всего пропало, насколько я знаю, четыре машины: два грузовика (один с грузом муки), ГАЗ-69, приписанный к одной из геологических партий, и наш ГАЗ-51. Пропала корова у одной колхозницы-таджички. Пропал без вести шофер (о нем пишет в своем дневнике Стависский; я думаю, что парень просто скрылся, испугавшись ответственности за машину). Стависский пишет еще об овцах, но я об этом ничего не слыхал. Колхозница, та заявила о пропаже коровы, и Ливанов (председатель комиссии) обещал ей устроить компенсацию.
Вообще Пришельцы оставили после себя довольно много следов — хватило бы и одной пропажи Стависского. Например, летательные аппараты, так похожие на современные вертолеты, несомненно должны были видеть очень многие. Я не говорю уже о насмерть перепуганных шоферах, но их видели колхозники в Фольминдаре, Фарабе и Могиане. Их видели туристы на Маргузорских озерах. И, конечно, мы с Володей и наши рабочие. Пока я был членом Комиссии, мне пришлось разговаривать даже с людьми, которые подробно описывали эти машины, а потом оказывалось, что они их не видели никогда, просто потому что не могли видеть. А один из членов Комиссии как-то смущенно признался, что в нем нарастает уверенность в том, что и ему довелось наблюдать вертолеты Пришельцев, хотя он и прибыл из Москвы через полтора месяца после окончания всех событий.
Здесь дело, я думаю, просто в том, что таинственные летательные аппараты внешне, действительно, поразительно напоминали современные вертолеты. Неискушенный человек не смог бы их различить, а искушенный подумал бы, что это новая модель. Поэтому, в частности, совершенно невозможно установить, долетели ли Пришельцы до крупных городов, до Самарканда, например. Там на них просто могли не обратить внимания — вертолеты в городах теперь не редкость и не событие. В этой связи, между прочим, возникает один очень интересный вопрос. Насколько мне удалось установить, исходя из записей Стависского и собственных впечатлений, Пришельцы пробыли на Земле (точнее, у нас в горах) не более трех дней.
Что они успели узнать? Как далеко достигли их вертолеты? На эти вопросы дать ответ невозможно. Этого пока не знает никто.
Два слова о самих Пришельцах. Их видели только двое — я и Стависский. Видел их также пропавший шофер, но, к сожалению, я не знаю людей, которые видели этого шофера. Так что практически все сведения имеют только два источника, и этого, по-моему, достаточно, тем более что описания Стависского целиком совпадают с моими личными впечатлениями.
Об этом пропавшем шофере рассказывает в своем дневнике «пан шеф» (рукопись и первая публикация «Извне» в журнале «Техника — молодежи», 1958 год; опубликована только 2-я глава):
Четвертая машина, опять ГАЗ-151, ЖД 73–98. Шофер Кондратьев. Очень испуган, говорит, что спал, а потом проснулся от гула винтов. Я ему объяснил, как сумел. Машину погрузили. Кондратьев бегал вокруг корабля, ругался, плакал, приставал к Пришельцам. Хотел бить их камнями, но я его удержал.
Нельзя обострять отношений. Он выпил мой спирт и лег спать в тени. Его Пришельцы не осматривали, как меня… <…> Кондратьев ушел. Я хотел передать ему этот дневник, но он отказался: подальше от энтих делов. Говорил, что «махнет» на Дальний Восток, боится, что за машину его посадят. Уговаривал идти вместе, я отказался. Он ушел без всяких помех, мог бы даже взять ГАЗ, который почему-то не погрузили, но здесь на машине не проехать.
Выделенные слова в журнальном варианте, конечно, отсутствуют.
В этом черновике в конце главы снова вспоминается журналист Ж. Астанкинд:
От Стависского пока нет никаких вестей. Его жена не верит в эту историю. Она раньше очень хорошо относилась ко мне, а теперь терпеть не может. Она говорит, что здесь что-то не чисто, и требует правды, «даже самой страшной». Что делать — всех не убедишь. Наша комиссия кончает свою работу. Отчет появится в ближайшее время отдельной монографией. Это должно убедить многих.
А что касается статьи Ж. Астанкинда, то ей доверять нельзя.
Автор все перепутал. У него там не кибернетические пилоты, как было на самом деле, а чудища неаппетитного вида, похитившие (как вам это нравится?) нашего пана шефа-отца. Для него кибернетическая природа Пришельцев — только одна из наиболее фантастических гипотез, видите ли. В комиссии работают два довольно крупных кибернетика (один из них — академик Тенин), я говорил с ними. Такие киберпилоты уже не фантастика. Нечто подобное создает наша промышленность для первых полетов вокруг Луны и на Луну. Это роботы, способные выполнять целый ряд вполне сознательных операций.
Они, например, могут производить химический анализ и радировать результаты на Землю. Я, знаете ли, этого не смог бы сделать, да и товарищ Астанкинд, пожалуй, тоже.
Разительно отличаются начало и окончание второй главы в черновике, приведенные выше, и в первом опубликованном варианте. Жесткая действительность и розово-оптимистическое описание ее. Воистину, на этом примере можно убедиться, как «лакировали действительность». Даже выдуманную действительность. Здесь не упрек Стругацким, здесь, скорее, сочувствие людям того времени.
