Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен - Михаил Давидович Харит
Отключившись, набрал короткую инструкцию. Отослал.
Интересно, как отнесутся другие Высшие Силы к смерти Софии?
Он не успел додумать этот вопрос, как получил ответ.
В углу кабинета внезапно появилась Белая дама. Она была непривычно возбуждена. Щеки и кончик носа розовели. Прическа слегка растрепана, как у сочной репки, которую выдернули за ботву.
— Добрый вечер, мадам. Как вы поживаете? — приветствовал её барон.
— Может быть, — невпопад ответила гостья.
Анри усадил начальство в лучшее кресло, налил коньяку. Сам уселся напротив, выражая почтительное внимание.
— Дорогой барон, ты, конечно, понимаешь, для чего я пришла?
— Конечно, — подтвердил барон. — Просто уточните на всякий случай.
— На полях сражений гибнет много невинных. Рыцарь увлечен кровавым боем. И места нет для дискуссий. Меч не философ.
— Извините?
— Вы собираетесь грубо нарушить человеческие права. Например, право на жизнь Софии. Я не допущу её смерти. И уничтожу всякого, кто попытается причинить ей зло.
Вот теперь он опешил. Все сошли с ума. Сначала пляшущая ёлочка неведомо откуда. Теперь два взаимоисключающих приказа.
Почесал подбородок, потом затылок. Легче не стало. Мысли крутились в голове мухами, возбуждёнными рыбьим супом. Поймать хотя бы одну было сложно. Такого поворота он не предусмотрел. В сутках есть два периода: происходит что-то непонятное или мы спим. Спать было рано. Похоже, день еще не окончен и не удастся так просто спихнуть его в прошлое.
Барон повел головой:
— Очень мило с вашей стороны угрожать мне, своему верному помощнику. Где же моё право на жизнь? Впрочем, как и у остальных восьми миллиардов людей?
Теперь задумалась Белая дама. Пауза была долгая, словно у вождя индейцев спросили, как его имя. И он размышляет, ответить или содрать скальп с любопытного. Наконец произнесла:
— Острый скальпель в руках. Кто у стола? Врач или убийца?
— Извините, мне кажется, что мой вопрос остался без ответа, — заметил Анри.
— Не всё объяснимо. Доступны ли цветку замыслы садовника?
— Ну, положим, не очень.
— Вот именно. Поэтому цветы молчат. Людям дали отсрочку на тридцать три года. Это милосердно.
Ого! Заговорила про милосердие. Дело плохо. Барон знал, что Белая дама не страдала сентиментальностью и всегда действовала, исходя из высшего приказа. У неё своя игра, из века в век меняющая правила. Иногда губила людей миллионами, в другой раз спасала убогую старушку. Её истинные чувства были головоломкой, запутанной и сложной.
— Но что изменят три десятка лет?
— Прими то, что не понимаешь. Детям неизвестны законы гигиены, но они моют руки. Так велели родители. Тебя пугает Конец Света?
— А должен?
Она улыбнулась:
— Если не знать, в чём его встречать… Чему надо быть на столе… Во сколько открывать шампанское… — Дама помолчала и добавила: — Конец всего сущего не может быть страшным. Ведь ничего не будет, даже разума, который мог бы бояться.
Анри выпил глоток конька, который укусил мозг, как сбрендивший кот. День был не просто длинным, а ужасно, безобразно, бесконечно длинным. Как делать то, что не можешь постичь? Как выполнить две противоположные команды? Новая версия Буриданова осла, который сдох, раздираемый противоречиями.
Анри привык, что на клетках мировой шахматной партии он и Белая дама всегда играли одним цветом. И это льстило, потому что приятно быть в команде самого Господа Бога. Сейчас понял, что может отказаться на другой стороне… и даже непонятно чьей. Словно шахматные квадратики окрасили, кроме белого и чёрного, еще во множество цветов, с изнанки доски — тоже.
Барон чувствовал, что и дама не рада ситуации. В её глазах светились горечь, одиночество, тоскливое предчувствие перемен. Женщинам трудно сохранять безмятежность духа — слишком уж тонко организованы. Особенно если тысячелетиями делаешь не самую чистую работу.
Можно, конечно, попытаться поспорить, изображая из себя ребёнка, угрожающе размахивающего погремушкой.
— Я всегда безоговорочно выполнял ваши приказы. Но сейчас у меня есть другая команда. Как быть?
— Тайны, загадки, головоломки... В мироздании не все проявлено, даже мне. Буквы… Это что-то очень древнее и могучее. Бывает, мудрец сидит на холме, смотрит на звёзды, думает о вечном. Но не знает, что под ним вулкан.
Анри молчал, задумавшись над ответом. Трудно вести беседу, если с тобой говорят притчами.
Белая дама продолжала:
— Хочешь, выведу тебя из игры. В конце концов, если отобрать у барона Анри всё волшебство, он станет обычным стариком. Какой тогда спрос? Может быть, оставят в покое, доживёшь и сгниёшь под лежачим камнем.
— Вы думаете, «что-то очень древнее и могучее», как вы сами сказали, простит мне, если не выполню приказа?
— Желаешь откровенно, барон?
— Нет, спасибо. И так понятно. Спокойный конец проблематичен.
— Перед путником развилка дорог. Куда идти? Если все пути ведут в пропасть…
— Тут ответ ясен. Развернуться и дать дёру.
— Можно и так. Сделай выбор. Решение должно быть только твоим.
— Наша беседа вдохновляет. Я подумаю.
— Песчинки в песочных часах падают. Скоро упадёт последняя.
— Я быстро подумаю.
— Анри, ты был хорошим другом. Близким всегда достаётся больше других, к сожалению.
— Такие правила, которые кто-то там из вас наверху придумал.
— Солнце сияет всем, добрым и злым. Честно ли это? Ну, прощай.
Дама исчезла.
Кабинет перестал казаться уютным. Пространство затихло подстреленным зверем в логове. Стены тяжело дышали, перебивая вдохи тихим хрипом. Мебель поникла, древние гобелены сбились морщинами складок. Лампа давала то ли свет, то ли тень. Не поймешь. Кто придумал сказку о мудрости мироздания? Там полный раздрай, как в посудной лавке, где проказница мартышка, осёл, козёл и косолапый мишка задумали сыграть квартет… А дирижирует слон с завязанными глазами и кляпом в ушах.
Думать надо быстро. Мысли мчались волчьей стаей, обложенной охотниками.
Набрал телефонный номер:
— Извините, что вновь беспокою. Приказ отменяется.
На том конце подтвердили:
— Хорошо.
— Доброй ночи.
Как просто решается человеческая жизнь. Всего два слова, и София жива. Надолго ли? Вновь наполнил бокал: «Утомлённый рыцарь сидит за столом. Как все его достали! Думает, может напиться».
Но выпить не успел. В окно, не причинив витражному стеклу видимого вреда, въехал демон Асмодей верхом на огромном чёрном мотоцикле.
На нём был кожаный костюм, бандана прикрывала рога.
— Здорово, барон! Давно не виделись! Чем занят?
— Пью.
Асмодей повертел в руках бутылку:
— Эта жидкость шепчет: «Выпей меня…»
— Не слушай мой коньяк. Он врёт, — заявил барон, наливая демону бокал. — За здоровье!
Они молча продегустировали напиток.
Наконец, Асмодей спросил:
— Белая дама была?
— Да, у меня сегодня аншлаг.
— Держись, посетителей будет навалом. У нас все взбесились. Военное положение. Кипятком плюют. Хочу дать совет.
— Спасибо. Весь внимание.
— Не торопись выполнять команды. Ничьи. Даже Бога. Нет его. Закрыты небеса, все ушли на фронт.
— Ты что, атеист?
Асмодей почесал косматый лоб:
— Я практикующий сатанист. У нас так: что ни сделаешь, всё равно — нечистый дух. Теперь и ты попал. Угодишь одним, другие грохнут.
— Есть иные варианты?
— Морочь голову всем. Обещать — не жениться. Тяни время. Спрячься туда, где никто не водится. В тихий омут…
— В тихом омуте водишься ты.
— Я потеснюсь. Ни на кого не полагайся. Сказки врут. Кто лежит на печи да
