Сергей Дубянский - Пятая жизнь
Борису стало понятно внезапное приглашение в гости, но сделанное открытие не вызвало протеста, обычно возникавшего при виде «плечевых», стоящих вдоль трассы. Вообще, в его глазах Аня выглядела даже привлекательно, и чуть нависавшие над короткой юбкой «бочки́» совершенно не портили ее; а какие сильные загорелые ноги!.. Но его не покидала другая мысль — имеет ли она отношение к «мертвому городу» или это просто приключение, способное лишь развеять однообразие бесконечной гонки? Очень хотелось, чтоб все наконец-то увязалось воедино (тогда и с вредной Машкой он наверняка найдет общий язык), но, вот, роль Ане как-то не находилось, ни в мрачной обстановке пыточного подвала, ни в толпе зевак, восторженно оравших на площади…
— Все готово. Открывай, — хозяйка протянула бутылку.
— В принципе, я не пью…
— Почему? Болеешь?
— Нет, слава богу. Но меня сразу начинает клонить в сон…
— Спать я тебе, точно, не дам, — Аня засмеялась, — вообще-то я тоже не сильный питок, но иногда, особенно зимой, когда отстоишь целый день на морозе… ну, или как сейчас. Так что открывай; поедим и если не хочешь смотреть телевизор…
— Не хочу, — Борис улыбнулся.
ГЛАВА ПЯТАЯ
По-настоящему Юля так и не заснула до самого утра. Поток сознания превратился в грязную жижу, откуда она тщетно пыталась выбраться, хватаясь, то за один обман, то за другой, но они не давали точки опоры, а лишь увлекали в бездну безысходности. Там смешалась, и вечерняя Пашина проповедь, окончательно утвердившая ее полную ничтожность, и Катя, фривольно возлежащая на диване, и черный «брат», зачитывающий приговор, и толпа, чей радостный вой отдавался тупой головной болью, неподвластной анальгину, и еще что-то, наверное, проникавшее из глубин подсознания…
Неожиданно щелкнул будильник. Его никто никогда не заводил — просто изначально стрелка стояла на семи, и он всегда щелкал в это время. Как можно было уловить негромкий звук среди нагромождения сумбурных мыслей и неопределенных желаний, Юля сама не поняла, но открыла глаза; обведя взглядом комнату она вдруг почувствовала, что это чужая комната, и сделалась она таковой всего за одну ночь. …Вроде, это не я выбирала сюда обои; не я вешала шторы и мыла окна; не я составляла икебану в большой вазе… — чуть повернула голову, — и мужчина тоже чужой; конечно, я его знаю, но нет ни малейшего желания даже прикасаться к нему. Блин, а еще вчера я мучилась, останется ли он со мной, мечтала наказать соперницу… да на фига? Пусть трахаются дальше… Я поняла! Какой же Борис — мудрый человек! За ночь все переместилось из настоящего в прошлое, а прошлое нужно только при написании биографии!..
Осторожно, чтоб не разбудить Пашу, Юля потянулась; подняла голову, оценивая свое настоящее. Внешне оно выглядело достаточно симпатично: кусок голубого неба в окне, солнце разбрасывающее по стене блики, прохлада, еще не превратившаяся в изнуряющую жару… Юля почувствовала, что все это ей гораздо ближе, чем квартира, которую она всегда считала своей крепостью.
Выскользнула из-под одеяла так, что Паша ничего не почувствовал, и на цыпочках прошла в ванную; окинула взглядом полочку с косметикой. …Блин, ведь целый пакет! А сколько всего еще надо собрать, если придется валить отсюда!.. Мысль эта рождала не ностальгическую тоску, а страх, потому что впереди простиралась безграничная пустота, которую нечем было заполнить. …Это будущее, — оборвала себя Юля, — а жить надо сейчас! Надо умыться, позавтракать, сделать Паше бутерброды, повесить на стул свежую рубашку и уходить, потому что меня здесь больше нет…
Руки сами привычно выполняли привычные обязанности, а в голове складывался план — маленький, сиюминутный, как и само настоящее. …Поеду в библиотеку и буду дальше читать «Молот ведьм». Не знаю, что именно, но что-то я обязательно там найду… например, правда ли, «позорные одежды еретика» — это желтая туника, какая была на Кате в моем сне?.. Или, как говорил «брат», по подозрению первой степени только секли розгами, а по остальным сжигали на костре?..
Обрывками образов и смутных ощущений отголоски сна вновь обрушились в Юлино сознание, заполняя образовавшийся там вакуум, и под их напором она пришла к удивительному выводу, что, возможно, когда-то была, и в том мрачном подвале, и на той площади. …Ничего мне не надо выяснять — я и так ведь знаю, как там все было!.. А зачем тогда ехать в библиотеку?.. Да просто! Иначе день рассыплется на никому не нужные бессмысленные дела, а там… там мне хорошо!..
Паша проснулся, когда жена, одетая и при макияже, причесывалась перед зеркалом.
— Куда это ты в такую рань?.. — в его сонную память, видимо, вернулись события вчерашнего дня, потому что он встал, шаркая тапками подошел к Юле и обнял ее, — рыбка моя…
Юля видела в зеркале его совсем не ласковые глаза.
— Но ты ж сама виновата. Придумала черти чего… и, вообще, кто тебе разрешал лазать ко мне в стол?
— Паш, — Юле не хотелось вновь обсуждать то, в чем они никогда не смогут договориться, — лазить я больше никуда не буду — слово даю; да и все ты вчера логично говорил…
— Вот и умница, — он поднял ее лицо, намереваясь поцеловать, но сначала спросил, — так куда ты собралась?
…Хоть бы зубы почистил, скот!.. Юля молча освободилась и отступила к двери. В Пашиных глазах читалось такое удивление этим маленьким бунтом, что она рассмеялась.
— Заметь, я больше не скандалю, не обзываю ни тебя, ни твою барышню — я просто иду по своим делам.
— У тебя появились свои дела? — удивление сменилась воинственностью — наверное, пассивность противника всегда вызывает желание добить его, но Юля не стала дожидаться продолжения; положив расческу, она открыла дверь.
— К ужину, думаю, вернусь, но, в принципе, все в холодильнике. Ты сегодня никуда не уезжаешь?
— Нет. Но когда приду, не знаю — работа, ты ж понимаешь.
— Понимаю, — сочувственно кивнув, Юля вышла.
Щелкнул замок, и Паша вздохнул с облегчением, хотя обычно Юля не мешала ему — занятый своими мыслями, он лишь иногда замечал, что жена перемещается по квартире, возится на кухне; да, она присутствовала в его жизни, но очень незаметно, не пытаясь вторгнуться в нее, а лишь обставляя необходимым уютом. Это ощущение незыблемости быта настолько прочно отложилось в сознании, что любое отступление от правил (вроде, сегодняшнего) создавало в голове революционную ситуацию, а любая революцию приносит, в первую очередь, дискомфорт в мироощущении. Однако сегодня революции не случилось — слишком мягким получился протест «низов», поэтому едва Юля исчезла, вернулось и душевное спокойствие.
…Ничего, пусть побесится, — решил он, елозя во рту зубной щеткой, — куда она денется? Дела у нее!.. Да нет у нее никаких дел — поедет, небось, к кому-нибудь из девок жаловаться… и пусть только попробует прийти позже меня — так вставлю, мало не покажется!..
На столе Пашу ждали бутерброды и горячий чайник. …А еще выпендривается, — подумал он, присаживаясь к столу, — она ж не совсем дура, чтоб рушить такую идиллию. Бабки я ей даю, трахаю иногда, над головой не капает — подумаешь, нашла какие-то снимки… а интересно, что б сделала Катька на ее месте? Свалила или нет?.. Хотя она молодая — думает, дура, еще до фига чего встретит в этой жизни, а не хрена в этой жизни нет! Кормят тебя, поят, трахают и будь счастлива! Нет, больше ночевать у нее не буду — скучно; три раза в неделю на какой-нибудь хате вполне достаточно, а то одну разбаловал — права начинает качать, так еще и вторую разбалую…
— Спасибо, рыбка моя. Все было очень вкусно, — поблагодарил Паша пустую кухню и пошел одеваться.
Примерно в это время Юля поднималась по ступенькам библиотеки. Сегодня все происходило не так, как в прошлый раз — она предъявила читательский билет и высокомерно взглянув на очередь желающих записаться, легко взбежала по лестнице; вошла в еще пустой читальный зал и сразу направилась к стойке.
— Я вчера брала «Молот ведьм». Можно мне ее снова?
— Конечно, можно. Заполняйте заявку.
— Я думала, вы оставите… — Юля покраснела.
— Девушка, — библиотекарша посмотрела удивленно, — мы не в магазине, где оставляют товар «до завтра». Заполняйте заявку.
— Ладно, — Юля отошла от стойки. …Блин, зря я выкинула бумажку с этим… кодом или шифром; как он там называется?..
Она медленно спустилась в каталожный зал и остановилась перед желтыми ящичками. …И что? Я даже не помню фамилий авторов… какие-то два монаха…
— …Вам помочь или вы уже освоились? — однорукий возник рядом; причем, улыбался он без всякой издевки.
— Вы мне написали вчера… — Юля запнулась, чувствуя, что выглядит глупо, но отказываться от помощи было еще глупее, — ну… «Молот ведьм»… а я куда-то сунула бумажку…
