Сергей Дубянский - Пятая жизнь
…Почему так? Ведь я не делаю ничего плохого. Я выиграла игру и должна получить заслуженный приз. Больше ничего. Могу я позволить себе такое удовольствие? Почему только Пашка имеет на это право? Я не снимаю мужиков и не собираюсь ни с кем спать, но может же в моей жизни быть хоть что-то принадлежащее только мне? Я же собиралась создавать свой круг общения, так, может, мне с этим человеком будет также интересно, как, например, с Борисом или с Алексеем из библиотеки, и мы станем друзьями? Почему я должна ограничивать себя?..
Сумбурных вопросов было множество, но все они оказывались риторическими, так как ответы напрашивались ясные и однозначные — требовалось только совершить маленькое усилие!.. Юля снова взглянула на часы. …Двадцать минут восьмого… Господи, а если я не успею? Он придет ровно в восемь и уйдет, никого не обнаружив!..
Мысль о том, что они могут не встретиться, оказалась на удивление болезненной. Внутри возник совершенно неуместный комок, выдавливающий слезы, уже подступившие к глазам, но анализировать его происхождение времени не оставалось — либо она сидит дома и рыдает в одиночестве, либо… Юля выбрала второе; вскочила, распахнула шкаф. Слава богу, что все вещи у нее всегда висели чистые и поглаженные…
На маршрутке Юля уже не успевала, поэтому пришлось ловить такси. Водитель попался, либо слишком наглый, либо слабо знакомый с правилами, но зато без трех восемь они уже стояли у «Старого города». Разгоряченная лихой ездой, Юля взбежала на крыльцо, с трудом открыла тяжелую дверь и… очутилась в другом мире. Полумрак и прохлада, заползшая холодными пальцами под влажное от жары платье, остановили ее; она удивленно оглядела зал — конечно, это был не Мидгейм, но чувство чего-то родного охватило ее мгновенно.
Интерьер зала очень точно отображал обстановку средневекового города с остроконечными крышами и высокими узкими окошками. Плотно задернутые шторы, подсвеченные изнутри, вызывали желание немедленно заглянуть за них и посмотреть, кто же там обитает. На широком балконе бутафорского второго этажа тускло поблескивали музыкальные инструменты, и совсем неважно, что они были электрическими — первая мысль все равно возникала о серенадах и трубадурах. Юля опустила взгляд, ожидая увидеть знакомую брусчатку, но пол оказался самым обычным, покрытым мраморной плиткой, и это слегка портило впечатление.
В тишине неслышно перемещались строгие официанты; слышался стук приборов, а откуда-то сверху доносился смех. Юля подняла голову. Наверное, это и был полуэтаж — туда вела лестница, о которой говорил ведущий. На одном из столиков, отделенных от зала ажурной балюстрадой, действительно стоял букет роз. За столиком никого не было.
Юля осторожно пошла через зал; уже взялась за перила, когда услышала громкий голос, четко произнесший ее имя. Казалось, все в зале обернулись. …Зачем так орать? Хам какой-то… — но тоже повернула голову.
Сначала Юле бросились в глаза вытертые джинсы и футболка, явно не соответствовавшие обстановке; потом из тумана воспоминаний проступило лицо — то самое, которое ей больше не снилось; которое уехало в огромной белой фуре к восходящему солнцу!
Юля чуть склонила голову на бок, осмысливая это видение наяву. Неужели метания последних дней и тягостное ожидание дней предыдущих, являлись лишь прологом к этому мигу? А ведь она уже давно вышла из своих грез; даже почти забыла о них! …Зачем они вернулись именно тогда, когда я решила строить новую, абсолютно нормальную жизнь?.. Но знакомая волна покоя и умиротворения смывала все глупые рассуждения — они исчезали, засасываемые в бездонную воронку смотревших на нее глаз. Однажды все это уже происходило, только не так радостно и не в этой жизни. …Но эти глаза! Я ж еще тогда старалась запомнить их, а теперь они вернулись сами!..
Люди, населявшие ее нынешний мир, если не исчезли совсем, то превратились в муравьев, и будут ли они ползать по ее руке или забьются в свой муравейник, не имело значения — она поднималась над миром и сразу появились ответы на все возможные и невозможные вопросы. Вернее, ответ получился один, зато такой, чтоб светлая дорога, свернуть с которой выше человеческих сил, пролегла в ее необозримое будущее!
Юля сделала неуверенный шаг, боясь, что долгожданный мираж исчезнет так же, как исчезал, являясь «человеком-сном». Но нет, он остался на месте; даже улыбка чуть тронула его губы. Во сне он никогда так не улыбался. Юля почувствовала аромат утра, когда они сидели на ступеньках закрытой бензоколонки…
Вот чего ей не хватало! Вот, что она должна была сделать еще тогда!.. Она уверенно двинулась вперед. Сумочка мешала, оттягивая руку, будто пыталась воспрепятствовать неизбежному, и Юля бросила ее на пол, освобождаясь от пут. Стук каблучков гулко отдавался в тишине. Даже официанты замерли, а посетители свешивались с балконов, наблюдая необычное зрелище. Их примеру последовали музыканты, появившиеся, но так и не взявшие в руки инструменты. Сидевшие в нижнем зале вскочили с мест, образовав пеструю толпу… В Юлином сознании мелькнула мысль, что все это когда-то тоже было, и толпа, и люди, висящие на балконах, и остроконечные крыши домов; даже слова на языке крутились такие знакомые… Только какое значение они могли иметь слова, вобравшие в себя столько несоответствий, сколько веков каждый пытался подогнать их под свои ощущения?.. Ведь то, что ими пытались выразить, оказывается, не имеет ни границ, ни условий!..
Юлины руки коснулись загорелого лица; наконец-то пальцы, словно знакомясь, осторожно погладили щеки, губы, и отвечая на призыв, Борис крепко сжал ее, и Юля зарыдала, обхватив его шею, уткнувшись в пахнущую дешевым женским дезодорантом футболку.
Дверь «Старого города» медленно открылась. Алексей, держа в здоровой руке шикарную розу, остановился, с удивлением наблюдая «немую сцену». Он не думал, что все посетители будут знать о радио-свидании и его появление вызовет такой интерес, но потом понял, что совершенно здесь не причем. Он увидел Юлю, обнимавшую незнакомого, незапланированного правилами игры мужчину (все наблюдали именно за ними) и вздохнул — оставалось только признать, что он здесь лишний. От осознания этого становилось немного обидно, но что такое обида, обусловленная не исполнившейся прихотью, в сравнении с тем, что он видел перед собой? Это, наверное, гораздо больше, чем мог предложить он.
Алексей положил цветок на пустой столик и толкнув дверь спиной, тихонько вышел. Скорее всего, никто даже не заметил ни его появления, ни исчезновения. Он спустился с порожек, прикидывая, чем бы занять внезапно освободившийся вечер, но подумал, что не сможет придумать занятие достойного той, стоящей посреди зала, пары. Неужели и его может ожидать когда-нибудь нечто подобное? Как странно устроена жизнь…
Он побрел по улице, безразлично глядя на блестящие витрины и беззаботно смеющихся людей.
* * *Колдун сидел, склонившись над старинной книгой и медленно листал грубые пергаментные страницы. Он часто отрывался, глядя в потемневшее окно, потом вновь опускал глаза к витиеватым буквам, нарисованным чьей-то рукой тысячи лет назад. Казалось, он выкачивал содержание, аккуратно складируя его где-то внутри себя.
Неожиданно колдун закрыл книгу и улыбнувшись в пространство, тихо произнес:
— Во исполнение Великой Гармонии двое должны снова явиться в одно и то же время в одном и том же месте. Снова встретить друг друга и снова полюбить, и так будет с каждым. Только сколько ж для этого должно пройти веков?.. Неужели я смогу когда-нибудь сделать это, исполнив предназначение?.. Но я должен его исполнить, ведь только тогда сам обрету то, что стараюсь открыть другим. Тогда я сброшу это опостылевшее обличье и птицей поднимусь в небеса или уйду рыбой в глубины океана, и мне не потребуется никогда больше возвращаться в оставленный на земле прекрасный мир счастливых людей…
