Ольга Чигиринская - Операция «Остров Крым»
Трое остановились. Майор медленно кивнул им – мол, делайте, как сказано. Повернулся к Верещагину.
– Это ты перевязал его?
– Я его и подстрелил, – Арт не собирался покупать себе прощение.
Ветер звенел в растяжках и фермах телевышки.
Майор сделал шаг вперед и поднял нож. Артему стоило некоторого усилия не шевельнуться, когда лезвие скользнуло по подбородочному ремню.
– Сними каску, – повторил майор.
Артем снял каску, бросил ее на плитку. В плечи, в локти и запястья, выворачивая руки за спину, тут же вцепились.
– Так ты у нас на полставки? Сегодня – ГРУшник, завтра – врангелевец?
– Корниловец, – поправил Артем. – И прошу заметить, что вы взяли меня в бою, одетым в униформу Вооруженных сил Юга России.
– Думаешь, это поможет тебе?
– Нет, это так, на всякий случай.
Лебедь расстегнул кобуру.
– Сволочь. – Его рубленое, топорное лицо наконец-то дрогнуло. – Ты с Глебкой пил, песни пел, а настал час – пулю в него всадил. Вы здесь только так и умеете: из-за угла, исподтишка…
Верещагин ухмыльнулся.
– Я в этой стране родился и живу, а вы вперлись в нее сутки назад, и уже успели всем надоесть. Не вам со мной мериться… высотой моральной позиции, товарищ майор.
Майор выдернул из кобуры «кольт» и ткнул стволом пленнику в подбородок.
– Скажи еще что-нибудь, – почти прошептал он.
Верещагин с трудом унимал дрожь.
– «За державу обидно» – пойдет?
Щелчок предохранителя заглушил все остальные звуки во Вселенной.
Потом изнурительно длилась одна секунда. Ох и люфт у «кольта» на триггере…
Майор опустил пистолет.
– Легкой смерти ищешь? – спросил он. – Вот тебе, – «кольт» обозначил на левой руке майора отрезок до середины плеча. – Выкупил я тебя на корню, капитан Верещагин. Дурак, думаешь я пальцем деланный? Это ведь вы с самого вечера засирали эфир помехами, так? Ну вот, теперь ты, если хочешь жить, помехи уберешь.
– Товарищ майор, если бы меня не держали за руки, я бы тебе показал то же самое. А так придется сказать на словах: хер тебе, понял? Меня зовут Артемий Верещагин, мой личный номер 197845/XD, и на этом нашей любви конец.
– Посмотрим, – майор отступил на шаг. – Палишко, дай ему как следует. Шеломом по алейхему.
Палишко поднял шлем, взял его за кромку и с размаху, с разворотом корпуса ударил им Верещагина по лицу. Тот повис на руках у десантников, теряя сознание.
В Симферополь Драчев въехал осторожно, снизив скорость до сорока километров в час. Быстрее было просто опасно: улицы походили на черт-те что, как в хронике про «их нравы», где прогресивные студенты, выражая свой протест, сжигают машины и бьют камнями стекла. Как будто в Симфи этой ночью куролесило миллиона два прогрессивных студентов…
Но, кажется, все было слава богу: на каждом углу стояли наши блок-посты, десантники исправно отдавали честь, а над зданием Главштаба, где Драчев расположился со штабом дивизии, пламенел красный флаг.
* * *– Товарищ генерал! Связь с командным пунктом в Одессе нарушена, связь с подразделениями дивизии – тоже!
– Товарищ генерал, ночью было совершено нападение! По предварительным данным…
– Товарищ генерал! Командир бригады спецназа…
– Товарищ генерал!..
Драчев следовал за охранниками, прокладывавшими путь сквозь толпу, как торговый корабль за ледоколом. Перед самой дверью кабинета его все-таки перехватил адъютант его начштаба:
– Товарищ генерал, есть вариант решения проблемы со связью.
– Какой?
– Позвонить по телефону в Одессу или любой интересующий нас город.
– Отлично.
– Полковник Савкин спрашивает, вызывать ли истребители для борьбы с постановщиками помех?
Шило в жопе у этого Савкина, подумал Драчев. Вызвать истребители – значит, придется объяснять про террористов. А к объяснениям Драчев пока не готов.
– Не надо. Вызови всех в кабинет на утреннее совещание. Савкина – первым. И кофе мне. Всем кофе, но мне – первому.
Генералу ужасно хотелось спать. Ничего, после утреннего совещания он завалится на пару часиков. Больше нельзя – надо что-то думать с этими сепаратистами.
Черт, замкнутый круг. Тактический центр надо давить как можно быстрее. Для этого надо попросить разрешения в Одессе. Для этого надо позвонить в Одессу, а тогда придется рассказывать очень неприятные для себя вещи – что налетели невесть откуда соловьи-разбойники и вломили Советской армии такой пизды, какой она не получала с сорок первого года. И на карьере это скажется довольно грустным образом.
В кабинете собрались штабисты дивизии.
– Вчера, – начал Драчев без предисловий, запивая каждую свою реплику обжигающим кофе, – на наши войска было совершено нападение. По всем населенным пунктам, где они были расквартированы, по всем направлениям. Я слушаю нашу доблестную разведку: кто бы это мог быть?
С места поднялся командир разведывательного батальона майор Корж.
– Товарищ генерал, за время вашего отсутствия было два чрезвычайных происшествия. Первое: по шестому каналу телевидения прошел сигнал тревоги, известный нам как «Красный пароль». Это произошло в 21.36 по местному времени. Второе: во время ночного нападения несколько человек были захвачены в плен. По их словам, они – резервисты вооруженных сил Крыма. Насколько я понял, ими командуют из тактического центра Чуфут-Кале, что под Бахчисараем.
– Так-так, – Драчев поставил чашечку на стол. – Очень интересно. Но тогда вопрос: кто же захватил телевышку, чтобы передать «Красный пароль»? И почему местное телевидение к этому моменту еще продолжало работать?
Корж посмотрел на своего командира, как учитель на двоечника.
– Товарищ генерал, шестой канал – это не местное телевидение. Это Центральное телевидение СССР.
– Что-о?
– Сигнал был передан во время прогноза погоды в программе «Время». Из Москвы.
– Еб твою мать, – сказал Драчев, садясь.
Из Москвы. Это означает, что там на высшем уровне продолжает действовать крымская резидентура. Это означает, что со своим вторжением СССР попал как кур в ощип в заранее спланированную и тщательно подготовленную операцию. Это означает, что нападение резервистов – не вылазка отдельной экстремистской группировки и не запоздалая попытка крымского генералитета исправить положение, а начало войны.
Драчев посмотрел на карту Крыма, висящую на стене. Это была красивая объемная карта с подсветкой, и на ней сам генерал вчера обозначил расположение советских частей в Крыму. Красные флажки, как бородавки, усыпали центр Крыма, побережье, все промышленные и деловые центры, Северный укрепрайон.
– Полковник Ефремов, вы сегодня же двинетесь в Бахчисарай маршем, всем полком, – сказал он наконец. – Ваша задача: выбить экстремистов из тактического центра Чуфут-Кале. По возможности, уничтожить их всех. По дороге разделитесь, один батальон повернет на Ялту, к Гурзуфскому Седлу. Там сейчас наши закрепились, держатся из последних сил.
– Слушаюсь, товарищ генерал… Только разрешите доложить…
– Разрешаю.
– Проблема с горючим стоит очень остро. По состоянию на данный момент я смогу привести в действие… хорошо, если треть машин.
Драчев перевел взгляд с него на полковника Сухарева. Ну-с, что скажет наше ЧМО? Как снабженец предлагает решить проблему с горючим? И почему она вообще возникла, эта проблема?
– Товарищ генерал, – процедил Драчев, – как так вышло, что две трети машин растратили весь запас топлива по дороге из аэропорта в город?
Ефремов откашлялся, прочищая горло, потом выпалил:
– Многие машины при погрузке в самолеты не были дозаправлены после марша. Те, что были дозаправлены, в основном сейчас на ходу.
Драчев ждал, не отрывая взгляда. Ну, что ты еще будешь врать, голубь наш сизорылый? Ведь даже в недозаправленной БМД бензина хватит, чтобы объехать весь Крым по периметру. Давай, договаривай…
– Кроме того, многие мои люди не получили еды и сухих пайков, – выдавил из себя Ефремов. – С утра в столице наблюдался дефицит бензина, и местные граждане склонили многих водителей к обмену топлива на продукты.
Две трети личного состава воруют горючку, вздохнул Драчев. И мы собираемся воевать. Да наши деды в гробу бы перевернулись, узнай, что их наследники толкают топливо на вражеской территории в обмен на жратву. В их бытность таких гавриков, если находили, мигом ставили к стенке. К сожалению, сейчас эту проблему должным образом разрешить было трудно: две трети личного состава к стенке не поставишь.
– Короче, достаньте мне топливо, где хотите, – процедил он. – Слышите, Сухарев? Все, совещание окончено, все свободны.
– Да, – вспомнил Семенов, когда уже собрался выходить, – тут крутится этот ГРУшник, Резун… Требует встречи…
