Джулия Кросс - Буря

— Ты, наверное, уже готова идти домой.

— Да, последний праздник закончился час назад. Но как же ты? С тобой все будет в порядке? — забеспокоилась она.

— Позвоню Адаму. Он заедет за мной.

— Я могла бы отвезти тебя домой. Где ты живешь?

Не так уж и близко.

— Не беспокойся, у нас с Адамом были планы на сегодня. — Я достал телефон, чтобы позвонить ему.

Холли собрала вещи и снова села рядом со мной. А потом сделала то, что совершенно выбило меня из колеи. Она сняла полотенце и, наклонившись, легонько прикоснулась губами к моему лбу.

— У тебя нет температуры. Это хорошо.

Не знаю, было ли это просто дружеским жестом с ее стороны, но я больше не мог сдерживаться. Я обнял ее, провел рукой по волосам и крепко прижал к себе.

Холли повернула голову, и я почувствовал ее дыхание на своей шее. А потом она тихо засмеялась и спросила:

— Что ты делаешь?

Я разжал руки и отстранился от нее.

— Ничего такого — просто благодарю тебя. В моей семье все любят обниматься.

Она встала и улыбнулась:

— Не стоит благодарности! Надеюсь, тебе уже лучше.

У двери Холли споткнулась, как будто у нее закружилась голова или она потеряла равновесие.

Несколько минут спустя появился Адам со спортивным напитком в руке.

— Как ты мог сделать это без меня!

Я взял у него бутылку и открыл ее.

— Извини, я уже несколько недель не прыгал и не смог удержаться. Сейчас расплачиваюсь за это.

Он помахал рукой перед моим носом.

— Забудь об этом. У меня есть шикарный план. Или, скорее, это возможность снова попытаться добыть твою медицинскую карту. И даже если ничего не выйдет, то можно попробовать вытянуть информацию у человека, который делает в ней все записи.

— А твой план подразумевает перемещение во времени? Я совершенно без сил.

— И кто в этом виноват? Нет, сегодня не будет никаких прыжков. Но тебе придется признаться отцу в том, что ты работаешь здесь, если только люди из ЦРУ не следили за тобой все это время. Надеюсь, если ты упомянешь определенные симптомы, он забеспокоится и наконец-то обратит на тебя внимание.

Я прекрасно понял намек Адама и был благодарен ему за то, что он не называет вещи своими именами. Особенно сейчас, ведь я только что несколько часов провел вместе с Кортни. Адам хотел, чтобы я симулировал симптомы рака мозга, — этого мой отец очень опасался в последние несколько лет.

— Хорошо. Что ты задумал?

Отец приехал один. Он вбежал внутрь, и Адам встретил его у двери.

— Джексон только что потерял сознание. Он жаловался, что головная боль его убивает, — сказал Адам.

Я опустился на кушетку и прикрыл глаза:

— Папа, это ты?

— Да, Джексон. Нам нужно ехать. Я уже позвонил доктору Мелвину, он ждет нас в своем кабинете.

— В самом деле? В воскресенье? — пробормотал я.

Адам помог мне подняться на ноги.

— Ты — особый пациент, — пояснил отец.

Я заметил, как у него за спиной Адам поднял брови, как будто хотел сказать мне: «Я же знал, что в твоей карте есть что-то особенное!»

Я был очень удивлен, обнаружив, что отец приехал за мной на моей БМВ М6. Надеюсь, только что выпитый «Гаторейд» не запросится наружу. Я пристегнулся, и он на огромной скорости рванул вперед.

— Тебе не кажется, что нужно немного притормозить?

— Не волнуйся, у меня много друзей в полиции Нью-Джерси.

Да, агент Майер, я в этом не сомневаюсь.

— А твою новую работу мы обсудим позже. Я думаю, именно из-за нее ты бросил школу?

— Мне показалось, что мы собирались обсудить это позже.

Отец еле слышно выругался и свернул направо так резко, что меня отбросило к окну.

— Причина в том, что мы богаты? Тебе для разнообразия захотелось почувствовать себя нормальным?

— Не совсем. Решил подцепить девушку, которая ни за что не стала бы встречаться с парнем с Манхэттена.

Он скосил на меня глаза:

— Что?

— Пап, я шучу.

Всю оставшуюся дорогу мы молчали, в основном потому, что отец вел машину, как настоящий секретный агент, и это пугало меня. Он должен обладать дипломатической неприкосновенностью или еще чем-то в этом роде, чтобы так гонять. Или быть уверенным, что сможет договориться с полицейскими. Если бы моя жизнь закончилась в бешеной гонке с участием полицейских машин и вертолетов — такой, что о ней сообщили бы по телевизору, во всем был бы виноват Адам.

Машина с визгом затормозила у больницы.

— Подожди в приемном покое, пока я припаркуюсь.

Отец пришел очень быстро, и мы направились к лифту. Он раскачивался на каблуках, пока я жал на кнопку нужного нам этажа.

— Мне казалось, что здесь есть что-то вроде нижнего уровня. Но на плане я его не вижу. Какой-то подземный этаж…

Я уже несколько недель занимался этим: делал небольшие намеки и смотрел на реакцию отца. Но пока никаких результатов это не принесло. Он очень хорошо умел маскироваться. Даже слишком хорошо.

— Понятия не имею. Думаю, если тебе действительно нужно это знать, ты можешь спросить в службе информации.

У лифта нас встретил пожилой мужчина с непослушными седыми волосами и круглым животом.

— Джексон, как ты?

— Не очень хорошо, доктор Мелвин.

— Мы сразу пойдем в отделение рентгенологии и сделаем тебе МРТ. Нужно посмотреть, что может вызывать эти боли… и обмороки, — сказал он.

Его голос звучал, как всегда, дружелюбно — так мог бы говорить дедушка или любимый дядя. Мы с Кортни любили приходить к доктору Мелвину, и каждый раз он засыпал нас подарками и конфетами.

— Я бы хотел, чтобы ты сделал Джексону магнитно-резонансную томографию всего тела, — сказал отец.

— Да, конечно.

Все аппараты в рентгенологии были мне хорошо знакомы. Даже закрытое пространство томографа уже не пугало меня. Я спокойно лежал и слушал непрерывное щелканье. Когда обследование закончилось, я одевался и через стекло наблюдал за комнатой для медицинского персонала, где находились отец с доктором Мелвином. Когда я натягивал рубашку через голову, Мелвин взглянул на листок с результатами исследований и тут же выронил его из рук.

С напряженным от волнения лицом отец поднял его. Когда они посмотрели на меня, я отвернулся. Я прождал минут пять, не меньше, прежде чем Мелвин пришел за мной и мы в полной тишине направились в смотровую. Вряд ли они могли открыть мне все свои секреты, но даже если бы я получил немного информации, эта затея оправдала бы себя.

Я сидел на кушетке и наблюдал за тем, как доктор рассматривает снимки моего мозга на большом плоском мониторе компьютера.

— Что-то не так? Я видел вас за стеклом.

Мелвин повернулся ко мне и натянуто улыбнулся:

— Ничего серьезного. Ни опухоли, ни гематомы.

— Тогда почему вы так взволнованны? — поинтересовался я.

Отец сначала расхаживал по комнате, а потом остановился и посмотрел на снимки.

— Мы не совсем уверены, в чем проблема.

Мелвин надел мне на руку манжету прибора для измерения давления и вставил в уши стетоскоп.

— У тебя низкое давление и обезвоживание.

— И поэтому вы так растерялись? — Мне очень нужно было получить ответы на все вопросы — мои и Адама, но сейчас они явно пытались обмануть меня.

Доктор Мелвин убрал стетоскоп в карман халата и посмотрел на отца, который едва заметно кивнул.

— Мне нужно задать тебе несколько вопросов, прежде чем я смогу поставить диагноз.

— Хорошо, — согласился я, немного подумав.

Мелвин показал в правый угол первого снимка.

— Вот эта зона была активна во время сканирования, что свидетельствует о том, что… возможно…

— Что? — спросил я, ухватившись за его слова.

— Ну, это необычно и может объяснить некоторые твои симптомы.

Как, например, то, что я попал в прошлое на два года назад и застрял в нем? Это считается медицинским симптомом?

— Это необычно и… отличается от других снимков моего мозга, которые вы делали?

— Да, — ответил отец.

— Может быть, причина в том, что я стал старше. — Даже… намного старше.

— Тебе когда-нибудь казалось, что ты… потерял память? — Я видел, что он очень осторожно подбирал последние два слова. — Не просыпался ли в каком-нибудь месте и не мог вспомнить, как там оказался?

— Да ладно, не пугайте меня.

— А как насчет зрительной памяти? Ты можешь дословно запоминать страницы из книг или, возможно, адреса, или карты? — спросил Мелвин.

— Я должен уметь это делать?

— С твоей генетикой такое возможно…

Отец громко закашлял.

— Извини, я имел в виду, что это возможно при активности этого участка мозга, — поправил сам себя Мелвин.

Хотелось бы сохранять полное спокойствие, чтобы осторожно подбирать слова, но сегодня это было невозможно.