Владимир Михайлов - 2012
– Мне приказано, – ответил командир полка, – обеспечить безопасность и порядок на территории Кремля и в прилегающем районе. Не допустить проникновения сюда каких-либо посторонних лиц, сохранить аппарат власти готовым к действию. Пропускать работников кремлёвских учреждений и позволять им занимать рабочие места. Власть будет действовать по-прежнему. Думаю, в скором времени последуют более конкретные указания.
– У меня указание, – сказал кремлёвец, – оказывать вам всяческое содействие.
– Благодарю. В ваши действия вмешиваться не стану. Но все посты сдублируем. Для надёжности. Покажите, пожалуйста, где мне разместить мой КП и где – штаб полка.
– Покажу с удовольствием. Можете занять помещения моего начальника – насколько мне известно, сегодня его здесь не будет. Центр связи недалеко оттуда.
– Очень хорошо. Годится.
Вбежал лейтенант.
– Товарищ подполковник, тут приехали, просят встретиться…
– Скажи – не имею полномочий. Вот прибудет командующий…
– Они так и сказали: что надо срочно вызвать сюда командующего.
– Да кто «они»?
– Китайский посол.
8На самом деле из людей, чья служба проходила в Кремле, на площадях – Новой и Старой, а также в Белом доме, в здании Думы, бывшем Госплане, в мэрии и московском правительстве, уехало, улетело, уплыло не так уж много. В основном – те, чья жизнь уже несколько лет делилась пополам между государственной деятельностью и большим бизнесом. Да и из таких немало осталось, в основном те, чьи бизнес-интересы нельзя было заранее перевести за границу и очень непросто было свои активы обратить в валюту: они проявили недальновидность, и теперь вот приходилось из-за этого подвергать себя опасности. Надеялись, впрочем, что опасность окажется куда меньшей, чем ночью рисовал её страх.
Люди же рангом пониже никуда и не собирались, И на следующее утро были намерены выйти на работу, как и каждый день.
Между тем, на самом деле опасность была куда больше, чем казалось. Она заключалась не в угрозе жизни или даже свободе каких-то людей, Но в существовании самой Российской Федерации.
Потому что странным образом, невзирая на отсутствие энергии и, следовательно, связи, о том, что происходило в ту ночь в столице, уже через час-другой были информированы губернаторы, в первую очередь – те, чьи отряды участвовали в столичных беспорядках, а от них незамедлительно – и другие: в России связь оставалась в полном порядке.
И стало ясно: вот тот день и тот час, когда необходимо сделать решительные заявления и принять ещё более решительные меры, чтобы добиться если уж не полной самостоятельности и независимости, то во всяком случае крутых перемен в государственном устройстве, перейти от федеративного хотя бы к конфедеративному, то есть – стать хозяевами на своей территории.
Уже в середине ночи состоялась своего рода чат-конференция, на которой большинство губернаторов согласилось с необходимостью таких действий. Хотя серьёзно продумать – к каким первым, вторым и третьим последствиям задуманное предприятие должно было бы привести через неделю, месяц, год или десятилетие. Во всяком случае, главы пограничных губерний высказывали значительно больше сомнений, чем те, кто, кроме самой России, ни с кем более не граничил. Хотя и тут некоторые – те, что послабее – поглядывали на сильных соседей не без опасения.
Однако каждому из них было ясно: даже думать обо всём этом, не говоря уже о практических действиях, никак нельзя было без согласования этого вопроса с пусть не очень серьёзной в глобальных масштабах, но определённо решающей в губернских масштабах силой: с армией.
Все понимали: для армии главная проблема будет – в судьбе стратегических ракетно-ядерных войск. Все понимали, что возникновение не менее чем полусотни маленьких стран, владеющих таким оружием, в два счёта пустит под откос вообще всю мировую цивилизацию. Поэтому возникло решение: если конфедерация, то пусть у неё и остаётся контроль за этой техникой. Однако! Пусть они и платят аренду за каждую установку, находящуюся на территории губернии. Хватит грабить!
Не успела закончиться эта конференция, как началось множество разговоров – уже личных: губернаторов – со старшими воинскими начальниками на их территории, начиная с командующих округами и кончая начальниками местных гарнизонов.
Ответы военных были однообразны, как военная форма:
– Мои войска уже подняты по боевой тревоге. Мне приказано любыми средствами сохранить покой и существующее положение на этой территории. Так что для вас самым лучшим будет: вы меня не приглашали, ничего не предлагали и всё такое прочее. Иначе здесь будет объявлено военное положение – мне стоит лишь поднять трубку. Это вас устроит?
Это почему-то никого из власть (хотя бы ограниченную) имущих не устраивало. И приходилось считать разговор – не имевшим места.
Но немало губернаторов затем вздохнуло с облегчением.
Зато руководители некоторых соседствующих государств испытали чувство глубокого разочарования.
Но это – их личное дело. Не более того.
9В штабе Котовского всё оказалось таким же, каким было, когда отсюда уехали погромщики, увозя с собой сотрудников и изъятые винчестеры. Никакой засады не оставили. Настя облегчённо вздохнула. Хотя уже приближаясь к этим местам, была почти уверена в том, что в возникшей неразберихе вряд ли кому-нибудь захотелось продолжить начатую было операцию.
Так что Настя решила, что здесь и останется – пока не рассветёт, по крайней мере, или не возникнет какой-то другой ясности.
Она поставила на ножки единственное здесь кресло и уселась: сказывалась бесконечная беготня, ноги требовали отдыха, да и всё тело тоже.
Незаметно для себя самой, она задремала.
Ей приснился яркий летний день. И музыка. Знакомая. Очень.
Она проснулась, словно от толчка.
В комнате горел свет. И играла музыка – а точнее, звонила её трубка.
Не успев ничего понять, Настя поднесла трубку к уху. И услышала:
– Дочка, ты? Жива? Ты где сейчас?
– Па? Привет… Я… погоди, где я сейчас? А, конечно. На работе. Ну, ты знаешь, где: во Втором офисе. Да, жива, даже здорова. А у тебя что? В порядке?
– Дочка, слушай: это хорошо, что ты там. Никуда не уходи, слышишь? Дождись, скоро должны подъехать…
– Сюда? Кто?
Трубка усмехнулась:
– Люди, тебе знакомые. Знаешь, а мне твой полковник понравился. По-моему, нормальный мужик.
– Папа! Не говори загадками! Ты о чём? О ком? Где ты его видел?..
Но по эфиру уже шёл отбой.
Настя стала набирать отцовский номер. Но в дверь позвонили. Резко, уверенно.
Она кинулась открывать.
– Борис Максимович, вы?!
И кинулась, раскрыв руки, чтобы обнять, прижать…
И Котовский тоже – обрадованно, хотя и несколько удивлённо – протянул руки навстречу.
Но девушка проскользнула мимо. И обняла другого, и лицом прижалась к другой груди.
Нет, не к отцовской – хотя старый Ре тоже почему-то оказался среди приехавших. На него она лишь бросила вопросительный взгляд, на что он пояснил:
– Понимаешь, кружка разбилась – вот приехал купить…
Но дочь его уже не слышала.
Неизвестно, сколько продолжилась бы немая сцена, не зазвони в это время телефон в кармане командующего дивизией.
Служба есть служба. И Курилову пришлось, хотя и медленно, осторожно высвободить одну руку, извлечь телефон и не очень любезно рявкнуть в трубку:
– Первый! Ну, что там?..
Минуту с лишним он молчал, слушая. Потом сказал:
– Пригласить, устроить, как положено. Будем через…
– Пяти минут хватит, – подсказал вполголоса Ре.
– …через пять минут. У меня всё.
Закрыл трубку и сказал Насте:
– Прости. Будь дома. Позвоню. Приеду. Обязательно.
И повернулся к Котовскому:
– Пора. Едем. Нас ждут.
– Куда? Зачем? И – кто нас ждёт?
В тоне, однако, не чувствовалось удивления. Скорее озабоченность.
Курилов ответил:
– Природа. Та, что не терпит пустоты.
Нет, жизнь всё-таки не кончается.
Примечания
