Анна Одина - Амфитрион
«Для тех, кому нечем заняться
Если вы внезапно обнаружили себя затянутым в трясину деловых проблем, если вам нужно срочно продать или купить предприятие, помните пять простых правил:
1. Всегда будьте уверены в том, что говорите, даже если говорящееся вы слышите в первый раз из своих собственных уст. Ничто так не настораживает настоящего делового человека, как колебания собеседника, ведь времени в его рабочем дне хватает только на факты. При обращении к цифрам, впрочем, помогает иногда чуть замяться, ибо чрезмерная осведомленность в финансовых делах – верный признак мошенника, а вы, даже если и являетесь таковым, уж точно не хотите им показаться.
2. Не проявляйте повышенного энтузиазма: во всех обстоятельствах демонстрируйте, что ваш интерес к сделке ограничен здравым желанием заработать денег, но ни в коем случае не является вопросом жизни и смерти. Всегда избегайте превосходных степеней, не подкрепляемых фактами, ибо они беспощадно выявляют посредственность. Партнеру понятнее скорее человек, который пожмет плечами, чем тот, что бросится на пол и схватит зубами за штанину, лишь бы не дать уйти.
3. Если ваш потенциальный партнер – подозрительный человек, не пытайтесь сразу работать с ним. Вместо этого постарайтесь, но по объективным причинам не сумейте провести аналогичную сделку и лишь потом обращайтесь к нему.
4. Будьте максимально честны во всем. Чем безупречнее будет ваша репутация, тем большую ложь вы сможете себе безболезненно позволить в тот момент, когда это будет абсолютно необходимо.
5. Никому не верьте».
Прочтя все это, Митя хмыкнул и вспомнил, как Фардарриг общался с Дельфиной Монферран. Ведь он сказал ей, что ознакомился с финансовыми результатами компаний, но он этого не делал, Митя был абсолютно уверен. Он почесал затылок и на всякий случай заложил коротенькую главку билетом метро.
На следующее утро Фардарриг уже ждал его в аэропорту. Он был почему-то существенно более мрачен, чем во время встречи в офисе, и крайне немногословен. Погрузившись на борт, Митя успел лишь вытянуть из него, что в Москве «Гнозис» разместит его в Ritz-Carlton напротив Красной площади. Сразу же после этого Фардарриг выудил из стильного плоского портфеля Harvard Business Review и, не отвлекаясь, пока Митя полуплакал, полуспал, прочитал его от корки до корки, аккуратно подчеркивая что-то карандашиком и записывая на полях какие-то отрывки мыслей. «Интересные запонки у Брайана, – обратил внимание Митя сквозь сон, – скарабей, толкающий солнце». Еще Митя задался вопросом, почему стал столько спать последнее время, но ответ бессмысленно толокся где-то возле уха и не торопился представиться.
Они приземлились и, пересев на такси, доехали до «Ритц-Карлтона». Митя про себя отметил богатство убранства, больше ассоциирующееся с историями про хитрых раджей, чем с современным европейским городом, – впрочем, возможно, в нем заговорило классовое чувство. Он аккомпанировал Фардаррига до стойки портье, и, дождавшись получения шотландцем ключа от номера, спросил:
– Что же, я предполагаю, вы захотите, придя в себя, отправиться в «Гнозис» и встретиться… э-э… с начальством? Я могу вас подождать в лобби.
– Нет, – ответил Фардарриг. – Спущусь через пятнадцать минут, и поедем в клуб.
– В клуб?! – удивился Митя. – То есть я хотел сказать – хм, в клуб… Какой-то определенный или вам составить, так сказать, chill-out-программу?
Фардарриг усмехнулся и хлопнул Митю по плечу:
– Не переживайте, приятель. Я не для того приехал в ваш город, чтобы, позабыв о делах, выпучить глаза и с Джоном Томасом наперевес гоняться за русскими девушками – тем более что в клубах, я так понимаю, не так уж и много их осталось…
Митя промолчал.
– Как бы то ни было, – продолжал Фардарриг невозмутимо, – нам следует отправиться в клуб «Jizнь». А зачем – увидите.
Сказав это, он ушел. Митя согласно кивнул, а сам глубоко задумался о природе совпадений, во второй раз за несколько дней сводящей линию его далеко неклубной жизни с «Jizнью». Он уселся в удобное кресло и стал ждать странного спутника.
* * *В «Jizни» партнеры были через час. Митя никогда до этого не бывал там, поэтому давайте взглянем на клуб еще раз, теперь Митиными глазами. Дикому как «гламурному журналисту» было известно: «Jizнь» – одно из самых раскрученных и пафосных (право, какие еще категории можно применять к таким заведениям?) мест Москвы. Облюбовали его три основных типа граждан: мучимые тестостероновым токсикозом иностранные специалисты, успешные дельцы, относящиеся к себе с серьезностью, не совместимой с жизнью, и девушки, либо уже ставшие, либо еще только надеющиеся стать спутницами представителей первых двух типов (прочая золотая молодежь предпочитала, как ни странно, добрый старый Soho Rooms на Саввинской). Митя не понимал, чего Фардарриг надеялся добиться здесь, но особенной альтернативы у него не было.
Располагалась «Jizнь» в одном из исторических промышленных районов Москвы, в начале двадцать первого века от этой истории успешно очищенных, на большой территории искусственно размытых грунтов, обеспечивающих плавные перепады высот. Неподготовленному человеку место это сперва казалось подавляющим и клаустрофобным, но по прошествии небольшого времени особенная прелесть прожигания жизни именно здесь становилась ясной. Эшеровское сплетение коридоров, перетекающих друг в друга, причудливо формирующих и теряющих этажи, ниши, заполненные необъяснимого происхождения пугающими артефактами, залы и танцполы, напоминающие пещеры Нового Афона, безумно-романская музыка, умеренно сбрызнутая фаду… Сладость горения на этом костре тщеславия вскоре делалась очевидной. Про «Jizнь» рассказывали, что туда как-то не пустили Эбо Гирринга, знаменитого американского джазиста, хоть он и пришел с внучкой самого Владимира П., что оставить там меньше тысячи фунтов за вечер решительно невозможно, что в туалетах стоят вазы, вместо мишуры наполненные стимуляторами типа жемчужной икры, что некоторые особенно симпатичные девушки, единожды войдя туда, больше никогда не выходили – по крайней мере, через парадный вход… и многое другое. Как и любое подобное место, «Jizнь» быстро обросла городскими легендами и страшилками, по большей части не соответствовавшими истине. Так надеялся Митя.
На фейс-контроле в клубе стоял гигантский детина, постриженный так, что немногое оставшееся у него на голове от шевелюры скорее напоминало две кокаиновые дорожки на бильярдном шаре. Бэйдж у него на груди лаконично гласил: «Лав». Лав придирчиво осмотрел Митю и остался если не доволен, то, по крайней мере, не возмущен увиденным. Фардаррига же он пропускать отказался.
– Но почему? – удивился Митя.
– Сегодня не день для иностранцев, малыш, – философски отозвался Лав, демонстрируя излюбленный способ отбора посетителей на фейс-контроле: случайным образом.
– Не вижу логики, – сказал Митя. И неожиданно для себя добавил: – Ты нас расстроить хочешь, дружок?
Лав удивленно посмотрел на Митю. Лицо его стало изменяться, как у динозавра, который учуял неподалеку человека, не сумевшего вовремя воспользоваться машиной времени. Митя же, сам в испуганном восторге от своей смелости, продолжал, специально стараясь говорить помедленнее и поубедительнее:
– Просто ты сейчас тут жару даешь, а это людям неудобно. Люди пришли дело делать. Давай я тоже сейчас голову нагибать стану?
– Мальчик, – отвечал Лав, немного придвинувшись, чтоб обозначить существование угрозы, – не надо мне сигналить, я таких, как ты, с нори кушал, сакэ запивал. Я сказал, ты услышал, так что танцуй – день живой, и вы живые.
– Счас мы определим, кто тут чо услышал, – пообещал Митя и залез в телефонную книжку своего омни, совершенно не понимая, что собирается там искать. Краем глаза он взглянул на Фардаррига – тот никак не реагировал на эскапады Лава. Лепрекон прислонился к стенной росписи, на которой совершенно голый молодой человек вел по берегу моря двух слегка одетых нимф, и преспокойно читал очередной деловой журнал.
На первом месте в телефонной книжке значился контакт под названием № 1. Митя отчетливо помнил, что никогда ничего такого не записывал, и, повинуясь импульсу, подцепил номер когтем и бросил звонок Лаву. Омни на руке у того послушно пискнул, показывая, что линия найдена.
– Поговори, – предложил Митя.
На некоторое время стало очень тихо, как будто на другом конце провода что-то высасывало звук, а потом Лав широко открыл глаза и прекратил звонок.
– Да-а, – он недоуменно потер лоб, – серьезная ситуация. Ладно, прошу прощения за неудобство: не сразу понял. Пожалуйста, проходите. Пре-це-дент, – последнее слово он сказал уже совсем тихо.
Фардарриг все так же флегматично сложил журнал и прошел внутрь, по-прежнему не издав ни звука. Митя проследовал за ним. «Что это было, интересно? – подумал он. – С чего бы этому хряку нас вдруг пропустить?..» Между тем Брайан Фардарриг двигался по хитросплетениям коридоров уверенно и безостановочно, как локомотив, до такой степени, что Митя заподозрил: он был здесь, и не раз… Иначе как бы он ориентировался в этом мрачном золотом свете? Еще какой-то тревожный звонок прозвенел у него в мозгу, но мысль пролетела слишком быстро, и Митя не успел ее ухватить.
