Гоар Маркосян-Каспер - Земное счастье
— Ты осторожен. Наверно, тебе уже успели рассказать, что я люблю поиграть с мужчинами, но и только. В сущности, я женщина холодная. Охота горячит мне кровь, но ведь охотник не съедает всякую подстреленную им дичь.
— У нас на островах, — ответил Маран безразличным тоном, — водится разное зверье. Охотник, выбравший дичь не по оружию, порой сам становится добычей.
Карисса изумленно подняла брови.
— Ты пугаешь меня?
— Всего лишь предупреждаю.
Она помолчала и снова рассмеялась.
— А ты мне нравишься. Мне кажется, мы станем друзьями. Приходи ко мне завтра между обедом и ужином. Я найду для тебя время на одно соти. Или даже два. Кар в отъезде, так что никто не помешает нам вволю поговорить. Придешь?
— Приду, — сказал Маран.
Когда женщина прошла дальше, он снова сел рядом с Даном и посмотрел на него.
— Ты что загрустил, дружище? — потом усмехнулся. — Удивительный ты человек, Дан. Уникальный, я б сказал.
— Я что? — вздохнул Дан. — Я ничего. Ты сам знаешь, чего тебе надо. И чего не надо.
— Да успокойся ты! У меня и в мыслях этого нет!
— Правда? — спросил Дан недоверчиво.
— Конечно, правда. За кого ты меня принимаешь? Неужели я стану после коньяка пить тийну?
— Но коньяка же нет, — сказал Дан.
— Но я же не алкоголик, чтобы без бутылки дня не протянуть.
В дверь коротко постучали, потом она распахнулась, и Патрик спросил с порога:
— Ты не устал? У меня буквально голова распухла. Прогуляться не хочешь?
— Хочу, — сказал Дан, — но не могу. Я еще не закончил.
— Потом доделаешь.
— Не успею. Маран ведь сказал, в шесть. А сейчас уже пять.
Патрик хмыкнул, прошел в комнату и сел в большое кресло с кожаным сиденьем и резными подлокотниками.
— Ловко он подобрал себе команду, — сказал он.
— В каком смысле?
— Командир крутит любовь с красавицей кариссой, а члены команды вкалывают, как проклятые.
— Во-первых, — возразил Дан, — он свою работу сделал. А во-вторых, ничего он не крутит.
Насчет работы он говорил правду. Позавчера вечером Маран собрал всех в заваленной книгами комнате — на столе, на креслах, на полу, на подоконнике, даже на кроватях лежали толстые и тонкие, большие и маленькие тома, все, что можно было купить в лавках. Общественной библиотеки в Осте не оказалось, кажется, здесь вообще не существовало подобного понятия и самой традиции, так что пришлось книги покупать, правда, их было не очень много, для цивилизации с тысячелетней историй даже мало, видимо, из-за того, что книгопечатание на континенте появилось совсем недавно. Собрав всех, Маран вручил каждому его долю. Надо было переснять книги и передать на астролет. Распределив заранее сложенные стопки, он сказал: «Я понимаю, что при перелистывании сложно вникнуть в смысл, да еще на чужом языке, но у каждого будет то, что ему наиболее близко, и потом вы ведь все владеете скоростным чтением, так что все-таки постарайтесь уловить суть. Пока компьютер будет разбираться, а это не так просто, ведь корабельный не предусмотрен для таких задач, мы могли б иметь предварительное мнение. Меня интересует, в первую очередь, даже не уровень их науки, а то, нет ли в ней сведений, этому уровню не соответствующих и, стало быть, привнесенных, так сказать, извне, в данном случае, сохранившихся от прошлого. Назовем это условно „чистым знанием“.» Себе он отложил книг не меньше, чем другим, если не больше, но справился с ними быстрее, чем Дан. Еще утром. Так что насчет работы Дан душой не кривил. Вот насчет кариссы… Маран действительно отправился к кариссе, этого он и не скрывал, потому насчет крутит-не крутит Дан так уверен не был, но счел своим долгом вступиться за него перед Патриком…
— А ты откуда знаешь, крутит он или нет? — спросил тот.
— Он мне сам сказал.
— Мало ли что он скажет!
— Маран никогда не врет, — возразил Дан. — И к тому же никто его за язык не тянул. Он мог ничего и не говорить, если у него были такие намерения.
— Ага! Значит, намерения он от тебя скрыл бы? То есть знал бы, что это тебе не понравится. Удивительно! Она даже тебя сумела перетянуть на свою сторону!
— Кто — она?
— Наи, кто ж еще? Ну Артур ладно. Если б у меня была такая жена, заявил он мне, вперив в меня честный взор, я ни на одну женщину больше не взглянул бы… Но бог с ним! Кто ему Маран? Командир. Но ты-то! Друг ты ему или кто?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что мужчина должен быть свободен. Жена или любимая женщина, как угодно, это хорошо, но извините…
— Все не так просто, Патрик, — начал Дан и замолчал, потому что дверь снова открылась, и Маран вошел в комнату. Он бросил куртку на кровать, сел и поинтересовался:
— Что обсуждаете?
— Твой роман с кариссой, — сказал Патрик и испытующе посмотрел на него.
Но Маран только пожал плечами и спросил:
— Из арбалета стрелять умеешь?
— Это такой лук с прикладом? Нет, не доводилось! А зачем тебе?
— Да кар Асуа пригласил меня на охоту. Хорошо бы поехать.
— Взглянуть стоит, — согласился Патрик.
— Стоит. Но охотятся они с арбалетами. Надо бы узнать, как с ними обращаться. Ладно, как-нибудь разберусь.
— Конечно, разберешься. Вряд ли они принципиально отличаются от обычного лука.
— Вряд ли, — согласился Маран. — А что здесь у вас происходит? Обедали?
— Нет, — сказал Патрик. — Пообедаешь тут. Со всеми этими книгами…
Маран встал.
— Закажу обед наверх. А ты позови ребят. Заодно и поговорим.
Когда хозяйка собрала пустые тарелки и водрузила на стол поднос с соти, Маран взял свой стакан, подождал, пока за хозяйкой закроется дверь, и спросил:
— Все закончили работу?
— Я не успел, — признался Дан, — еще две книги.
— Какие?
— Романы.
— Ладно, не страшно, потом сделаешь. Ну что, обменяемся добытым? Начнем с математики. Что скажешь, Патрик?
— Уровень примерно нашего семнадцатого века, — объявил Патрик снисходительным тоном. — Арифметика, алгебра, евклидова геометрия, тригонометрия, начатки математического анализа. Если судить по датам, развитие поступательное и очень-очень медленное. Но ровное. Ничего необычного.
— Так. Физика?
— Ньютоновский уровень, — сообщил Дан. — Классическая механика. Оптика, особенно прикладная. Но главная часть полностью отсутствует. Даже электричество еще не открыто, что говорить о радиоактивности.
— Радиоактивность они открыть, как я понимаю, и не могут, — заметил Маран. — Мы же не обнаружили на планете никаких радиоактивных элементов.
— Если они и были, то выработаны до конца, — согласился Дан.
— То есть сведения о радиоактивности им могли достаться только в виде чистого знания. Но не достались?
— Нет, — сказал Дан. — Никаких признаков.
— Астрономия?
— Довольно развита. Разумется, без астрофизики и прочих более новых ответвлений. Гелиоцентрическая система принята очень давно, мне даже не попалось сведений о других представлениях. Отличные звездные карты… да, название планеты! Они называют ее Туу. Не знаю, можно ли предполагать, что это искаженная Эдура. Похоже, но… Так, значит, карты. Хорошие, подробные, моментами даже кажется, что чересчур подробные. Но, Маран, ты задал слишком сложную задачу. У них очень неплохие телескопы. Я не могу судить, насколько их карты соответствуют их телескопам. Может, да, может, нет, это надо как следует проанализировать. Имея полные данные о телескопах. Словом, ручаться ни за что не могу.
— Я понимаю. Я не прошу, чтобы ты и вообще кто-либо ручались за точность своих выводов. Меня интересуют ваши впечатления. Значит, ни да, ни нет?
Дан кивнул.
— Тоже дело. Так, Артур?
— В биологических науках у них неплохо развита описательная часть, — сказал Артур медленно, было видно, что он взвешивает каждое слово. — Ботаника, зоология, анатомия человека. Даже микробиология. С физиологией похуже. Зато есть клеточная теория. Правда, нет ни теории наследственности, ни эволюционной теории. Вообще они очень увлекаются классификацией, я обнаружил десяток систем. Но там где нужны более совершенные исследовательские методы, аппаратура — полная пустота.
— Если я правильно помню, — заметил Маран, — ни у Дарвина, ни у Менделя особой аппаратуры не было.
— Это верно. Но…
— Но у них была голова, это ты хочешь сказать? Кстати, тебе не показалось, что их биохимия сложновата? Собственно, само наличие биохимии не совсем естественно для такого уровня, нет?
— Возможно, — согласился Артур, — но у них довольно-таки развита общая химия. Я бы отнес ее уровень примерно к нашему девятнадцатому веку. А у нас тогда уже была биохимия, правда, в зачаточном виде. Но опять-таки, заключить, что это чистое знание, я не берусь.
— А медицина?
— Не совсем примитивна. Использует множество лекарственных растений, хирургические методы. С асептикой и обезболиванием. Но от совершенства далека.
