Сергей Казменко - Фантастические повести и рассказы

Но все это на острове. На Континенте поступить так было бы опрометчиво. Поэтому, как только зашло солнце, я забрался в машину, включил сигнальную автоматику, включил поляризацию стекол и, перекусив, улегся на заднем сидении даже не расстегнув защитную форму. Здесь, на Континенте, даже на берегу Голубого Маонга можно всего ожидать.

Ночью пошел дождь. Просыпаясь, я слышал, как он барабанит по крыше машины, и тут же засыпал снова. Пару раз сквозь сон я слышал громовые раскаты, но это был не ураган — так обычная гроза. Даже сильного ветра не было. А наутро дождь почти прекратился, и, когда я проснулся на рассвете, все вокруг оказалось погруженным в приползший с реки густой туман. Сигнальная автоматика молчала, но выходить в этот туман я не решился и, немного подумав, перебрался на переднее сиденье и поднял машину в воздух.

В полусотне метров от земли туман заканчивался, но небо было в тучах, и все вокруг казалось унылым и уставшим. Вершины возвышенностей по берегам реки почти терялись в дымке, а все внизу было заполнено серыми клочьями таких же облаков, что и сверху, из которых лишь кое-где торчали верхушки шаруков.

Я не люблю туман. С детства. С Рикпоста.

Там во время тумана становилось трудно дышать. Даже в карьерах прекращались работы, когда наплывал туман. Но там он был желтого цвета.

Немного подумав, я повернул на юг. Искать в таком тумане ферму Арна смысла не имело — на Сэлхе давно уже были отключены все системы автоматического наведения, и найти разбросанные по планете человеческие поселения можно было разве что по памяти или по карте. И то и другое требовало хоть каких-то ориентиров.

Через несколько километров, когда я достиг края долины Маонга, туман кончился. Начались холмы, но все они густо поросли ползучим лесом, и мне нескоро удалось отыскать на вершине одного из них свободную площадку. Вообще говоря, как меня учили еще в Метрополии при подготовке к работе на Сэлхе, на Континенте следует остерегаться свободных площадок в лесу, потому что ползучий лес всегда занимает всю площадь, где есть за что уцепиться, и отсутствие растительности говорит о наличии в этом месте какого-то фактора, который может представлять опасность и для человека. Но то были знания, полученные в Метрополии, таким знаниям быстро перестаешь доверять, прибыв на место. Метрополия не стремится делиться всей своей информацией с мирами, входящими в Ассоциацию. Но точно так же и эти миры владеют знаниями, которые недоступны Метрополии — хотя бы просто потому, что она не осознает в полной мере всей их важности, что она гораздо более озабочена тем, чтобы распространять среди этих миров угодную ей информацию, чем тем, чтобы собирать информацию местного значения.

На эту свободную площадку я приземлился не опасаясь какого-то сюрприза из леса. Просто потому, что в центре ее лежал красный треугольник — знак аварийной посадочной площадки и одновременно источник пента-геркала, вещества, которое отпугивает ползучий лес. Сэлх заказывал эти знаки в Метрополии, там не позаботились даже узнать, для чего они нужны поселенцам.

Я провел на этой площадке двое суток — пока не прошел циклон, и небо не очистилось. Рано утром третьего дня я поднял машину в чистое, без единого облачка небо и полетел на восток, на поиски фермы Арна. Уже через час, с большой высоты — на всякий случай я забрался на шесть километров в небо — я увидел знакомые контуры притока Голубого Маонга и вблизи устья его — расчищенные поля и несколько домиков, стоящих на окраине небольшой рощицы.

Но что-то в их внешнем виде мне не понравилось.

Не снижаясь, я настроил видеоаппаратуру и сделал два круга над фермой. Земля парила на солнце, и внизу все скрадывалось дымкой, но постепенно, по мере накопления информации, изображение на небольшом видеоэкране справа от приборной панели становилось все четче. И я понял, наконец, что меня насторожило — лужайка перед ангаром, когда-то засеянная обыкновенной земной травой, когда-то тщательно подстригаемая специально настроенным кибером, была черна. Даже местная трава не покрыла ее, хотя, наверное, прошло немало дней с тех пор, как ферма обезлюдела. Заросли скхина подступили уже к самому дому, даже намека не оставалось на дорожку, что вела когда-то к реке, а на крыше дома кое-где примостились летунчики. Если бы не это черное пятно на месте бывшей лужайки, я бы подумал, что ферма просто покинута. Но теперь я знал, что это не так.

Я увеличил изображение фермы на экране так, чтобы оставалась в поле зрения лишь бывшая лужайка и ангар, и стал медленно снижаться, выписывая над фермой широкие круги. И по мере того, как все новые детали того, что лежало подо мною, проявлялись на экране, беспокойство мое нарастало. Сначала я увидел какое-то еле различимое на темном фоне возвышение перед воротами ангара, потом, чуть позже, разглядел остов машины в центре этого возвышения, а еще через пару минут внезапно понял, что все это — остатки гигантского костра, чей жар опалил землю на десятки метров вокруг, чье дыхание надолго отравило ее и отпугнуло прочь все живое.

И я подумал тогда, что лучше всего для меня было бы не прилетать сюда, не знать того, что здесь произошло. Потому что только сейчас понял, что все это время надеялся на то, что конфликт на Сэлхе не затронет этого уголка планеты, обойдет его стороной, что мне удастся сберечь Арна и его близких. Потому что только сейчас я ощутил, что впервые, наверное, с далекого детства на Рикпосте я встретил здесь людей, с которыми хотел бы сблизиться. Встретил — чтобы потерять.

Но самое страшное мне еще предстояло узнать.

С высоты в пятьсот метров я уже не смотрел на экран. Отсюда и так все просматривалось достаточно хорошо. Я снижался быстро и без страха — здесь не было засады, здесь давно уже не было живого человека. Я посадил машину перед домом, заблокировал — так, на всякий случай — двигатель трехзначным кодом и открыл дверь.

Пахло гарью. Старой и мокрой. В полусотне метров от меня перед ангаром громоздилась куча обгорелых бревен, за которыми угадывался силуэт машины. Вся земля вокруг была покрыта копотью и пеплом, усыпана мелкими, вылетевшими из костра угольками. Ворота и передняя стена ангара почернели и покоробились. Но костер, наверное, горел недолго, хотя и яростно. Те, кто его поджег, забыли или не знали о системе пожаротушения, встроенной в машину. Или, скорее всего, им было на нее наплевать. Я представил, как это происходило: машина — с кем, с чем? — в яростной, но холодной злобе обложена огромной кучей всего, что может гореть. Кто-то выливает на костер канистру горючей смеси, подносит огонек и отскакивает от пламени. Факел взмывает в небо, но тут же срабатывает предохранитель системы пожаротушения, и все вокруг заливает ядовито-сиреневой пеной. Если это происходило ночью, то мгновенно наступила темнота. А потом, через много дней и ночей налетел циклон, и дожди смыли пену в океан.

Но случиться так не могло.

Потому что в таком случае костер попросту не успел бы как следует разгореться. Даже в том случае, если бы система пожаротушения была отключена, ампула с пенообразователем сама по себе лопнула бы гораздо раньше от жары, чем успела бы до такой степени раскалиться передняя стенка ангара, чем успела бы выгореть трава на всей лужайке.

Я не стал думать больше о том, что здесь случилось. Повернулся и пошел к дому. Надо было сделать то, ради чего я прилетел на ферму, раз уж здесь все равно никого не оказалось.

Пробраться в дом оказалось не так-то легко. Скхин — одна из самых пакостных вещей на Сэлхе, он только с виду мягок и податлив, на самом же деле — непроходим. Мне пришлось вернуться к машине и достать из-под сиденья полотнище синтэна, которое я использовал при дезинфекции. Только раскатав его поверх зарослей у угла дома, я сумел подобраться к окну. Я высадил стекло и, убрав осколки с подоконника, залез в дом.

Я оказался на кухне. Все здесь было в полном порядке, так словно хозяева еще жили в доме. Даже пыль — столь обычная в заброшенных домах на острове, пыль, к которой я успел привыкнуть — здесь не скапливалась. Судя по всему, система обеспечения была в порядке, и энергии пока что хватало. Наверное, здесь имелось в достатке всяческих продуктов, но я не стал задерживаться.

Дверь из кухни вела в комнату, служившую столовой для семьи. Я сам не раз сидел здесь за столом, когда бывал в гостях у Арна. Из столовой выходили еще две двери. Я уже не помнил толком планировку дома, и пошел сначала в левую. За ней был темный коридор без окон, но едва я открыл дверь, как он осветился. Я прошел по нему до конца — на всякий случай, потому что уже понял, что библиотека в другом крыле. Двери с левой стороны коридора вели в спальни, в одной из них я ночевал когда-то, двери с правой стороны — в кладовые. В конце коридора был выход наружу, но он, как и главный вход, весь зарос скхином.