Александр Смирнов - Чернокнижник
В приведённых выше событиях не хватает одного звена. Не хватает ведомства, с которого всё и началось. Именно оно придало злополучному сочинению официальный статус, именно оно подняло шум там, где его не было, и именно оно, как ни в чём не бывало, закрыло дело, которое и открывать-то никто не просил. И не приведено это звено здесь потому, что основной задачей этого ведомства является не решение задач, которые возложены на него, а отпихивание от себя этих задач всеми возможными и невозможными способами.
Попробуйте прийти в милицию и подать дежурному заявление. Первое, что он сделает, это объяснит, что никаких заявлений подавать вам не надо. Он направит вас к оперативнику, который внимательно выслушает вас. Посочувствовав вам, он объяснит, что во всём случившемся виноваты вы сами, и что помочь себе сможете только вы. Поэтому вам следует идти домой и поскорей забыть о случившемся. И только после того, как вы начнёте ругаться, и из ваших уст вырвутся слова: «Я буду жаловаться в прокуратуру!», оперативник с недовольной гримасой вытащит из стола чистый лист бумаги и предложит вам написать заявление. Однако это ещё не значит, что милиция начнёт искать преступника. Первое, что она начнёт искать, так это основания для закрытия только что открытого дела.
Другое дело – прокуратура. Они ничего не отпихивают от себя. А зачем? Ведь им не надо будет искать преступника – дал команду милиционерам, вот и всё. А если команда поступила из прокуратуры, милиции ничего не остаётся, как защищать законные интересы граждан, то есть, выполнять те обязанности, которые на них и возложены.
Начальник следственного отдела (уже четвёртый за последние семь лет) проводил совещание со своими сотрудниками. Распекая своих «бездельников», он так увлёкся, что совсем забыл про время. Стоит отметить, что распекать их было совсем не надо, ибо сотрудники и так изо всех сил отбивались от уголовных дел, как только могли, и закрывали их при малейшей возможности, но порядок есть порядок. Если сотрудников не распекать, то для чего же тогда на службу ходить? Сегодня я начальник, значит, я их распекаю, завтра они будут начальниками – они распекать начнут. Так положено. Это чтобы порядок был. Чтобы служба мёдом не казалась. Начальник хотел ещё раз обложить своих сотрудников крепким словом, но, взглянув на часы, осёкся. Ему самому надо было ехать в управление на совещание, где генералы будут вытирать об него ноги. Не потому, что он плохо работает, не потому, что произошло что-то из ряда вон выходящее, а потому, что так положено, такой порядок, чтобы служба мёдом не казалась.
– Одним словом, плохо работаете, товарищи, – заключил он.
Начальник взял со стола книжку, к которой был подколот какой-то листок и потряс ей в воздухе.
– Вот ещё на нашу голову свалилось! Кто у нас читать любит? Какой-то Чернокнижник. Надо проверить, соответствует ли написанное действительности.
– Чернокнижник? Так ведь мы проверяли, – раздался удивлённый голос сотрудника.
– Когда?
– А это ещё до вас было. Проверял этого Чернокнижника Андрей Андреевич, а Вихарев закрыл это дело.
– А где у нас сейчас Андрей Андреевич?
– У него после этого дела что-то с мозгами стряслось, и его уволили.
– Ну тебе то, Семёнов, нечего бояться. Твоей голове только кариес страшен. Так что бери этот материал и проверяй.
Семёнов, пожалев, что ляпнул языком, взял злополучную книжку у полковника. На этом совещание было закончено.
Первым желанием Семёнова было закрыть дело. Якобы проверил и ничего не нашёл. Информация проверена, но она не имеет никакого отношения к действительности. Однако следователь вспомнил, что с этим делом уже так поступали, и оно всё равно всплыло на поверхность. Семёнов взял из архива дело о похищении ребёнка, изучил его и отправился в РОНО. Следователь решил сначала действовать так, как и его предшественник.
В просторном и уютном кабинете следователь сидел и смотрел на заведующего РОНО, которого то кидало в холодный пот, то пунцовая краска заливала всё лицо. К моменту прихода милиционера начальник уже разобрался в этом непростом деле и, что называется, владел вопросом. Им руководило два чувства: с одной стороны, надо было любыми путями спасать честь мундира, а с другой, если пришли органы, то всё равно докопаются, хоть скрывай от них, хоть нет. Был и ещё очень деликатный аргумент: в управлении по образованию до сих пор не улеглись слухи о том, как нынешний начальник РОНО оговорил своего предшественника и занял его место. Если сейчас информации, которую вытягивал из него следователь, будет дан ход, то разговоры о якобы невинном и несправедливо смещённым начальнике РОНО тут же прекратятся. И чем страшнее, чем грязнее будет информация, тем прочнее будут позиции его – нынешнего начальника районного отдела народного образования.
Будто прочитав мысли начальника, следователь спросил:
– Да что вы так переживаете? В то время начальником был совсем другой человек. Вам за него отвечать не придется.
Этот аргумент оказался той каплей, которая сдвинула с места нерешительного начальника. Он принял решение и спокойно посмотрел на следователя.
– Начнём с самого начала, – сказал следователь. – Вы отправляли в пионерский лагерь Бахметьеву Татьяну Александровну?
– Я её туда не отправлял.
– Хорошо, зададим вопрос по-другому: РОНО посылал Бахметьеву Татьяну Александровну в пионерский лагерь «Буревестник»?
– Да, два раза, – сказал начальник.
– Факты, описанные в книге «Лагерный роман», имели место быть?
– Я не читаю таких книг.
– Хорошо, зададим вопрос по-другому. У вас в лагере вожатые занимались развратом несовершеннолетних?
– У нас – нет.
– Я имел в виду не вас, а лагерь «Буревестник».
– В Буревестнике – да.
– Какие меры принял РОНО к виновникам этого преступления?
– Троим учителям было предложено уволиться по собственному желанию.
– Только и всего?! – не смог сдержать своего удивления следователь.
– Я в то время не…
– Я знаю, знаю. Просто удивляет, что столь солидное учреждение вместо того, чтобы ходатайствовать о возбуждении уголовного дела на преступников, предлагает им уволиться по собственному желанию.
– Я сам этого не понимаю. Скажу более: преступников было четверо, а предложено было уволиться только троим.
– Почему четверо? В романе было только двое: это Лена и Татьяна Александровна Бахметьева.
– Я же вам сказал, что таких книг не читаю. Откуда я знаю, почему автор решил вместо четверых показать двоих? На самом деле, их было четверо.
– Но вы же сказали, что троим было предложено уволиться по собственному желанию! Выходит, что один человек работает учителем до сих пор?
– Да. Это Соколова Татьяна Александровна.
– Но как вы её могли оставить?
– Не я, а…
– Нет уж, теперь именно вы, милостивый государь! Что было с вашим предшественником, то было. Но теперь вы на этом посту и защита нравственности детей на вашей совести.
– А от уголовных элементов – на вашей.
«Этому чиновнику палец в рот не клади», – отметил следователь про себя.
– Я, собственно говоря, именно с этой целью и беседую с вами, – отбил атаку противника следователь.
– Вот когда вы осудите преступницу, тогда у нас будут основания уволить её, – снова пошёл в атаку начальник.
– Вы работы Владимира Ильича Ленина хорошо изучали? – спросил милиционер.
Начальник РОНО изменился в лице. К игре на этом поле он явно был не готов. Как коммунист, начальник районного отдела народного образования был просто обязан знать работы вождя чуть ли не наизусть, но также как и все советские люди, он никогда не читал их. Исключение составляли те случаи, когда ему приходилось готовиться к докладам для проведения политинформаций. Однако это было в молодости. Занимая такой солидный пост, начальник уже давно не заглядывал в труды основоположников марксизма-ленинизма, в результате чего в голове вообще ничего не осталось, кроме лозунгов, развешанных, где только можно. Однако признаться в этом означало то же самое, что и подписать себе смертный приговор.
– Ну и вопросики у вас! – сказал он, вытирая внезапно выступивший пот.
– Бюрократ тем и опасен, что формально он прав! – процитировал милиционер вождя, не уточнив при этом, где именно и в каком контексте Ленин говорил эту фразу.
Борьба двух интеллектуалов была закончена. Победу одержал представитель социалистической законности.
Глава 13
Татьяна Александровна зашла в класс, кивком головы поприветствовала учеников и села за свой стол. За годы работы в школе она научилась чувствовать настроение детей безошибочно. Стоило только войти в школу, как человека окружал гул. Этот звук можно было сравнить с гулом роя пчёл, летающим над своим ульем. Опытный пчеловод по этому звуку легко определяет, в каком настроении находятся его подопечные. Ему сразу ясно: надо ли надевать маску, чтобы подойти к своим любимицам, или можно обойтись без неё. Бывали случаи, когда пчеловод, уловив в гуле тревожные нотки, вовсе отказывался от планов и оставлял свои мероприятия до лучших времён. Нечто подобное наблюдается и в школе. Даже когда прозвенит звонок, гул не прекращается. Он становится тише, но он всё равно есть. Даже когда учитель входит в класс и здоровается со школьниками, класс продолжает гудеть. Вернее сказать, это уже не гул, а лёгкий шелест, будто свежий ветерок тревожит застывшие в неподвижности листья. Детский коллектив, этот макет вечного двигателя, никогда не может пребывать в состоянии покоя. Всегда кто-то кому-то что-то шепчет на ухо, кто-то толкает кого-то, кто-то над кем-то смеётся…
