Александр Смирнов - Чернокнижник
– Тебе-то что может быть интересно? Детскому саду такие вещи слушать не полагается, – оборвал прокуренный голос девочку, которая, конечно, не была из детского сада, но со школьницей её спутать было можно совершенно спокойно.
– Я уже замужем! – обиженно ответила она.
– Слышь, ты, замужняя, смотри, языком сильно не трепли, а то ведущий укоротит тебе премию и даже не посмотрит, что замужняя.
Вне курилки женщины не говорили на эту тему, но проходя мимо ведущего конструктора, не могли устоять, чтобы не заглянуть ему в глаза и не рассмеяться.
Ведущий конструктор оглядывал себя, но ничего смешного не находил. Зайдя в туалет, он вставал около зеркала и пытался посмотреть, что у него сзади.
– Послушай, Андрей, – обратился он к вошедшему сотруднику, – у меня сзади ничего нет?
– А что у тебя должно быть сзади? – не понял сотрудник.
– Вот я и хочу разобраться. Девицы посмотрят мне в лицо и смеются.
– Так ведь, дуры!
– Ты думаешь?
– Тут и думать нечего. Счастливый ты, Саня. На тебя девки смотрят и улыбаются, а на меня взглянут, и так морду вытянут, будто змею только что проглотили.
Что касается РОНО, то тут и в мыслях не было не только смеяться, но и просто улыбнуться. Произведение, в котором советские педагоги предстают в образе развратниц, рассматривалось как враждебное, ставящее перед собой целью опорочить не только всю систему советского образования, но и весь существующий строй. Руководители РОНО незамедлительно поставили бы вопрос перед соответствующими органами, если бы не одно деликатное обстоятельство. Дело в том, что в РОНО помнили о злополучном сочинении. Более того, все знали, что этим сочинением занималась милиция, в результате чего были уволены двое учителей. Уволены тихо, по собственному желанию, чтобы своими поступками не компрометировать столь солидное учреждение. А коль скоро это так, то действовать необходимо осторожно: а вдруг факты, изложенные в романе, действительно имели место быть. Любой здравомыслящий человек на месте руководителя РОНО, прежде чем принять какое-либо решение, сто раз проверит и перепроверит столь деликатную информацию. Но весь казус и заключался в том, что проверять было нечего. Злополучного сочинения не было в РОНО. У руководителя учреждения, который в то время занимал должность заместителя, и непосредственно участвовал во всей этой истории, тоже ничего узнать было невозможно, потому как снят с работы он был в результате такой гнусной интриги, что не только разговаривать с нынешними руководителями, но и пройтись с ними по одной стороне улицы он отказался бы даже под страхом смерти. Сам писатель, по данным РОНО, находился за границей, то есть, был абсолютно недоступен. Милиционер был уволен после этого дела по состоянию здоровья. Оставалась Татьяна Александровна Бахметьева (главная героиня романа), она действительно до сих пор работала в школе учителем литературы. Но не круглая же она дура, чтобы давать показания, компрометирующие её саму.
Может быть, она дура круглая, а может и квадратная, но у руководства РОНО другого выхода не было: проверять компромат против Татьяны Александровны надо было с помощью самой Татьяны Александровны.
Как известно, среди оснований, на базе которых возбуждаются уголовные дела, есть и информация, содержащаяся в средствах массовой информации. Прокуратура, как орган, надзирающий за соблюдением законности в стране, была просто обязана проверить информацию, содержащуюся в книге, и в случае подтверждения принять меры уголовного преследования к преступникам, растлевающим пионеров и комсомольцев. Инструментов для выполнения этой святой задачи в государстве развитого социализма, слава богу, было предостаточно.
В приведённом выше инструментальном ансамбле явно не хватает дирижера. И, хотя читатель не знает, кто будет руководить этим ансамблем, но наверняка догадывается, куда клонит автор.
Хочу сразу разочаровать читателя. Ваш покорный слуга никуда не клонит, так как он вообще не занимается такими грязными делишками. На это есть другие деятели, которые даже псевдоним себе выбрали соответствующий – «Чернокнижник».
Глава 12
Катя уже битый час сидела в редакции газеты и старалась объяснить корреспонденту, что ей надо. Она не была писательницей и, вероятно, поэтому плохо умела выражать свои мысли, потому что её собеседник с измождённым лицом, покрытым крупными каплями пота, умоляюще смотрел на девушку и в который уже раз задавал один и тот же вопрос:
– А мы-то здесь при чём?!
– Ну а кто же, если ни вы? Я же вам книгу принесла!
– Вы понимаете, мы газета, а не книжный магазин.
– В этой книге описаны реальные события.
– Я поздравляю вас, но у нас газета.
– Раве вас не интересуют реальные события?
– Интересуют, но при чём тут книга? Идите в магазин и продавайте свою книгу там.
– Кто же её купит?
– Как, кто? Читатели.
– Как же читатели её могут купить, если о ней никто ничего не знает?
– Устраивайте читательские конференции.
– А ваша газета на что?
– Обождите, я, кажется, начинаю догадываться. Вы хотите, чтобы мы вашу книгу пропиарили?
– Пропи… что?
– Пропиарили, – повторил корреспондент. – Раскрутили, значит.
– Зачем крутить нашу книгу?
– Никто её крутить не собирается. Это так говорят. Короче, сделать так, чтобы о ней все знали.
– Слава богу, наконец-то дошло! – облегчённо вздохнула Катя.
– Может быть, и слава богу, но мы этим не занимаемся.
– То есть, как это, не занимаетесь? А кто занимается?
– Этим у нас никто не занимается.
– Вот те раз! Термины, значит, есть: пропарить, покрутить, а дела нет? Где же тогда занимаются?
– Пропиарить, а не пропарить. Эти термины к нам из-за границы пришли, вот там и занимаются.
– За границей нам не надо. Нас там пока не публикуют. Нам здесь надо.
Корреспондент вытащил из кармана платок и вытер вспотевшее лицо. Сотрудники, которые находились в комнате, сначала с интересом наблюдали за странной посетительницей, но потом им надоели её бестолковые речи, и они разошлись кто куда.
– Слава богу, все ушли! – облегчённо вздохнула Катя. – Теперь и поговорить можно.
– Как, опять?! – взмолился корреспондент.
– Не опять, а снова, – сказала Катя.
Девушка ещё раз осмотрелась и, убедившись, что в комнате кроме корреспондента и её никого нет, достала из сумочки пачку ассигнаций и положила её на стол корреспонденту. Пот моментально высох. Мужчина непроизвольно встал. От удивления Катин собеседник не мог выговорить не слова.
– Что это? – наконец выдавил он из себя.
– Деньги. А вы разве их не узнали?
– Уберите немедленно!
– Как бы не так!
Катя достала из сумочки вторую пачку и положила её рядом с первой.
Взгляд корреспондента почему-то прилип к этим пачкам. Он хотел посмотреть на Катю, но никак не мог оторвать взгляда.
– Так делают за границей? – спросила Катя и положила на стол третью пачку. – Это для ваших начальников, чтобы они не мешали вам работать.
Корреспондент сел на своё место, одним движением руки смахнул деньги в ящик письменного стола и преданным взглядом уставился на свою посетительницу.
– Я слушаю вас, – сказал он.
– Понимаете, – начала Катя, – нам нужен скандал.
– Какой скандал?
Катя посмотрела на своего собеседника, как на дурака.
– Какой, какой? Грандиозный.
– Виноват, я уже всё понял, – исправился корреспондент.
– Мне надо, чтобы название этой книги звучало по радио, по телевидению…
– Но у нас же газета!
Катя опять испепелила взглядом своего собеседника.
– Сделаем, даже не сомневайтесь.
Собеседница даже и не думала сомневаться в чём-либо. Но она так долго изображала из себя дуру, пока ждала момента, чтобы остаться наедине с корреспондентом, что ей просто необходимо было реабилитироваться, или, на худой конец, просто выговориться. Корреспондент понял это, поудобнее устроился в своём кресле, и стал терпеливо ждать. Ждать пришлось достаточно долго. Девушка высказала своё не совсем лестное мнение обо всех сотрудниках, которые так долго торчали в комнате и не давали поговорить, а потом вполне приятно отозвалась о корреспонденте, намекнув, что если он и дальше будет таким же понятливым, то не пожалеет об этом. Катя, наверное, говорила бы и дальше, но бестолковые сотрудники снова вернулись на свои места, и оратору пришлось прекратить свою пламенную речь.
– Я надеюсь, мы поняли друг друга? – спросила она.
– В этом нет никакого сомнения.
– Вот моя визитка. Не стесняйтесь, звоните в любое время.
– В любое? – корреспондент сделал слащавую физиономию.
– В любое. Я отвечаю за свои слова.
– А если серьёзно?
Вместо ответа Катя помахала корреспонденту с сотрудниками газеты ручкой и вышла из кабинета.
В приведённых выше событиях не хватает одного звена. Не хватает ведомства, с которого всё и началось. Именно оно придало злополучному сочинению официальный статус, именно оно подняло шум там, где его не было, и именно оно, как ни в чём не бывало, закрыло дело, которое и открывать-то никто не просил. И не приведено это звено здесь потому, что основной задачей этого ведомства является не решение задач, которые возложены на него, а отпихивание от себя этих задач всеми возможными и невозможными способами.
