Ирина Крупеникова - Застава
То же происходило и здесь, на полянке, покрытой белым пухом одуванчиков, где порхали безмятежные бабочки и вздрагивало окровавленное детское тело.
— Дед, посмотри, как там второй мальчишка, — вполголоса велел Тур и наклонился над хрипящим ребёнком.
Коронное спокойствие хирурга едва не спасовало перед развернувшейся картиной. Мальчик лет девяти с проникающим ранением груди распластался в траве. Бурлящие вздохи выплёскивали на подбородок кровавую слюну, посиневшие губы отчаянно хватали воздух, а в открытых невидящих глазах отражалась небесная высь. Если бы старший приятель не догадался прижать рану скомканной рубашкой, мальчик умер бы от потери крови до того, как подоспела помощь.
Всеволод Полозов медленно стянул перчатки и опустил ладони на худенькую грудь. Этот приём он использовал крайне редко, не считая тех случаев, когда ему доводилось выхаживать братьев. На Ворона подобная терапия действовала беспроигрышно, на Лиса — как правило, беспроигрышно, но другие пациенты либо не получали никакой пользы, либо эта польза сводилась к частичному улучшению кровообращения и чуть более ускоренной регенерации тканей в послеоперационный период. И вдруг в его руках вспыхнул жар. Точно такой же, как если бы он прикоснулся к близнецу. Призрак живительного огня проникал в тело из земли, из неба и травы, из сотен крошечных жизней, гудящих и звенящих вокруг. Проникал и, обернувшись через открытое сердце, превращался в целительное пламя.
Тур встрепенулся и, усилием отбросив наваждение, взглянул на раненного мальчика так, как свойственно было хирургу Полозову. Чудесный пассаж своё дело сделал: кровотечение остановилось, и губы ребёнка заметно порозовели. Однако до выздоровления было ещё очень далеко. «Дипломат» — современная версия медицинского саквояжа — содержал все необходимые инструменты для оказания первой помощи. Однако Всеволоду Полозову сложившаяся ситуация внушала серьёзные опасения. Он прикинул, сколько времени потребуется «скорой», чтобы доставить пострадавшего в больницу, проанализировал вариант доставки мальчика к хирургам на своей машине, и, наконец, остановился на третьем. Не выгодном для себя, зато наиболее безопасном для раненого.
— Дяденька, вы врач? — подал голос паренёк, позвавший на помощь.
Всё время, пока Тур занимался с пострадавшим, он стоял немым столбиком поодаль, не решаясь произнести ни звука.
— Да. Не бойся, будет жить твой друг.
Сказав это, хирург понял, что поставил точку в своём решении.
Сотовый Ворона долго не отвечал.
— Где его носит? — проговорил Тур и собрался снять вызов.
Но Дед появился возле и шепнул: бежит, бежит уже.
— Во… — Тур осёкся, вспомнив про присутствие посторонних. — Срочно готовь операционную… Нет, дома объясню. Пациент — мальчик девяти-десяти лет, проникающее ранение груди, большая кровопотеря. Рассчитай наркоз и подготовь установку для анализа крови. И ещё, брат, — Тур подмял губой ус: то был единственный признак его волнения. — Найди мне всё по детской грудной хирургии. Лучше наглядные пособия. Буду через 10 минут.
Ворон медленно опустил руку, стиснувшую мобильный телефон.
— Не было печали, черти накачали!
В кабинет ворвался Лис.
— Тур звонил? Где он?
— Он подстреленного сюда везёт. Но это ещё не всё, — Ворон упёрся кулаками в бока и оглядел компьютеры так, будто искал виновника среди двух выключенных мониторов. — Раненый — ребёнок!
— И… что теперь?
— Будем считать, анатомия детишек не слишком отличается от взрослых, — бросил Ворон и шагнул к стойке с компакт-дисками. — Вот что. Лис, помогай. Это электронные библиотеки, — Ворон показал на шкаф. — А это — компьютер. Выбери всё по указанной проблеме.
— Я? На твоём компе?
— У меня в операционной дел по горло. Действуй.
Лису польстило и то, что Ворон доверил ему своё рабочее место — святая святых, и то, что Тур, выскочив из машины, первым делом поинтересовался о его самочувствии. Однако остаток дня юноша провёл в обществе Деда, Кикиморы и чёрной овчарки: в операционную его не пустили. Впрочем, он не слишком огорчился. Вид крови и открытых ран вызывал у него массу неприятных ощущений.
Галатее опять понадобилось на улицу. Привыкшая к дикой вольной жизни, собака медленно осваивала правила домашнего общежития. Лис выпустил её во двор, а сам присел на крыльце. Погода стояла великолепная. Рыжее солнце сияло над макушками сосен, а истосковавшаяся по теплу и свету земля упрямо тянула к себе поредевшие предвечерние лучи. Но бледный ломоть стареющей луны уже занял своё место в лазурном небосводе, терпеливо дожидаясь неминуемых сумерек.
Ароматы хвои, влажной коры и цветущей сирени наполняли парк. Лис с удовольствием втянул носом любимые запахи, встал и собрался подозвать собаку, но тут в нос пробился слабый запах жасмина. Юноша замер. Июльский дух в конце мая развеял умиротворённое настроение в один миг.
Он быстро посмотрел по сторонам. Принюхался. Жасмин благоухал где-то за воротами. Под коленями надсадно заныло.
— Дед. Ки, — позвал он.
Призрачные домочадцы не объявились, зато страх уверенно заявил о себе, прокатившись по спине колючим ознобом. Вслед за ним пришёл стыд. Пуганая ворона и куста боится — эта роль Лиса не устраивала. Он передёрнул плечами, разгоняя мурашки, и двинулся к забору. Утром он сотворил в парке обряд защиты дома от заложных, но теперь манипуляции с еловыми ветками и осиновыми палками показались несусветной глупостью. Тем более Дед, шныряя туда-сюда, сам того не желая, поставил Лису «незачёт» по практической части спецкурса «языческие ритуалы».
— Кто здесь? — спросил юноша в пустоту.
Жасмин хлынул в ноздри с утроенной силой, и за решёткой ворот Лис разглядел нечто, похожее на блёклое облачко пыльцы.
— Кто ты? — Лис сделал ещё одну попытку установить контакт, поскольку почувствовал, что ароматный пришелец не замышляет ничего худого.
В сознании возникли неразборчивые образы, похожие на слова. Парень подался вперёд…
Гавкнула овчарка. Лис вздрогнул. Собака сиганула через дорожку и помчалась дальше, увлечённая погоней за майским жуком. Запах жасмина потерялся в воздухе.
— Подожди, не уходи! — крикнул юноша и осёкся: на узорной решётке притулилась белая бабочка.
Заскрипел гравий.
— Лис, они приедут минут через двадцать, не раньше, — Тур щёлкнул зажигалкой. — Я сам встречу.
— Кого?
Тур вынул изо рта сигарету.
— Я вызвал «скорую». Разве ты не слышал?
— А что с мальчиком?
— Всё будет хорошо, — сигарета вернулась в исходное положение. — Состояние стабильное. Жизнь вне опасности.
«Спасибо…»
— Я не знаю, кто это, — ответил Лис на изумлённый взгляд Тура.
«Спасибо, люди добрые… За внучка спасибо. Мир дому вашему и согласие».
Белая бабочка растворилась в неподвижном воздухе.
— У нас гости? — поинтересовался Ворон, приблизившись к братьям.
— Бабушка навестила внука, — ответил Тур и улыбнулся своим мыслям.
— Вот как?
Лис, наблюдая за ним краем глаза, решил, что Ворон либо устал и не имеет желания забивать голову новостями, либо научился понимать близнеца без слов. Второй версии он установил высший приоритет.
— Тур, ты представляешь, во что мы влезли? — продолжал Ворон. — Дай-ка огоньку… Нет, ты подумай: они привозят пацана в больницу, обнаруживают следы виртуозной операции и двигают сюда с грандиозной проверкой! Налоговую я беру на себя. А что мы будем делать с санэпиднадзором? А лицензия на химическую лабораторию?
Тур продолжал улыбаться, и Лис подумал, что значительно раньше «грандиозной проверки» состоится грандиозный скандал.
— Мы жизнь человеку спасли, — произнёс Тур.
— А то ты раньше этого не делал, — хмыкнул Ворон.
— То было иначе, — Всеволод Полозов неосознанно расправил плечи, глубоко вдохнул чистый хвойный воздух и, под внимательным взглядом близнеца, как будто смутился излишнему пафосу. — Не стоит волноваться о том, что ещё не произошло. Коли грянет — отобьёмся.
Закон парных случаев доказывал своё право на существование не однажды. Очередной раз он проявил себя в доме Полозовых. На исходе ночи, когда Тур закончил наведение порядка в медицинских комнатах и операционной, раздался телефонный звонок. А через полчаса ему привезли пациента. Иностранный делец, упившийся «до положения риз» в компании русских коллег, обязан был в девять утра прибыть на чрезвычайно важную встречу в работоспособном состоянии. Процедура для Тура была не нова, и всё же он попробовал для ускорения процесса пустить в действие свои руки. Не вышло ровным счётом ничего. Ладони остались холодными. И не просто холодными: даже обычное тепло живого тела не пожелало участвовать в отрезвлении гуляки.
— Оставь, и так очухается, — высказался Ворон, поднятый с постели ради наблюдения за неожиданными гостями.
Доктор Полозов справился с задачей медицинскими средствами. Приведённого в чувство «клиента» посадили в машину и увезли представлять боссам в назначенное время. Проводив беспокойных посетителей за ворота, близнецы переглянулись. У обоих возникла одна и та же мысль: нынешним же вечером вся работа пойдёт насмарку, ибо удачные сделки, обычно, отмечают по полной программе, а учитывая день недели — воскресенье — и подавно.
