Джон Уиндем - История с лишайником

Зефани сцепила губы и помотала головой. Сперва послышался удар, а потом крик. Зефани задрожала. Еще удар.

— О господи! Прекратите это! — закричала она.

— Это в ваших руках, — сказал тот, что сидел за столом.

— Вы имеете в виду удлинение жизни, — проговорила она жалобным голосом.

— Это уже лучше, — ответил он. — А препарат, который он использует, это экстракт из… чего? Пожалуйста, не говорите, что это водоросль. Вы лишь повредите вашему другу.

Зефани заколебалась, но тут же увидела, что левая рука снова готова подать знак.

— Лишайник… Это лишайник, — с трудом произнесла она.

— Очень хорошо, мисс Саксовер. Как видимо, вы все-таки в курсе дела. А теперь — как называется этот лишайник?

— Я не могу вам сказать, — ответила она. — Нет, нет, не бейте его. Я не могу вам сказать. Он не имеет точного названия. Он еще не классифицирован!

Человек за столом подумал и решил поверить в это.

— Как он выглядит? Опишите его.

— Я не могу, — сказала Она. — Я его никогда не видела. — Она содрогнулась от звука еще одного удара. — О, не нужно, не нужно… Я не могу сказать вам. О, прекратите это. Вы должны мне поверить. Я не знаю!

Человек поднял левую руку. Удары прекратились, и стали слышны только стон и прерывистое дыхание Ричарда. Зефани боялась посмотреть на него. Она стояла лицом к столу, и слезы бежали по ее щекам. Человек выдвинул ящик стола и вынул из него грубый листок. На нем были наклеены образцы более чем десятка разных лишайников.

— На какой из этих классов он более всего похож? — спросил он.

Зефани безнадежно помотала головой.

— Я не знаю. Я же сказала вам, что никогда его не видела… не видела. О, Ричард! Боже мой! Прекратите! Прекратите это! Он сказал, что это один из «имперфекти». Это все, что я могу сказать вам.

— Есть сотни видов «имперфекти».

— Я знаю. Но это все, что я могу сказать. Клянусь!

— Хорошо. Тогда оставим это на какое-то время и перейдем к другому вопросу. Мне бы хотелось, чтобы вы, помня тот факт, что вам неизвестно, насколько я уже проинформирован в этом вопросе, и какие последствия ваша ложь может иметь для вашего друга, сказали бы, откуда ваш отец получает лишайник?

— Нет, с физической стороны с ней все хорошо. Они ничего ей не сделали, — послышался голос Френсиса. — Но, конечно, у нее сильный нервный стресс.

— Бедная Зефани, — сказала Диана в трубку. — А как тот молодой человек — Ричард?

— Боюсь, что очень избит. Зефани говорит, что когда она пришла в себя, они лежали на краю клумбы, рядом с машиной, которая так и стояла там, где они остановились. Уже светало. Бедняга Ричард очень плохо выглядел. Подошел какой-то фермерский работник, и они вместе с Зефани посадили Ричарда в машину. Зефани сама отвезла его в больницу. Там сказали, что все это не так уж страшно, как выглядит. У него выбито несколько зубов, но серьезных повреждений нет, насколько они смогли установить без рентгена. Зефани вернулась в Дарр одна. Вся беда в том, что она чересчур близко приняла к сердцу все происшедшее. Но что она могла сделать? Каждый раз, когда она говорила неправду, Ричарда били. Я не сомневаюсь, что если бы она держалась до конца, ее ожидала бы та же участь.

— Бедное дитя. А как много она им сказала? — спросила Диана.

— Все, что знала, я думаю, за исключением того, что о вашем участии в открытии разговора не было.

— Знают ли они теперь, откуда мы получаем…

— Да, боюсь, что знают.

— О дорогой Френсис! Это моя вина. Я не должна была рассказывать ей. Надеюсь, что это не станет началом серьезных неприятностей. Ничего не поделаешь теперь. Постарайтесь успокоить ее, насколько это возможно. Думаю, что вы не имеете представления, что за компания это была?

— Не знаю, что и подумать, — ответил Френсис.

— Вряд ли это друзья вашей невестки? Если бы это были они, мое имя всплыло бы непременно. Это мог быть кто угодно. Кажется, уже с полдесятка различных искателей идет по следу, не считая газет и полиции. Я буду выступать перед клиентурой и прессою в среду. Но мне кажется, что это задержит развитие событий не больше, чем на несколько дней.

На другом конце провода наступило молчание.

— Вы еще возле телефона? — спросила Диана.

— Да, — послышался голос Френсиса.

— Послушайте, Френсис, я не хочу присваивать все себе. Вы об этом знаете. Мы оба открыли антигерон. Так не разрешили бы вы мне сказать им это?

— Я все-таки думаю, что лучше не надо, не сразу…

— Но…

— Моя милая, теперь это вопрос тактики. Честно говоря, то, что вы сейчас делаете, умные люди воспримут как рекламу вашей фирмы, этакий рекламный трюк.

— Возможно — сначала, но ненадолго.

— Я все-таки думаю, что лучше оставить меня в резерве.

Диана немного помолчала.

— Хорошо, Френсис. Но я бы хотела… Ну, хорошо.

— Диана, будьте осторожны… я имею в Виду вас лично. Многие будут возбуждены этим.

— Не волнуйтесь за меня, Френсис. Я знаю, что делаю.

— Я не совсем уверен, что знаете, моя дорогая.

— Френсис, это то, к чему я так стремилась все время. Идея антигерона должна захватить людей. Они должны потребовать, чтобы…

— Хорошо. Теперь уже поздно, нельзя остановить рухнувшую лавину. Но я повторяю, будьте осторожны, Диана…

3

В четверг утром Диана накинулась на кипу газет с жадностью новоявленной звезды после премьеры. Но ее запал угасал по мере того, как она их просматривала.

В «Таймс» не было ничего — вряд ли можно было ожидать каких-нибудь необычных высказываний от пожилых, респектабельных людей. Не было ничего ни в «Гардиане», ни в «Телеграфе». Это казалось немного странным: почему тогда, черт возьми, так много представителей этих газет пришло на встречу в среду? Небольшая заметка на странице для женщин в «Ньюз-Кроникл» сообщала, что известный специалист косметического салона на Мейфере объявил о новом, необычайно эффективном способе омоложения.

Газета «Мейл» сообщала такое:

«Если все последуют примеру одного известного уестендского косметического салона, который оповестил о своем новом способе сохранения красоты и юности со всем блеском художника-модельера, рекламирующего моды сезона, то недалек тот день, когда наши косметологи будут выставлять напоказ будущие моды на весенние и летние лица».

Газета «Экспресс» заметила:

«Скромность никогда не была характерной чертой косметического бизнеса, поэтому естественно, что нельзя было и пытаться прервать заявление, сделанное вчера известным экспертом на встрече женской элиты в Мейфере. Конечно, многое из того, что сделано и делается для сохранения женской красоты, украшает землю, однако многообещающие заявления могут вызвать лишь волну разочарования, которая обернется против тех, кто их делает.»

Абзац из статьи в «Миррор», озаглавленной «После водорослей» комментировал:

«Те, из наших читателей, которые разочаровались в чудодейственной силе, которую приписывали водорослям и которая пока еще себя не проявила, не должны терять надежду. Вчера получена ещё одна, самая свежая информация (из того же салона красоты) о несомненном эффекте лечения водорослями. Но еще большего ожидают от нового метода, но это уже будут не водоросли, правда, чтобы испытать его действие на себе, нужно заплатить двести — триста фунтов.»

Газета «Геральд» проявила свое беспокойство в следующих строчках:

«Подросток в сорок лет? Женщины, которым посчастливилось выйти замуж за людей с большим состоянием, будут необычайно довольны. С ароматной Мейфер приходят приятные новости, что двери в вечную молодость будут открыты всего за триста — четыреста фунтов в год. Безусловно, при современном распределении богатств в нашей стране капиталисты, которые запустили это предприятие, тоже будут радоваться. Но многие подумают, что существует возможность принести за восемь фунтов в неделю больше пользы обществу, чем эта. Но пока нынешнее правительство тори…»

И «Скетч»:

«Говорят, что мы бываем молодыми лишь раз. Но, согласно с заявлением эксперта в делах красоты, это утверждение устарело. Современная мисс может быть молода два, три раза, если пожелает. Единственное, что она должна сделать — призвать на помощь науку, конечно, заплатив при этом солидный гонорар. Что касается нас, то мы считаем, что подобное уже делали задолго до того, как начали думать о науке и, наверное, на тех же самых условиях».

— Не очень утешительно, — сочувственно сказала мисс Толвин, — жаль, что вам не удалось придать этому сообщению ранг сенсации, — добавила она.

Диана внимательно посмотрела на нее. — О боже, Сара! О чем вы говорите? Это же самая большая новость со времен… Адама! Мисс Толвин покачала головой.

— Новость и сенсация не одно и тоже, сказала она. — Боюсь, что они восприняли это как рекламный трюк. А ничто так не пугает британскую прессу, как риск выступить с нечаянной рекламой.