Юлий Буркин - Цветы на нашем пепле

Ненадолго и я, и ты…

И на нашем пепле опять взойдут.

Неземной красоты цветы.

Это означало, что с того момента, как махаоны покинули лагерь, прошло не более трех часов. Так, во всяком случае, сообщил Ливьен Рамбай, более сведущий в повадках растения-хищника. Действие парализующих токсинов еще не коснулось сердца и дыхательных путей Сейны. Грубо говоря, она просто спала. Но сок дианеи успел поразить значительные участки ее кожи. Красные пятна, припухлости и кровоподтеки испещряли все ее тело.

Утерев губы и сдерживая новые спазмы, Ливьен разглядывала Сейну. И вывод ее был неутешителен. С такими ожогами долго бедняге не прожить. Состояние самой Ливьен было таково, что, глядя на изуродованное тело вчерашней подруги, она не испытывала никаких эмоций.

В какой уже раз на высоте положения оказался Рамбай.

– Трогать нельзя, – бросил он Ливьен и торопливо направился в один из махаонских «домов». Вскоре, вернувшись с сосудом, наполненным водой, и куском ветоши в руках, он принялся осторожно смывать с кожи Сейны едкий сок.

– Она выживет? – без тени надежды спросила Ливьен. Чувствуя себя беспомощной, как личинка, она, не узнавая себя, безропотно передала инициативу в руки самцу.

– Да, – неожиданно заверил тот. – И будет летать. Наверное.

По мере того, как ядовитый сок смывался с кожи, успокаивалось и вызванное им раздражение. Красные пятна становились бледно-розовыми, розовые исчезали совсем.

– Мы успели вовремя, – заметил Рамбай. – Еще час, и было бы поздно.

Он уже без опасений за собственные руки прикасался к коже Сейны, на второй и на третий раз протирая ее влажным тампоном. Орудовал он споро, и пришедшая, наконец, в себя, Ливьен, хоть и не испытывала бессмысленной ревности, но была поражена, сколь умело он так и сяк вертел податливое тело самки. А когда, широко расставив ей ноги, он аккуратно, словно акушер, промыл ей влагалище, у Ливьен захватило дыхание. Она понимала, что действие это носит сугубо медицинский характер, но, во-первых, беспокоилась (совершенно беспочвенно, конечно же), так ли считает и сам Рамбай, а во-вторых, удивлялась таким навыкам у дикаря.

Хотя… И дикарки, и цивилизованные самки рожают одинаково. Возможно, принимать роды в племени ураний – обязанность мужей, и каждый самец должен это уметь.

Еще через несколько минут Рамбай, уже не боясь ожечься, бережно взял Сейну на руки и, сопровождаемый Ливьен, двинулся за пределы лагеря.

Добравшись до ручья, он продолжил омовение тела, на этот раз – опустив Сейну в прохладную проточную воду. Теперь и Ливьен помогала ему.

Сейчас Сейна выглядела уже вполне прилично, опасение вызывало лишь ее затянувшееся коматозное состояние и несколько откровенных ожогов – на плечах, груди, ягодицах и щеках. В то же время, вселяло надежду то, что она стала еле слышно постанывать, когда вода попадала ей в рот. Веки ее при этом подрагивали и приоткрывались, но зрачков под ними не было, только болезненно-розовые, покрытые паутиной капиллярных сосудов, белки.

– Вот так, – сказал Рамбай, вынеся, наконец, Сейну на берег и расправив ей крылья, чтобы они быстрее просохли. – Теперь нужно ждать.

– Сколько?

Рамбай, присев на корточки, двумя пальцами приоткрыл Сейне веки. Ливьен, тоже присев, внимательно следила за его действиями.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Может быть, час. Или день. Или два…

– А если они вернутся?

Внезапно в Рамбае словно разжалась стальная пружина. Он вскочил на ноги и замер, как вкопанный. Ливьен с испугом смотрела на него снизу и впервые видела на его лице столь глубокую растерянность. В чем дело? Она оглянулась туда, куда смотрел он.

В двух шагах от них, держа под прицелом обоих, стоял махаон. И Ливьен показалось, что это – Дент-Байан. Но это мог быть и не он, ведь все махаоны для нее – на одно лицо. Она подумала об оружии и тут только осознала, что у него в руках: в одной – ее искровик, в другой – дисковое ружье Рамбая. Все внутри нее сжалось в ожидании выстрела…

Но махаон медлил. Почему-то он не убивал их. Если бы он хотел их просто убить, он бы сделал это еще до того, как они заметили его… Он сумел подкрасться к ним и завладеть оружием, и чутье Рамбая впервые дало осечку… Похоже, это достойный противник.

Выдержав основательную паузу, как бы дав Ливьен и Рамбаю в полной мере осознать всю безнадежность их положения и всю свою власть над ними, махаон медленно опустил оружие, а затем бросил его на землю, отступил на два шага и сложил руки на груди…

Этот жест мог означать только одно: что махаон желает мира, оружие же взял лишь затем, чтобы его не убили еще до того, как он успеет продемонстрировать свои дружеские намерения. Он рисковал. Он невозмутимо наблюдал за тем, как Рамбай и Ливьен, опасливо поглядывая на него, приблизились к своему оружию и подняли его.

Выждав, пока они вновь отступят назад, махаон шагнул к распростертой на земле Сейне и опустился перед ней на колени, так, что они коснулись ее головы.

Все-таки это действительно был Дент-Байан! Теперь Ливьен была просто уверена в этом.

Он протянул руки и положил свои ладони Сейне на виски. Затем закрыл глаза и застыл – неподвижно, как каменное изваяние. Он явно пытался помочь ей – каким-то своим, особенным способом. Что-то эта картина напоминала Ливьен… Да! Он обращается с Сейной так, как сама она – с Лабастьером… Так же, как оператор после транспортировки думателя, Дент-Байан, просидев так несколько минут, казалось, на глазах состарился на несколько лет, часть своей жизненной энергии отдав Сейне.

…Махаон отпрянул. Сейна открыла глаза. Упершись одной рукой в землю, она чуть приподнялась…

– Где я? – недоуменно спросила она, оглядываясь по сторонам. Махаон был теперь позади нее, и она увидела лишь Рамбая и Ливьен. Затем перевела взгляд на собственные обнаженные ноги и живот. Безуспешно пытаясь свободной рукой прикрыть грудь, она продолжала:

– Где моя одежда?

Ливьен подняла с земли и подала ей блузу. Сейна, согнув ноги, попробовала встать на колени, но, не удержавшись, неловко упала на бок и глухо застонала от боли.

– Подожди! – кинулась к ней Ливьен. – Я помогу!

– Убирайся! – не глядя на нее, сквозь слезы выкрикнула Сейна. – Я вспомнила! Я все вспомнила! Ты… Ты… – и она захлебнулась в истерических рыданиях.

– Успокойся, оденься, – Ливьен хотела погладить Сейну по голове, но та отмахнулась, больно ударив ее по руке.

– Оставь меня! Почему ты не даёшь мне спокойно умереть?! Кто просил спасать меня? Я ненавижу тебя! Будь ты проклята! – Ее хрупкое тело сотрясалось от рыданий, а скрюченные пальцы в бессильной злобе скребли землю…

Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Сейна молча села, взяла из рук Ливьен блузу, чтобы одеть ее, но лишь болезненно поморщилась: от прикосновения материи ожоги заныли еще сильнее.

Пошатываясь, она поднялась во весь рост и, морщась от боли, обмотала блузу вокруг бедер. Потом повернулась и, тут только увидев Дент-Байана, застыла, как статуя. Затем глухо промолвила:

– А этот предатель здесь откуда?

Тот смотрел на нее, не отводя взгляда.

– Я не знаю, откуда он, и не знаю, почему он предатель, – еле сдерживая раздражение, ответила Ливьен. – Я вообще ничего не знаю!

– А где остальные? – Сейна кивнула на Дент-Байана и стало ясно, что под «остальными» она подразумевает именно махаонов.

– НЕ ЗНА-Ю, – слегка повысив голос, с расстановкой повторила Ливьен. – Может быть, сначала ТЫ объяснишь мне, как ты здесь оказалась, почему…?

Сейна перебила ее:

– Там никого нет? – и вновь кивнула головой, на этот раз – в сторону лагеря.

– Нет.

Сейна всмотрелась в лицо Дент-Байана.

– Неужели… – начала она сама с собой, но, осекшись, обернулась к Ливьен: – Мы должны найти Лабастьера, тогда я смогу все тебе объяснить.

– Хорошо. Пусть так, – смирив гнев, согласилась Ливьен. – Но сможешь ли ты лететь?

Сейна расправила крылья и, сначала мелко дрогнув ими, сделала несколько взмахов.

– Вполне.

Возле дерева, в дупле которого был спрятан думатель, лежали мертвые махаоны. Шесть окровавленных, обезображенных трупа. Зрелище это вновь вызвало у Ливьен легкий приступ дурноты. Она начала смутно догадываться о том, что здесь произошло, однако выстроить точную логическую цепь пока не могла. Во всяком случае, то, что в живых остался лишь Дент-Байан, наводило на мысль, что он-то их всех и убил. И похоже, защищая Лабастьера. Полный абсурд.

Хотя этот махаон постоянно ставит ее в тупик. Перед тем, как полететь сюда, он заставил Рамбая вернуться с ним в опустошенный лагерь и прихватить с собой две термитные мины. Зачем?

Вчетвером они вынесли думателя из дупла и, отлетев подальше от места недавнего побоища, опустили его на землю. Сейна попыталась было войти с ним в контакт, но ее отстранил Дент-Байан и сам склонился над ним. Сейна благодарно улыбнулась ему и в изнеможении легла рядом. Разорванная пополам по шву блуза теперь служила ей не только набедренной повязкой, но и кое-как прикрывала полную грудь. Ливьен присела возле нее.