Мы - калеки. Мы - короли - Сергей Александрович Москвичев
— Что же случилось потом, куда девался этот летающий ящер после того, как разрушил целые кварталы столицы?
— Из моих окон не настолько хороший вид. Скорее всего, королева вернула его туда, откуда призвала.
— Куб Крови Двух Огней?
— Да. Я лично видел этот артефакт, когда принц Идэн его похитил.
— Я думал это всего лишь миф. Что ж, хорошо, если королева обладает такой мощью.
Корен кивнул. Далее они с маршалом молча закончили вечернюю трапезу, и суперсолдат последовал в свою палатку, подготовленную его людьми.
Ему приснился просторный, мерцающий солнечными бликами бассейн, в котором он легко плавал, ловя на себе взгляд Идэна. Потом снились шумные вечеринки, жаркие танцы, прохладное вино и яркие звёзды. Они плясали вместе с ним, кружились и звали к себе, отговаривая просыпаться.
Пленник опиума
Качка корабля только усиливала тошноту. Та скверная солёная пища, которую ему давали в заточении, в трюме корабля «Свежий ветер», отторгалась желудком. И без того худощавый и болезненный на вид, Виктор сейчас похудел ещё сильнее.
Он надеялся, что экспедиция к дальним берегам Забытого континента поможет ему побороть наркотическую зависимость. Штейман держался долго, достаточно большой для себя период без наркотиков, но когда он начал скучать в пути, а Курт Шипка, тогда ещё гостеприимный капитан корабля, протянул ему желаемую инъекцию апиоида в дар, лингвист сдался.
Теперь об этом человеке Виктор знал не многим больше, разве, что он ни какой не бравый торговец, которого не напугать никакими россказнями пьяных моряков о пиратах Бодрствующего океана, а один из них. Наверное, самый главный и коварный их представитель.
К удивлению лингвиста, его отца и детектива Беатрис Александрос капитан «Свежего ветра» имел в своем распоряжении манускрипт, позволивший Клебенсу Штейману перевести часть письмён, обнаруженных при вскрытии Микки. Парень был заключённым в Королевских Рудниках, готовился к освобождению, но пал жертвой вируса, который позже в столице назвали «зубодробительной лихорадкой». Виктор помнил, как впервые увидел её симптомы, находясь вместе с детективом Беатрис и её ныне покойным напарником Джоном Анасси в Рудниках.
Сначала человек страдал лунатизмом и стучал зубами, потом начиналась лихорадка, ведущая к коматозному состоянию, а позже и к смерти. К тому моменту, как Виктор, его отец и детективы Беатрис и Пит отправились в Порт Огненного Моря, дабы переправиться за океан, Мулсатор был уже охвачен эпидемией страшного недуга. Сейчас это слабо волновало лингвиста. На первом месте обосновались его собственные страхи. Несмотря на то, что Виктор знал о процессе ломки и выходе из абстинентного синдрома практически всё, он боялся, что условия его содержания не доведут до добра.
«Держись, — повторял он себе, — и не с таким справлялся».
По крайней мере, он жив. А вот бедняга Пит, скорее всего, уже кормит рыб.
По пути мимо островов Рэдберст, когда с капитаном дела обстояли иначе, и спутники могли свободно передвигаться по кораблю, Виктор не раз обращал внимание на дельфинов, следующих за их кораблём. Может быть, Питу повезло, и дельфины спасли его? Штейман не раз слышал истории о подобных спасениях:
«И о том, что это ложь, а дельфины утаскивают людей в океан…»
Дельфины умные существа, может, даже умнее людей. По крайней мере, они не пичкают себя всякой дрянью, как это привык делать Виктор.
К апиоидам лингвист пристрастился ещё во время учебы в университете Верхнего города. Кроме них он принимал и другие вещества. Как любой наркоман со стажем, он начинал с малого. Курение марихуаны, стимуляторы, потом более тяжёлые препараты.
В своём пристрастии Виктор никого не винил, кроме себя самого. Никто не сажал его на иглу. Отец отстёгивал ему солидные деньги на карманные расходы во время учебы, а на дилеров парень выходил сам.
Естественно, лингвист пытался бросить не один раз, но бывших наркоманов не бывает. Поэтому он снова и снова возвращался к запрещённым веществам.
Когда Курт велел своим подручным схватить Виктора, его отца и детектива Беатрис, последняя предположила, что их отвезут на рынок работорговли.
Капитан «Свежего ветра» при знакомстве утверждал, что намерен посетить все крупные порты восточного побережья Забытого континента. Сами спутники надеялись, что Курт доставит их первым делом в Гримгнаву, город на севере побережья, известный своими самоцветами. Оттуда было бы проще всего попасть в долину речной системы Кар-Мин, место назначения их экспедиции. Но теперь Виктор не был уверен ни в чём. Как будет построен их маршрут неизвестно.
Качка усиливалась на протяжении нескольких дней. Подручные Курта, доставляющие еду в камеру Виктора молчали и о его отце, и о детективе, и о том, где они сейчас и как долго ещё будут в пути.
Спустя пару дней штиля Штейман пришёл в себя. Еда стала задерживаться в его организме, а тёплое питье помогало бороться с трясучкой, охватывающей всё тело. Первые признаки наркотической ломки были позади. Хотя бы физическое состояние улучшилось.
На второй день более-менее сносного самочувствия Виктор почувствовал, что корабль встал на якорь.
«Куда мы причалили? Гримгнава? Хотелось бы, — думал лингвист. — Но что планирует с нами делать Курт? Отпустит ли просто так?»
В трюм вошли двое бугаев капитана, отворили дверь камеры и скомандовали:
— На выход, и без глупостей.
— Где мы? Город самоцветов?
— Город розовых пони, срущих бабочками, тебе же сказали, на выход! — подручные Курта грубо помогли Виктору покинуть место своего заключения.
Лингвист читал о городе самоцветов, известном своей набережной, мощёной разноцветным кирпичом, и крышами зданий на берегу, крытыми морскими раковинами. Здесь же всё обстояло иначе: небольшая деревня, глиняные хижины, крытые соломой. Название такого посёлка ему не было знакомо.
Виктор увидел, что параллельно с ним на палубу вывели Беатрис. Она выглядела не так свежо, как раньше. Лингвист боялся представить, как выглядит со стороны сейчас он.
— Детектив! — Штейман получил удар под дых от одного из подручных Курта, но добился внимания Александрос. Она грустно, но приветливо улыбнулась в ответ.
— Молчи, парень. А то хуже будет.
— Скажите хотя бы, где мы и зачем!
— Сейчас сойдём на берег,
