Мы - калеки. Мы - короли - Сергей Александрович Москвичев
Делая остановки лишь для того, чтобы личный состав мог справить нужду, к вечеру тягачи легкого бронирования достигли фермы.
«Имнесвейл», — деревянная табличка болталась от порывов неутихающего ветра. Дождь прекратился, лишь мелкие капли слетали с листьев осин, берёз и ольх, стройными рядами обрамляющих периметр тыквенных угодий.
Корен вышел на воздух. Погода дрянь, но экзомиокостюм подстраивается под климат, и, несмотря на влажность и холод, Ид чувствовал себя комфортно.
Внутри двухэтажного здания горел свет, слышались звуки фортепиано.
«Фермеры-музыканты, редкость, особенно для этих мест», — промелькнуло в голове Корена.
Северяне всегда считались немного варварами, в сравнении с утонченными, любящими изысканные мероприятия южанами. Впрочем, это было неважно.
Рокот моторов техники, на которой прибыл отряд Ида, затих, но приближался новый. За тыквенным полем на фоне возвышающейся под горизонтом горы едва показались тягачи Квазаруса.
Корен надеялся, что будет шанс остановиться на этой, мирной с виду ферме, а завтра, достигнув осадного лагеря у Вайтхая, встретить Мунвойса перед столицей Фирсмура.
— Дождёмся своих соратников с западного фронта, — Ид остановил своих людей, готовящихся войти внутрь тёплого дома.
Странно было, что никто не вышел на звук подъехавшей техники. Даже в окнах Корен и мельком не видел ни одного лица.
Генерал Квазарус Мунвойс не заставил долго ждать под пасмурным ночным небом.
«Когда мне дадут какое-нибудь звание? Может, после победы?»
Главный тиран королевской армии не дал возможности спокойно помечтать.
— Солидарнейший Корен Ид, благодарю, что дождался нас, не лишив возможности выбить дух из этих крестьян.
«Больной ублюдок, даже пираты могут быть благороднее».
— Это мирная ферма, зачем проливать кровь тех, кто должен присягнуть королеве после её победы? Эти земли должен будет кто-то возделывать, когда Фирсмур присоединится к Мулсатору.
Увазарус посмотрел то ли с презрением, то ли с пренебрежением.
— Увидим, насколько она мирная, — он прищурился.
Иду показалось, что Мунвойс вот-вот плюнет в сторону, но этого не произошло.
Генерал громко постучал в дверь. Отворила хрупкая девочка, лет пятнадцати. Фирсмур уже весь стоял на ушах из-за войны. Слухи о незавидной судьбе мелких деревень и одиноких ферм быстро разлетались. Складывалось впечатление, что многие уже смирились с предстоящим итогом.
— Примешь путников у очага?
Девочка посмотрела на Корена, что-то ёкнуло у него внутри, будто дурное знамение. Она молча кивнула, освобождая проход. Ид следовал сразу за генералом, члены двух отрядов за ним.
Убранство жилища было небогатым, но дом был просторным, слегка натопленным, в пору по сезону. Кроме любезно впустившей их юной барышни, никого внутри.
— Ты что, одна живёшь? — удивился Ид.
Девочка по-дурацки улыбнулась и закивала.
— Ты что немая?
Она перевела взгляд на Квазаруса и продолжила трясти головой, улыбаясь ещё шире.
«Ну вот, наказание для моей совести, — Корен пытался отвлечься от самобичевания, но получалось слабо. — Я не позволю генералу ей навредить. Похоже, что она и так настрадалась».
— Ты сирота? Как ты одна управляешься с фермой?
Девочка взяла на комоде блокнот с ручкой. Пока суперсолдаты по-хозяйски занимали места за большим столом в просторной кухне-столовой, владелица фермы писала ответ Мунвойсу.
«Теперь да, все наёмные работники ушли на войну», — красовались кривые загогулины на клетчатом листке бумаги.
— Угостишь гостей ужином?
«Ужином? Квазарус в пути упал и ударился головой? — Корен недоумевал. — Может, я чего-то не понимаю?»
Враги её народа по-хозяйски расселись у её очага. Какую трапезу может устроить им хозяйка фермы? Разве что перетравит их всех.
— Генерал шутит, — Ид улыбнулся, одернув за руку девочку, заспешившую куда-то, скорее всего, накрывать на стол. — У нас ужин с собой.
Корен отдал распоряжение принести пайки из тягачей.
— Верно, шучу, но от чая мы не откажемся, — кислое лицо Мунвойса сделалось недовольным.
Хозяйка фермы набрала большую кастрюлю воды и высыпала туда целую пачку чая, поставив на огонь, после чего начала доставать из серванта чашки и стаканы. Вместе с Кореном и Квазарусом пришло ещё двадцать два человека. Не в каждом доме найдётся посуда, чтобы обеспечить такую группу.
— Играешь на фортепиано? — поинтересовался Ид, когда девочка расставляла стаканы, кружки и чашки.
Она отрицательно помотала головой.
Корен усомнился в том, что она может стесняться. Однако он мог поклясться, что слышал звуки благородного инструмента, когда они заглушили моторы перед Имнесвейлом.
— Генерал, — шепнул он, когда девочка отошла чтобы помешать закипающий чай длинной поварёшкой. — Когда мы прибыли к ферме, я слышал, как кто-то играл на фортепиано. Возможно, девочка скрывает от нас, что не одна здесь.
Мунвойс кивнул и отдал приказ одному из своих суперсолдат разведать дом.
Чай был готов. Напиток получился тягучим и насыщенным. Корен задумался о том, стоит ли пить крепкий отвар перед сном. Остальных бессонница не мучила.
Хлюпающие звуки наполнили кухню-столовую. Девочка взяла блокнот и, написав в что-то в нём, показала Иду:
«Пойду, подготовлю вам места для сна».
Корен одобрительно моргнул, и она удалилась.
— Где Ваш человек, генерал? Не пора ли было вернуться?
— И в самом деле. Мартин, Кромвель найдите Дага. Чай остывает, — ещё два суперсолдата Квазаруса покинули столовую.
Через пару минут, когда ужин подошёл к концу и из металлических банок галетами воины выбрали остатки мяса с рисом, внизу раздался громкий хлопок.
Отряды встрепенулись, и каждый ненароком схватился за оружие. Ещё через минуту показались Мартин и Кромвель. Лица суперсолдат были забрызганы мелкими тёмно-красными каплями.
— Дюжина партизан. Они убили Дага, очевидно планировали вырезать нас после отбоя.
Корен сглотнул слюну, ставшую комом от волнения:
— Что с девочкой? — спросил Ид.
— В подвале, лежит рядом с остальными врагами.
Горечь от подтвердившего опасения разлилась в груди. Корен надеялся, что она будет жить. Его люди, он и отряд генерала — чужие в этой стране, самонадеянно было рассчитывать на тёплый приём от той, чьих земляков они истребляли.
Квазарус Мунвойс решил остаться в фермерском доме на ночлег, после того, как воины обыскали угодья. Ид лёг спать на просторном раскладном диване в гостиной, но не смог сомкнуть глаз. Его распирало странное желание спуститься в подвал и посмотреть на хозяйку и партизан, но этот порыв подавило чувство вины и несправедливости. Нужно было выбросить эту чушь из головы. В долгой борьбе противоречий под аккомпанемент храпящих сослуживцев Ид ворочался с бока на бок, периодически открывая глаза и бросая взгляд на фортепиано, стоявшее
