Виталий Каплан - Струна (=Полоса невезения)
В кабинет с деловитым видом вошла Елена Ивановна. Все в том же строгом костюмчике, сухая, собранная.
— Привет, мужики! Что, наболтались? Тогда пошли! — бросила она на меня холодный взгляд. — Время, как я понимаю, не терпит.
— Ну, ради таких красавиц время можно и притормозить, — светски улыбнулся Кузьмич.
— Я не красавица, и вы это знаете не хуже меня, — отрезало столичное начальство. — Так что обойдемся без дешевых комплиментов и опасных темпоральных опытов. Пойдемте, Костя.
С машиной все решилось просто. В гараже мы нашли явно скучающего Василия, которого местный народ чаще звал котом Базилио — за соответствующие усы и повадки. Как и следовало ожидать, Базиль поломался, бурча о машинах в разгоне, о намерении чего-то там перебрать, а также о больной пояснице. Я уж собирался пугнуть его Кузьмичом, но Елена Ивановна поступила мудрее. Подняв на толстенького шофера свои скучающие серые глаза, она вдруг очаровательно улыбнулась (надо же, умеет!) и тоном лисы Алисы проворковала:
— Друг мой, Василий, неужели вы способны отказать даме?
Вот уж чего-чего, а на это Базиль клюнул. Еще бы, о его похождениях анекдоты на базе ходили. Толстенький, усатенький, резвый точно капля ртути, он пользовался у прекрасного пола завидным успехом. Но и падок был на женскую лесть.
Вот и сейчас в недрах гаража неожиданно отыскался отлаженный и заправленный «Гепард», а кот Базилио вызвался лично нас транспортировать. В знак благодарности Елена Ивановна позволила ему приложиться к своей бледной ручке — и тут же круто обломала:
— Спасибо, Василий. Вы благородны, и даже излишне. Я прекрасно знакома с этой моделью, права у меня есть, опыт вождения не хуже чем у прочих. И потому не будем отвлекать вас от переборки карбюратора… Пошли, Костя, время не терпит.
— Ничего, что я его прогнала? — улыбнулась она, уже выводя «Гепард» из ворот Базы. — Но он такой нудный, и слишком откровенно воздыхает. А я не люблю прельщать ложными надеждами…
— Да нет, все путем, — механически отозвался я, глядя на ее тонкие, в синих жилках проступающих вен руки. — Только он водитель классный. А вы, Елена Ивановна, давно машину водите?
— Угу. То есть давно, — она коротко рассмеялась. — Слушай, а зачем так официально — на «вы» и с отчеством? Неужели нельзя просто называть меня Лена? Честное слово, я не обижусь, а совсем даже наоборот.
— Принято, — слегка недоуменно кивнул я. С одной стороны, это было естественным — молодая женщина, не выносит официального обращения. Правда, несколько настораживала скорость, с какой она выскочила из начальственного образа. Не говоря уж о том, зачем ей вообще все это надо — таскаться со мной на пустяковые — в ее масштабе — задания, тратить время, вместо того, чтобы…
А чтобы что? Зачем ее вообще занесло в здешнюю провинциальную глушь? Проверка? Неужели сейчас, на краю века, это делается столь топорно — «к нам едет ревизор»? Настоящая проверка — это не отходя от монитора. Так я полагал и в прежней своей жизни, так меня учили и здесь.
— Но тогда и я уже пускай буду не Антонычем, а просто Костей, — добавил я.
— Принято, — охотно отозвалась Елена Ивановна, вернее, уже Лена. — Кстати, расскажи о нашем текущем деле. Ты можешь смеяться, но я совершенно не в курсе. Просто захотелось посмотреть на вашу жизнь изнутри, вот Аркадий и предложил с тобой съездить. А почему, собственно, и не провести время в обществе обаятельного мужчины?
Гм… А почему, собственно, «гм»? Она молодая женщина, я вроде тоже не урод. Возможно, все объясняется этим? Видела бы она меня полгода назад, в бомжовом облике… Да, но каков Кузьмич! «Аркадий предложил»… А мне-то, наивному, показалось, что он тоже слегка ошарашен намерениями столичной гостьи. Да и вообще, если я хоть что-то способен читать по его сияющей лысине, он не в восторге от этого визита. Оно понятно, кому нравится проверка свыше? Даже в нашей, столь напоминающей большую семью «Струне», где всему есть место — и доброму слову, и веселым посиделкам с гитарой, и подвалам следственной части…
Интересно, а вот эта сидящая слева молодая особа когда-нибудь видела, как бамбуковой палкой превращают спину в лохмотья? Как перекрывают дыхательную трубку в противогазе? Впрочем, зачем теперь об этом? Май, тепло, дождь перестал, солнышко нет-нет да и высунет в разрывы облаков хитрую мордочку…
— Да что говорить, Лена, обычная история. Жил-был в городе Мухинске, в трехкомнатной квартире мальчик Игорек, были у него мама с папой. Пять лет назад родители поехали навестить бабушку, мамину маму, жившую в области, в деревне Таракановка. В электричке компания пьяных недочеловеков начала приставать к маме, папа ввязался в драку. Итог — зарезали обоих. У несчастной бабушки, естественно, инфаркт, третий, который она не пережила. Близких родственников у Игорька не было, так что мальчишку отправили в детский дом. Квартира, естественно, была опечатана и дожидалась своего законного владельца. Недавно Игорю исполнилось 16 лет, из детдома его выпустили, устроили в электромеханическое училище. Но…
— Ох, как я это понимаю… — вздохнула Лена. — И что, своей жилплощади мальчик так и не увидел?
— Ну, примерно, — мрачно усмехнулся я. — Почти неделю прожил. В течение этой недели его убеждали продать квартиру. Серьезные люди убеждали, участкового с собой водили. Грозили в случае непокорства на зону загнать, навесив на него всякие нераскрытые дела. Деньгами соблазняли, огромными деньгами — пятнадцать тонн опилок. Коньяком угощали… В общем, сломался парнишка. Лопух, да и что ты хочешь, из детдома, жизни не нюхал. Выселили его в глухую берлогу, в комнатенку в коммуналке. Оформили мгновенно, фирма «Комфорт-А» свое дело знает. Разумеется, есть и формальные нарушения. Согласие органов опеки имеется, но визу поставила баба, не имеющая права подписи. С ней чуть попозже надо будет разобраться. Метраж в результате сделки купли-продажи уменьшился, а парень еще несовершеннолетний. Только вот Мухинск — не Столица. Секретарь суда — дядя жены господина Пасюкова, гендиректора «Комфорт-А». Так что и адвокату, буде таковой нашелся б, пришлось бы нелегко. Только вот откуда? Парень о своих правах и не догадывается, понимает, что обжулили, но что он может? И родных нет…
— А как сигнал пришел к нам? — поинтересовалась Лена, аккуратно объезжая расположившуюся посередине дороги исполинскую лужу.
— К счастью, Игорек сообразил поплакаться о своих горестях в училище. А тамошняя завуч — наш информатор. Наблюдатель 194/713. Ну а дальше стандартная процедура, ускоренная проверка фактов… Короче, в квартире сейчас проживает некто Абдульминов Марат Николаевич, предприниматель, занимается оптовыми поставками чая и кофе… Заплатил он «Комфорту» двадцать две тонны зеленых, договор же официальный оформлен на те же пятнадцать опилочных тысяч.
— Короче, будет Абдульминову кофе с какавой, — задумчиво протянула Лена. — В Столице такие дела вести сложнее, — помолчав, добавила она. — Крючкотворов, знаешь… Что грязи.
— Да что Абдульминов? — махнул я рукой. — Он тут меньше всех, по сути дела, виноват. То есть виноват, конечно, знал, что квартира паленая, что пацан… Но Пасюков — вот это гнусь помасштабнее. Вот кого нужно в первую очередь лечить… И участковый. Ну, этим, Кузьмич сказал, лично займется.
— Ох уж эти хирурги, все бы вам резать, — улыбнулась Лена. — Понимаешь, Костя, в таких делах важна не только конкретика — мальчик этот, Игорек, Пасюков, Абдульминов… Ну не Пасюков будет, а какой-нибудь Крысюков, все равно от перемены мест слагаемых… И случаев таких десятки тысяч, а мы способны реагировать лишь на жалкие проценты — мало нас, Костя… И потому гораздо важнее породить резонанс. Люди должны бояться покупать такие квартиры. Абдульминов у нас обделается со страху, будет плакаться о своих горестях, поползет инфа… накладываясь на аналогичную инфу с других мест. Потому главная наша цель — конечный пользователь.
— Да, мне уже Кузьмич внушал нечто подобное, — вздохнул я. — И я все понимаю, резонанс, просчет отдаленных последствий, искусство комбинаций… Но что же все-таки с Пасюковыми делать?
— Кровожадный ты, Костя, — мелко ощерилась Лена, приоткрыв два рядка желтых (уж не прокуренных ли?) зубов. — С Пасюковыми само все образуется, когда Абдульминовы не станут пользоваться их услугами. Ибо стра-а-шно, — протянула она мечтательно. — Тогда им останется или заниматься честной деятельностью, или сворачивать коммерцию. Так, ладно, въезжаем в город. Говори, куда рулить?
— Пока прямо, по аллее Михайлова, потом свернем налево, на Огородный проезд… — я покосился на белый клипс, украшавший Ленино ухо. По-моему, эти клипсы ее лишь уродуют. Как и серовато-синий, «для деловых мероприятий» костюмчик. Тем более что ноги у нее, как я успел заметить, очень даже ничего. Как говорил мой покойный тезка Ковылев, «вполне боеспособные ноги»…
