Константин Шеметов - Магазин потерянной любви
Товар уценён. На смену радужному настроению приходит рабочая атмосфера будней, но не в этом дело. «Подземный переход, — пишет Джони, — это немыслимая бездна отчаяния — от потерянной любви до краденого телефона».
В финальной части рассказа мы видим спускающуюся на лифте Тайку Нефёдову. Перед нею Москва-река и весь мир. Она смеётся, но в какой-то момент щурится от света, надевает солнцезащитные очки и подходит к перекрёстку у Большого Устьинского моста. На противоположной стороне улицы она замечает Хьюлет и Лизу Берковиц. Тайка машет им, кричит и зовёт, но те словно замерли. Остановились машины, застыли облака и выключился светофор. Прекратилось всякое движение и в подземном переходе на «Алексеевской». Над кассой в магазине краденых телефонов склонилась Вика Россохина — последняя Джонина любовь, а у ступенек — как лежал себе, так и лежит убитый гомосексуалист. «Эта обездвиженная картина, — заключает Джони, — и есть наше будущее. Подземный переход. На глубине и время идёт быстрей, — иронизирует он, — и жизнь существенно дешевле».
Вспоминая тот Сочельник, Митя переживал смешанные чувства. Он не сделал Vi ничего дурного, она же не стала и говорить с ним. Всё, что их связывало — это несколько вопросов о Джони в прошлом году. Джони любил её больше жизни, и вот: Захаров узнал, что Вика и вправду торгует краденой утварью. Но дело даже не в «Подземном переходе». Ясно, что тамошняя Vi — лишь образ, навеянный не бог весть чем. В реальности Россохина вряд ли убила бы гомосексуалиста. Здесь что-то другое, упорствовал Митя. Какой бы красивой Вика ни была внешне, он понимал, что её внутренний мир как минимум другой. Вряд ли она читала Бунина, Ахматову и Бродского. И едва ли Джони не знал об этом.
Ну и на что ему такая красота? Брак, не подлежащий ремонту. Кто возьмёт такой брак? Даже «Главмусор» не взял бы. Мы прекрасно помним эту канитель с «Главмусором» и «газелью». Иными словами, Вика была — что лампы Flexled. Это были изначально бракованные и весьма дорогие лампы. Их никто не покупал. Проект оказался убыточным, и «Прекрасный мир компьютеров» давно отказался от него. Именно приведенные обстоятельства и вызывали у Мити смешанные чувства.
Впрочем, не так всё и плохо. Решением проблемы он видел усовершенствование модельного ряда. Тут как с крадеными телефонами. Их продажи зависели отнюдь не от воровства, а, как и с обычной техникой, от характеристик и стоимости. К примеру, краденый iPhone стоил в той же пропорции дороже краденой Nokia, что и новый iPhone по отношению к новой Nokia. Нравственный фактор здесь мало что значил. Джони ведь тоже мечтал об усовершенствованной модели, не сомневался Митя. Да и кто не мечтал? Сам факт потери предполагал какой-нибудь недостаток, если, конечно, речь не шла о смерти. Разбитая, к примеру, лампа по неосторожности. Нет, смерть нам ни к чему, размышлял Митя.
То же, кстати, касалось и Иры Свириденко, и Медве. Как и Vi, эти модели нуждались в усовершенствовании. Свириденко на дух не переносила умных и порядочных, а Медве и не до них было. «Что толку от порядочных? — убивалась провизор. — Ни выебут, ни денег не дадут». Не говоря уже о Медве — Джони толком и не знал её. Он лишь переносил на неё образ Вики Россохиной. Этим по сути и ограничилась их связь.
Так что нет — смерть нам ни к чему, размышлял Митя, устроившись у себя в офисе и обдумывая свой первый более-менее стоящий проект относительно купли-продажи любви. Стояла среда, 27 июня 2018 года.
По его замыслу, любой человек мог заказать себе через Web виртуальную копию любого другого человека. Для создания цифрового клона предполагалось использовать фотографии, вербальные описания, переписку, а то и прутик из коллекции артефактов наподобие Митиной. Требовалось также специальное программное обеспечение, но тут как раз трудности и не было — программистов хватало. Они только и ждали работы. Готовая модель должна быстро обучаться, при работе с нею — принимать всё более реалистичный вид и совершенствоваться в зависимости от потребностей пользователя.
Хорошо бы воссоздать тембр голоса, интонацию и дефекты речи, рассуждал Митя. Запах, осязание, перепады настроения — проблем достаточно, но в целом техническая реализуемость замысла не оставляла сомнений. С другой стороны — и Митя хорошо это понимал, — он не был фантастом. Что толку попусту мечтать? Именно поэтому Захаров предпочитал торговать реальным продуктом, а не его рекламой.
Чего не скажешь о Тайке Нефёдовой. Она ежедневно продавала рекламу. Это был её основной род занятий. Сам же продукт, рекламу которого она продавала, её нисколько не волновал. Тайка и знать ничего не хотела о продукте. Производить его слишком накладно, говорила она, а потом, никогда не знаешь — пойдёт он или нет. В этом смысле все Митины идеи казались ей наивными и какими-то детскими. В её представлении он играл в Lego.
— Ты играешь в Lego, — сказала она, выслушав его затею с виртуальным клоном.
— Пожалуй, ты права, — ответил он, но уже к осени получил первую прибыль.
Сайт и программное обеспечение Митя заказал в Московском НИИ ТП на льготных условиях за счёт размещения их рекламы. В договор входили бесплатная техподдержка и разработка дополнительных функций в течение года. За всё он отдал около 10 тысяч долларов — не такие уж и большие деньги по меркам человеческого несчастья. А бед хватало. Ежедневно на сайт поступало до сотни обращений и примерно с десяток реальных заказов. Так что дело пошло.
В ноябре он затеял переписку с Хьюлет и Наташей Рёнэ. Мануилова обрадовалась. Она перебралась в Нью-Йорк, выучилась английскому и наконец нашла работу. Как и хотела, она занялась практической антропологией. «Спасибо Берковиц, — писала она. — Да и вообще, — заключила Хью, — спасибо всем».
Итак, Катя Мануилова изучала доисторические ископаемые животных. Она отыскивала их по всему свету, а затем восстанавливала внешний вид, внутреннее строение и образ жизни. Как нельзя более кстати пришлись методики Михаила Герасимова. Хью преклонялась перед этим учёным и благодарила Господа за свою встречу с Лизой Берковиц. Именно Лиза привила ей любовь к археологической науке. Не будь Лизы, Хьюлет так и торговала бы надувными матрасами на «Войковской».
Кроме того, Мануилова завязала дружбу с Джоном Хоуксом, антропологом из университета Висконсин-Мэдисон. Она быстро прониклась его работами, в том числе и выдающейся идеей об ускоренной эволюции. В соответствии с нею эволюция человека непрерывно ускорялась. За последние 5 тысяч лет, к примеру, человек изменился приблизительно в той же степени, как и за предыдущие 30 тысяч. Ну и, конечно, Хьюлет делала из этого свои выводы. Во-первых, рассуждала она, если эволюция человека имеет ускорение, то и чувства его не линейны. Интервал любви, стало быть, сокращается. Сокращается интервал нежности, ожидания, неприязни и ненависти. Во-вторых — и это действительно важно, — при сокращении интервала чувств неизбежно возрастает интенсивность опытов, тем более на фоне роста средней продолжительности жизни. Будущее ЧЕЛОВЕКА, таким образом, представало всё более полным общения, но всё менее чувственным.
Странное дело, думал Митя. Ведь если разобраться, он тоже был антропологом и, так же как Хью с Джоном Хоуксом, восстанавливал утраченные образы. Разве что конечный продукт у него был виртуальным. Но так ли уж это важно? Вот вопрос, который не давал покоя. В тот же день он написал Хью о своих опытах и привёл ссылку на интернет-магазин. Сайт так и назывался: «Виртуальный клон», доменное имя vik.ru. Митя склонялся, что нет, не важно: потерянная любовь даже в виртуальной форме необыкновенно привлекательна. Тогда же Хьюлет заказала модель Лизы Берковиц. Они согласовали исходные данные, условия применения, и к Рождеству виртуальная Берковиц была готова.
Катя радовалась, как дитя. Захаров то и дело получал от неё восторженные послания, а в Новый год и вовсе. «Как легко и приятно!» — призналась Хью. Новогоднюю ночь она провела с Митиной программой. Время от времени, надо сказать, программа сбоила, но в целом оно того стоило. Хью наслаждалась любимой моделью. Она говорила с Лизой, прикасалась к ней, ощущала её запах и занималась с нею сексом.
Наташа Рёнэ была куда сдержанней. В подарок она получила виртуального Георга II и теперь смеялась над ним, выслушивая его рассказы о патриотизме и воинской доблести. На Джерси ей нравилось вот что — она часами могла ходить вдоль Ла Рут Дю Фор, не встретив ни одного человека. Особенно она любила дождь. «Дождь в Джерси, — писала Рёнэ, — тихий и неприметный. Вы и сами растворяетесь в этом тумане дождя, словно вас нет. Словно вы на другой планете и впереди у вас любые радости жизни. Жизнь тут кажется бесконечным удовольствием, — продолжала она. — Виртуальным или в действительности — всё равно». Иными словами, на Джерси Наташе Рёнэ было легко и приятно — подобно Хью с её воображаемой Берковиц.
