Константин Шеметов - Магазин потерянной любви

— Жаль, конечно, — сказала Хью, — в РАН меня окружали отзывчивые люди, и мне будет их не хватать.

Их и вправду будет не хватать ей. Институт Археологии РАН тем и славился, что создавал прекрасную человеческую атмосферу в своих лабораториях. Что же касается непосредственно работы — тут явно были проблемы: ограниченный научный рост, минимум практических исследований и ничтожная зарплата.

— Хотите новость? — спросила Хью.

— Хочу.

Митя и сам не знал, чего хотел. Он знал, чего НЕ ХОТЕЛ, и с точки зрения эволюции это значило существенно больше. Он не хотел умирать. Ему казалось, что он многого ещё не сделал. Что ему нужно время. Как можно более долгий интервал времени, чтобы понять — серьёзна ли жизнь или нет. Судя по всему, она несерьёзна, и это противоречило его давним представлениям.

— Джони прислал мне письмо, — воскликнула Хью. — Как раз после вашей поездки в Джерси, — Мануилова на секунду запнулась. — Там ещё красивая марка на конверте с королевой Викторией.

— И что он пишет?

Да ничего он не писал. Он прислал открытку с репродукцией «Сломанного светофора» и одноимённый рассказ. Митя уже знал о нём и не строил иллюзий. «Земной шар, припомнил он, — летел в бескрайнем космосе, чудом избегая столкновения с другими планетами и оставляя по себе лишь мусор. Тонны мусора, вывоз которого регламентировался всё тем же галактическим светофором, который был сломан».

— Он пишет, что рад за нас, — сказала Хью. — Он знает, как нам непросто, но починить светофор не может.

«Починить светофор не могу, — писал Джони. — Нужен ум, знания и время, а у меня ничего этого нет».

— Он передаёт вам привет, — не унималась Хью. — Он говорит, что признателен вам за расследование, но лучше бы держаться от Интерпола подальше.

«Опасайся светофоров, — написал он в постскриптуме, адресованном Мите. — Я тут начал роман о потерянной любви. Довольно смутная идея, но и из неё можно извлечь пользу».

«С приветом, Джони», — добавил он.

И вновь этот сломанный светофор, подумал Митя, сперва расстроившись, но вскоре улыбнулся — Джони помнил о нём и ценил его.

Часть третья. Уценка товара

I

Прошло два года, но ничего не изменилось. Мир будто жил по старому расписанию, а о новом и не догадывался. Да и было ли оно? Вряд ли. Путин с друзьями вновь выиграл выборы. Вика Россохина так и перебивалась со своим Шивой. Ира Свириденко пережила очередную волну кризиса, но всё ж таки сохранила аптеку. Медве опять родила, но так и не обрела покоя. Жизнь словно застыла. Хьюлет уехала в Америку, но счастья с Лизой так и не достигла. Лесбийское счастье вдали от родины оставалось её заветной мечтой. Митя по-прежнему работал в «Прекрасном мире компьютеров» и время от времени встречался с Тайкой в планетарии на Мясницкой. Как и в былые дни, он играл свои мазурки, вдохновляясь то Нефёдовой, то незримым присутствием трёх композиторов этажом ниже. Джони издал новую книжку в «Ардис», но, как и раньше, был вынужден скрываться — то в Лондоне с Эмили, то с Наташей Рёнэ на острове Джерси. Остров по-прежнему омывался водами Ла-Манша с его устрицами и акульим плавником.

Сказать по этому поводу было нечего, и Митя сокрушался. В его жизни наступил период УЦЕНКИ. Он был разочарован: ни одна из его идей не воплотилась в жизнь. Он старался и так и сяк, но любовь как была утраченной, так и оставалась. Митя перепробовал с десяток различных способов, но ничего не менялось. Принцип старого расписания, описанный Джони в его рассказе, оставался непреложным, главным и основополагающим. Люди не хотели думать. Или не могли, гадал Митя Захаров, приёмщик брака.

Что касается победы Путина с друзьями. Даже добившись относительной свободы собраний, протестное движение так ничего и не изменило. Более того, на этот раз действующий президент и правящая партия получили существенно больше голосов, чем шестью годами раньше. Идея же Алексея Навального о пробуждении массового сознания потерпела фиаско. Никто так и не пробудился. Примерно за год до выборов были закрыты последние из оппозиционных интернет-сайты и свободные СМИ. В ход пошла литература, но напрасно — умных книжек в России не читали, а если и читали, то всё те же немногочисленные бунины, ахматовы и бродские. К тому же неугодные книжки здесь арестовывались, подобно людям. Их отыскивали, изымали из продажи и предавали суду. Спасибо, что не сжигали, иронизировал Митя. Хотя как знать — правды теперь и не сыщешь.

Приходилось констатировать — русские так и не научились думать. Наиболее привлекательными до сих пор оставались «сильная рука», религиозный мрак и национальное превосходство. В целом же страна напоминала коммунистическое общежитие. «Вперёд, Россия!» — одним словом. Ни о чём другом эти недоумки и не помышляли.

В какой-то момент Митя подумал о торфяном болоте. Ещё с детства он знал, как непросто затушить его. Болото уходит глубоко под землю, а гигантские залежи торфа непрерывно тлеют, то и дело выбрасывая на поверхность завесу дымящейся гари.

Что вообще могло бы затушить эту напасть?

Если верить Фёдору Достоевскому — КРАСОТА. В своём роде любовь. Потерянная любовь, о которой Митя талдычил себе последние два года. Складывалось впечатление, что Фёдор Михайлович ошибся. С годами понятие красоты становилось всё более расплывчатым. К тому же красота Достоевского основывалась на религии, а религия с тех пор скомпрометировала себя донельзя. По всему миру шли религиозные войны. Ни о какой любви не могло быть и речи. Утраченная любовь так и оставалась утраченной. Тем более, красота не годилась для тушения торфа. Вот торфяник и тлел, а посреди него развевался триколор.

Относительно пробуждения массового сознания — здесь тоже был вопрос. Для пробуждения этого сознания требовалось время, и немало времени. Годом или десятью здесь не обойтись. Митя вообще не понимал, как можно рассчитывать на столь короткий срок. Да после красного террора, думал он, не обойтись и сотней лет. 2017 год, к слову сказать, как нельзя лучше проявил сущность современной России. Год был объявлен триумфом русской революции — в честь её столетия и по случаю небывалых успехов РФ на международной арене. Были открыты новые месторождения нефти, возвращена символика СССР, восстановлены советские названия улиц и запущена сверхмощная ракета на Марс с космонавтами на борту.

В том же году он позвонил Вике Россохиной. Дай позвоню, решил Митя. Приближалось католическое Рождество. Стоял Сочельник. Митя как раз купил ёлку и пригласил Нефёдову в Artefag на рождественское представление. «Рождественская вечеринка в Artefag, — прочёл он на сайте клуба. — Санта-Клаус, гусь с яблоками, доллар в подарок».

Неплохо.

Что он скажет Vi? Что вообще можно сказать людям? Что-нибудь скажет. В Сочельник что ни скажи — всё в радость. Расскажет о Джони, к примеру. Митя не звонил ей с позапрошлой зимы, а за два года столько всего передумал. Может, и Вика чем порадует.

— И что вы всё звоните? — вскричала Россохина. — Митя? Да, я прекрасно узнала вас, и не звоните больше.

Нет так нет. Джони не позавидуешь.

Захаров тут же загуглил её, и надо же — у Вики был свой сайт. В сущности, интернет-магазин. Она торговала подержанной утварью. Телефоны, компьютеры, бытовая техника. Vi содержала также с десяток киосков. Всё это были киоски краденых телефонов, как называл их Митя. Они располагались в подземных переходах и были разбросаны по всей Москве. Невероятно, подумал он. Как же богата жизнь обывателя. «Подержанная утварь, магазин краденых телефонов, подземный переход», — записал он в свой список артефактов. Список, таким образом, пополнялся. Сначала прутик и вот — подержанная утварь, смеялся Митя про себя, но радости как-то не прибавлялось.

С Викиного портала была и ссылка на её страничку в «Фейсбуке». Захаров удивился — Вика выглядела неожиданно красивой. По сути, она завораживала. Её фотографии пленяли своей жизнерадостностью. Россохина веселилась от души. Там же присутствовала информация для поклонников: да, она счастлива, живёт с индусом, детей нет, основное кредо — торговля подержанной утварью. Теперь понятно, откуда взялся старый Джонин рассказ под названием «Подземный переход».

В основу рассказа положена непростая судьба русского гомосексуалиста. Каждый год он с завидным упорством участвует в запрещённом гей-параде. Всякий раз он приходит на Манежную площадь, там его избивают, отвозят в отделение милиции, насилуют шваброй и выкидывают в форточку. К утру гомосексуалист кое-как добирается к подземному переходу у «Алексеевской». Спустившись в переход, он облегчённо вздыхает, да не тут-то было: из магазина краденых телефонов ему навстречу выходит Вика Россохина и с одного удара сбивает его с ног. Слышен душераздирающий крик, и наш гомосексуалист падает замертво.